– Нет, – вытаскивая из аптечки бинт и пузырек, мотнул головой Юрка. – Спасибо, братан…
– Цени, пока я жив. О’кей, я набираю Лешего, через пятнадцать минут он будет здесь. Заодно скажу, чтобы сигарет по дороге прихватил! – Вспомнив об отсутствии вожделенного курева, Руслан снова взялся за трубку.
– А что будет с Душманом? – не удержавшись, осторожно спросил Юрка, обрабатывая рану смоченными тампонами и морщась от боли. – Исчезнет бесследно?
– Обижаешь, братан, – покачал головой Флоренский. – Это называется «мокрая чистка ковров» и для такого лоха, как Костолом, стоит всего-навсего три куска. С подготовительной работой, то бишь самим выстрелом, – пять.
– Так мало? – удивился Юрка столь чудовищно низкой цене человеческой жизни. Убедившись, что рана надежно прижжена и кровь остановлена, он снял колпачок с заряженного промедолом мягкого шприца, уверенно воткнул иглу в плечо и вдавил поршень. Однажды ему уже приходилось проводить подобную процедуру, лежа под пулями в воронке от бронебойного танкового снаряда. Юрка знал, что через минуту- другую наркотик подействует, боль пройдет, уступив место головокружению и холодному поту, а ближе к утру жди лихорадку и температуру под сорок.
– Сейчас в России только жратва, бензин и доллар дорожают, – цинично заметил Руслан. – А людская шкура, за которой не стоят связи, сила и капитал, стоит три копейки в базарный день. Наш покойный Дух – самая что ни на есть пыль, несмотря на завоеванные когда-то кулаками регалии. Несчастный случай, никакого криминала. Скорее всего, найдут бедолагу завтра утром где-нибудь в районе платформы «Пятьдесят седьмой километр» на рельсах, после того как по нему проедет пара товарняков и электричка. Пьяный был, вот и попал под поезд. Пойди разберись в этом фарше, где ножевое ранение, а где триппер… Менты такие тухлые дела, как правило, даже не раскручивают, сразу закрывают за отсутствием состава преступления. Вот это, Малыш, и называется «стиркой цветного белья», и стоит это уже от пятнадцати до двадцати пяти кусков «зелени», в зависимости от сложности работы и, так сказать, качества первоначального продукта! Одно ножевое проникающее – это еще ерунда, не так сложно скрыть. Хуже, если бы ты его из автомата изрешетил… Только ты не думай, что отделаешься розыском браслета, – на всякий случай, с дальним прицелом, предупредил сникшего, раздавленного Юрку хитрый братан. – Это максимум половина суммы. У Душмана ведь семья осталась, мать-старуха, жена, спиногрыз девяти лет. Папик их без башлей по-любому не оставит. И похороны оплатит, и на пару лет вперед «капусты» даст… На круг все пятьдесят тонн наберется! Пойми, отец не жмот, но бросать такие суммы на ветер – это уже слишком. Он даже мне, когда в бизнес брал, всего десять тонн наличными выдал, так сказать на подъем. А дальше – стопроцентная самоокупаемость. А ты как думал? Приехал – и сразу хату, тачку и сладкую жизнь ни за хер собачий получить?! Так не бывает, Малыш. Питер – город жестокий. Деньги нужно зарабатывать кровавыми мозолями. Лучше, конечно, чужими… Кстати, между нами, братанами, ты свои подъемные еще вчера вечером в покер выиграл. Плюс «Тойота». Больше халявы не жди. Только я тебе ничего такого не говорил, ты сам догадался…
– Я все отдам, – глухо повторил Юрка. Протерев лицо и руки смоченным водой краем своей футболки, он упаковал пропитанные кровью тряпки в полиэтиленовый пакет, бросил его под ноги и облачился в пришедшиеся точно впору рубашку и ветровку Руслана. – Главное, чтобы отец дал возможность отработать, – прошептал, устало откидываясь на спинку сиденья и прикрывая глаза. Укол начинал действовать. Боль исчезала, в голове слегка шумело, а на лице и спине выступила холодная испарина.
– Пока ты со мной, пособие по безработице тебе не грозит, – хвастливо заявил Руслан. – Да ты не очкуй, братила! Не принимай все так близко к сердцу! Душман хоть и кореш мне был еще с давних времен, но гнилой по жизни мужик, с двойным дном. Разве что морды лучше всех остальных бакланов крошил. Сдох – туда ему и дорога. «Пехота» долго не живет, Малыш… Запомни, твое будущее только в твоих руках! Не облажаешься, покажешь себя бойцом с головой – через год-полтора будешь иметь не только три тачки, но и правильную квартиру в городе с полным евроремонтом, техникой и обстановкой, коттедж на побережье залива и вообще упакован будешь до затылка, как тебе в твоей долбаной Вологде и не снилось! Главное – прикуси язык, забудь про глупые выходки с понтами, вроде той, что ты сегодня на хате у Светочки- минеточки выкинул, во всем слушайся нас с отцом, ну и, понятное дело, сам держи нос по ветру. Не ссы, прорвешься. А долг… Может, оно даже к лучшему. Активнее, нахрапистее будешь. В нашем деле, Малыш, слабаки долго не живут…
Старший брат прервал исполненный пафоса монолог, щелкнул костяшками пальцев и замолчал. После длительного сигнала «занято» его прижатое к телефонной трубке ухо услышало долгожданные длинные гудки.
– С кем ты лясы точишь, урод?! Полчаса тебе набираю! – рявкнул Руслан. И добавил уже мягче: – Это босс, Леший. Слушай сюда и не перебивай. Ты мне нужен с тачкой и БОЛЬШОЙ, прямо сейчас…
Глава 21
Очнувшись в больнице, в отдельной палате ожогового отделения, я сразу заволновался: как там отец Сергий? Но дежурная медсестра успокоила. Протоиерей жив, состояние его стабильное, однако он еще очень слаб, и придется ему полежать две-три недельки на казенных белых простынях. Зато я могу быть свободен уже дней через семь-восемь, с условием регулярно ходить на перевязку и игнорировать телевизор как минимум в течение месяца. Пострадавшие от ядовитого дыма глаза стоило поберечь…
Спустя неделю, когда я встал на ноги, подоспело время подробного «разбора полетов» с капитаном Томанцевым. Я рассказал ему о дружеском визите в дом отца Сергия бритоголовых братьев, недвусмысленном требовании продать дом, не очень безмятежном моем пробуждении среди ночи, снайпере с «бесшумкой» и трассирующими пулями и, наконец, о спасительном подполе. Как выяснилось, он имел самостоятельную вентиляцию, благодаря чему мы и не задохнулись.
Все мои показания Томанцев скрупулезно записывал, не забыв в конце допроса заверить сей документ моей подписью. Я же с интересом ждал, как он отреагирует на мой рассказ. И ждал новостей.
– Фотограф из вас, отец Павел, вполне сносный… – Убрав в кожаную папку лист с показаниями, Томанцев не спеша, с толикой позерства, извлек из нее два снимка большого формата и положил мне на одеяло. – Качество, правда, оставляло желать лучшего, но наши гении-компьютерщики постарались, и вот результат. Вам этот симпатичный молодой человек никого не напоминает?
Я взял снимки и вгляделся в изображение. В первом варианте человек в балахоне был запечатлен в профиль. Второй кадр успел выхватить из глубины капюшона худое скуластое лицо с выпирающим подбородком и длинные лохматые волосы. Да, зрительная память меня не подвела: балахон, обнаруженный на полу в квартире Пороса перед дьявольским алтарем, скрывал Люцифера! Что и требовалось доказать…
– Это он, – коротко резюмировал я, возвращая фотографии Томанцеву. – Никаких сомнений… Теперь вы верите, что толстяк не сам выпрыгнул в окно, а ему помогли?
– Теперь я в этом убедился, – ответил оперативник, пряча снимки в папку. – Дело за малым. Для того чтобы объявить данную телесную субстанцию в федеральный розыск, нужно установить ее личность. Кроме кликухи и портрета лица, мы пока ничего не имеем. А этого слишком мало…
– Пока никаких выходов на эти «Гниющие внутренности»? – на всякий случай спросил я, заранее зная ответ, логически вытекающий из предыдущих слов Томанцева.
– Словно сквозь землю провалились к своему покровителю, – брезгливо скривил губы капитан. – Сотовый продюсера не отвечает. У «конторы» пока тоже глухо…
– Лиза… Удалось выяснить, кто ее похитил?
– Да, – сдвинув брови к переносице, явно нехотя выложил капитан. Пожевав губами, он смерил меня внимательным оценивающим взглядом, словно мы виделись впервые, а я был ни мало ни много Джеком- потрошителем. – Она не опознала в своем похитителе Люцифера. Это был совершенно другой дядя. У него на голове очень мало волос, а на роже очень много «бяк» – шрамов от оспы.
– Приметная физиономия, – усмехнулся я. – Личность установили?
– Мы сделали то, что полагается делать в подобных случаях, – невозмутимо пожал плечами капитан. – Показали Лизе фотографии похожих вурдалаков из нашего архива. Она опознала «дядю с бяками» буквально сразу. Несколько раз тасовали два десятка снимков, но она безошибочно указывала на один и тот же… Струков, сорок три года, конченый наркоман. Тварь та еще, за дозу мать родную продаст. Я его пять
