– Ты такой же убежденный сатанист, как и он! – продолжал я. – Оба вы – ловкие и двуличные шакалы. Когда тебя лишили сана за связь с бандитами и развратные действия с несовершеннолетней сиротой, ты быстро понял, что можно добиться желаемого на противоположном краю веры. Главная ваша цель – деньги и власть над людьми. На воркутинской зоне, где ты отсидел тринадцать лет, ты был блатным авторитетом и даже возглавил бунт среди зэков. Тогда тебя чудом не расстреляли бойцы спецназа внутренних войск… За властью ты пришел и в церковь, и тебе снова повезло: сначала удалось вообще скрыть факт своей судимости, а потом убедить всех, что тебя осудили за чужие преступления!.. Когда же тебя уличили в мерзости и отмывании грязных, заработанных на крови и горе криминальных денег через банковский счет храма, ты решил переметнуться к сатанистам… Ты хорошо помнил слова основателя одной из западных тоталитарных сект: «Создай свою собственную религию – и ты станешь неслыханно богат и получишь власть над людьми». Но тебе даже придумывать ничего нового не пришлось, ты отлично уловил нужные тебе тенденции в нашем погрязшем в грехах и невежестве обществе… Ты до тонкостей изучил все творения родоначальников практического сатанизма и, засучив рукава, взялся за дело. Обладая прирожденным талантом лидера, интуицией, звериным чутьем и умением растоптать ближнего, ты влился в секту, быстро устранил конкурентов, мешавших осуществлению плана, и в один проклятый день стал вождем. И, надо отдать должное, весьма преуспел в своей грязной миссии!..
Всего пять лет назад жители Питера получали информацию о чертопоклонниках и «черных мессах» только из видеокассет. Именно ты сумел сделать так, что о секте душегубов и ее ужасных ритуалах заговорили не только пишущие и снимающие журналисты, многих из которых ты банально купил, но и простые люди! Сейчас у тебя в городе тысячи последователей, свихнувшихся на модной среди обкурившихся тинейджеров и всевозможных моральных уродов идее поклонения дьяволу. У тебя более чем достаточно денег, нужные связи на всех уровнях, прочно сидящие на крючке чиновники и менты и, как следствие, практически безграничная власть над этим гнусным стадом! Что тебе еще нужно?! Зачем содержать боевиков?! Зачем ты помогаешь иностранным подонкам воровать наших детей и переправлять их за границу на «запчасти»?! Для чего ты оскверняешь храмы и поджигаешь дома священников?!
Каллистрат выслушал меня, ни разу не перебив.
– Ты всегда был не только хорошим попом, но и хитрым гэбэшным агентом, товарищ капитан, – с вызовом процедил он сквозь зубы, когда я замолчал. – Неужели ты думаешь, что я поверю, будто у тебя, настоятеля церкви в тюрьме для убийц, под рясой не скрывается погон с нагруженной звездами синей полосой? А насчет похищения детей и прочего… Раз ты в курсе… Подумай хорошенько, товарищ капитан или как там тебя сейчас звать-величать, поройся в своих гениальных мозгах и сам ответишь на свой вопрос…
– Я хочу, чтобы ты мне ответил, Милевич, – в тон оборотню произнес я. – Нас никто не услышит, а мертвые… они умеют хранить свои секреты гораздо лучше живых. Зачем тебе переступать за рамки чистого бизнеса и пачкать руки в крови? Зачем доводить до того, чтобы тобой и творимым твоей сектой беспределом вплотную занялись спецслужбы? Отвечай! Кого ты боишься здесь, в подземном склепе?! Летучих мышей? Или душ умерших?
– Я никого не боюсь, понял ты, умник! – потеряв самообладание, сильно ударил ладонями о решетку Каллистрат. – Кроме того закона власти, о котором ты, прокурор долбаный, вспомнил в своей обличительной речи, есть еще один, не менее важный! Либо ты идешь до конца, постоянно подтверждая и демонстрируя свое право управлять быдлом, либо тебя стаскивают с трона и уничтожают! Тем более это касается того рогатого черного стада, которое копошится у меня под ногами! Только запредельная жестокость, только четкое соблюдение описанных адептами черной магии ритуалов, только все то, что с точностью до наоборот противоречит христианской вере, – и тебя будут не просто бояться, но и почитать как приближенного, как члена ближнего круга самого Князя тьмы! Христос сказал: возлюби ближнего своего? Так возненавидь, уничтожь его! Он сказал: не убий? Так возьми нож и перережь ему глотку! Не прелюбодействуй? Ха-ха! Трахай, насилуй, суй свой похотливый болт всем, кому хочешь, не глядя ни на возраст, ни на пол, ни вообще на человеческую принадлежность! Собака, свинья, ребенок – какая разница! Главное – заглушить похоть, получить удовольствие, унизить, опустить, растоптать и тем самым возвыситься в собственных и чужих глазах!.. Теперь понял, почему я никогда не остановлюсь и буду идти только вперед? Плевать я хотел и на дьявола, и на поклоняющихся ему идиотов! Но я для них – слуга Князя, почти что сам сатана, я должен соответствовать по всем статьям, иначе…
И Каллистрат нарочито медленно, почти торжественно провел ребром ладони по своему горлу.
– Я еще в семинарии догадывался, что ты лживый оборотень, – тихо сказал я. Заглушенная на время наркотиками боль снова возвращалась, но уже вместе с выворачивающей наизнанку тошнотой. – Но, когда с тебя сняли рясу и изгнали из церкви, ты еще не получил по заслугам, – отдышавшись, продолжал я. – Ты умудрился предать даже самого дьявола, а он не прощает изменников. Тебе, лжепророку, скоро придется отвечать перед его истинными слугами, – сурово предупредил я, внимательно вглядываясь в темноту склепа поверх плеча взмокшего от напряжения, изменившегося в лице Милевича.
– О чем ты, батюшка-смертник? – расхохотался Каллистрат, демонстративно схватившись за живот. – Ты лучше о себе подумай! До полуночи, когда наверху, у могильного алтаря, начнется ритуал принесения жертвы падшему ангелу, осталось еще полчаса. Я сегодня добрый, поэтому по старой памяти разрешаю тебе упасть на колени и помолиться… Знаешь, обычно меня тянет блевать от необходимости лакать на наших мессах горячую кровь, но сегодня мне действительно хочется попробовать, какова она у тебя на вкус! – с глумливым превосходством заявил сектант.
– Сомневаюсь, что тебе выпадет такое удовольствие, оборотень.
– Чего?! – снова расхохотался Каллистрат. – Ну тогда, может, скажешь по секрету, кто сможет мне в этом помешать?! Уж не твой ли восставший из мертвых всемогущий Иисус Христос? Ха-ха-ха!
– Я тебе помешаю! – Громовой раскат, вспышка молнии, озарившая мрачное подземелье, не поразили бы так сильно Каллистрата, как поразил тихий, сдавленный от ярости голос Люцифера.
…Тихо спустившись в склеп по невидимой из моей клетки лестнице, он стоял неподвижно в тени уже целую минуту, а в момент неосмотрительных откровений сбросившего маску Каллистрата встретился со мной взглядом и сделал короткий предостерегающий жест – мол, пусть продолжает, а мы послушаем. Я мигом просчитал возникшую ситуацию и предоставил лохматому редкую возможность взять потерявшего в кураже всякую осторожность хитрого подонка за одно место. Народная мудрость гласит: если две бешеные собаки готовы растерзать друг дружку, лучше им не мешать. В данном случае было очевидно, что без разборки и крови уже не обойдется…
Я молча ждал развития сюжета, в котором совершенно неожиданно стал второстепенным лицом. И развязка, разумеется, наступила.
– Я тебе помешаю, червь навозный! – прогнусавил через выбитые зубы оскорбленный в своей черной вере сектант и плавным движением вытащил из ножен ритуальный кинжал. Мерцающий свет горящей в нише свечи заиграл на отточенном клинке угрожающими желтыми бликами. – Сегодня жертвоприношение падшему ангелу впервые начнется раньше обычного… Поп прав. Ты предал нашего повелителя и заслуживаешь жестокой казни. На колени!!!
Лицо застывшего, боявшегося шелохнуться Каллистрата стало таким же серым, как каменные стены склепа. Дьявольский свет его горящих глаз померк, словно в черепной коробке села батарея. Сглотнув застрявший в горле ком, Милевич плотно сжал губы и, превозмогая смешанный с досадой страх, медленно повернулся к Люциферу.
– Брось кинжал, – требовательно прорычал Каллистрат первое, что пришло на ум, но голос его предательски сорвался на фальцет. – Брось, и я подарю тебе жизнь…
– Кто, кто подарит?! – вызывающе вскинул брови нисколько не стушевавшийся Люцифер. Ухмыльнулся, сделал быстрый шаг вперед и, со свистом рассекая воздух, угрожающе взмахнул кинжалом перед лицом изменника. На лбу Милевича появилась тонкая алая полоска. – Ты – мне?! Я сказал: падай на колени, вошь!..
– Мы договоримся, Люцифер! – сообразив, что крупно влип, быстро пошел на попятную Милевич. – Я сделаю тебя своей правой рукой. Вместо Тамерлана. Его пустим в расход. И никто ничего не узнает. Это будет только наша тайна!
– Не пойдет! – с ненавистью выплюнул Люцифер. – Ты сдохнешь, как чумная крыса… – И, крепче стиснув костяную рукоятку кинжала, сатанист резко подобрался, готовясь совершить решающий
