появиться. Тачка его модная и дорогая на платной стоянке ждет, позади нас. Так что у Чака одна дорога. Приготовься, милая… Еще не хватало, чтобы ты у него на глазах из нашей колымаги ласточкой выпрыгивала и растягивалась на асфальте с мольбами о помощи! Бери сумочку, зонтик и жди вон там, за деревом…
– На улице дождь… холодный, – вздохнула девушка. – Изверги. Менты проклятые…
– А мы пока развернемся и встанем у противоположной стороны улицы… Ну, как говорится, с богом. – Размашисто перекрестившись, Валера запустил мотор, включил первую передачу и, подождав, пока Лена захлопнет снаружи дверь, отпустил педаль сцепления.
…Все прошло классически, как в спецучебнике по проведению оперативных комбинаций.
Прирожденная актриса, Ленка сыграла свою далеко не простую роль на пять с плюсом, очень натурально оступившись, подвернув лодыжку и оказавшись в летящей по пустынным улицам тачке вышибалы уже через пять минут после «нежданного» знакомства возле клуба.
Ухмыляющимся операм Дрееву и Бакуле оставалось лишь, держась на приличном расстоянии, следовать по пятам за резвым спортивным «БМВ» Чака и молить бога, чтобы кикбоксер случайно не обратил внимания на приклеившийся к нему «хвост».
Однако – пронесло.
После короткой остановки у ночного магазина и покупки стандартного алкогольно-шоколадно-фруктово- цветочного набора вышибала свернул в один из близлежащих дворов застроенного многоэтажными коробками проспекта Испытателей и притормозил возле крайнего подъезда. Помог выбраться из салона начисто лишившейся возможности ходить даме, нацепив на запястье ручки пакет с провизией, с молодецкой удалью поднял кокетливо взвизгнувшую старшего лейтенанта Щеглову на руки и понес навстречу судьбе, мысленно уже наверняка раздевая, тиская за груди и раскладывая ее в самых откровенных позах.
– Давай на ту сторону дома. И попробуй только просмотреть! – скороговоркой бросил Валера, одновременно с Бакулой выпрыгивая из машины. – Если даст знак – сразу звони на трубу! Я сделаю то же самое…
– Ясно. – Понимая всю серьезность начатой ими операции, Бакула был собран, как никогда. Бегом обогнув угол дома, он скрылся в темноте.
Для точки наблюдения, откуда хорошо просматривались все окна дворовой стороны девятиэтажки, больше всего подходил деревянный детский грибок, возвышающийся прямо посредине игровой площадки с песочницей и скамейками. Закрыв машину, Дреев пулей метнулся под крышу, сел на прибитую вокруг ножки гриба дощечку, торопливо закурил и принялся внимательно наблюдать за домом, в котором в этот ранний час светилось всего несколько окон на разных этажах.
Время шло, два окна крайнего подъезда погасли, сразу пять на трех разных этажах зажглись, но ни в одном из них не появился человеческий силуэт, указывающий на точное расположение квартиры вышибалы и наркобарыги Чака.
Мобильный телефон в кармане куртки тоже молчал – значит, и глазастый старательный Бакула пока ничего не заметил.
Капитан начинал серьезно волноваться. Сейчас успех всей их задумки целиком зависел не столько от Лены, сколько от непредсказуемого поведения очутившегося в родных стенах похотливого громилы. Мало ли что этому дебилу с отбитыми мозгами в голову взбредет?..
Тем сильнее было облегчение Валеры, когда возле освещенного кухонного окна на пятом этаже он увидел ее, сладко потягивающуюся и поправляющую волосы. А потом сзади старлея появилась массивная фигура кикбоксера и, облапав коллегу за талию, увлекла добычу за собой, в недра квартиры.
– Ни хрена тебе не обломится, падло, – злорадно процедил капитан, доставая телефон и быстро пробегая пальцем по кнопкам. – Теперь ты наш, со всеми потрохами… Толян! Нарисовалась хатка, здесь она, так что жду…
Бакула прибежал в считаные секунды. Сел рядом с Дреевым под грибок, взглянул на наручные часы. Поднял воротник, зябко поежился. Нависающая над самой головой крыша защищала от падающего с неба мокрого снега, но никак не от ветра, своими холодными руками вероломно забирающегося за шиворот и вызывающего мурашки.
– Граждане начинают просыпаться. Скоро рассвет. Интересно, долго она будет обрабатывать этого козла?
– Не думаю, – покачал головой капитан. – Выпьют по одной, потом Ленка отправит его за кофе, а сама сыпанет в бокал снотворного… Ну что я говорил? – Заметив появившуюся в оконном проеме женскую фигуру, призывно махающую рукой, Дреев буквально взлетел, толкнув в плечо Бакулу. – Молодчина Щеглова!.. Бегом в подъезд!
Вскочив в пропахшее испражнениями бичей тускло освещенное парадное и забыв про лифт, два изрядно промерзших опера из УБНОНа, разогреваясь, пулей взлетели по ступенькам до пятого этажа. Достали пистолеты, сняли с предохранителей.
Переводя дыхание, Валера осторожно постучал в обшитую вагонкой дверь.
Замок щелкнул почти сразу, видимо, Лена уже ждала их с той стороны.
– Все в порядке? – вполголоса осведомился прошмыгнувший в прихожую капитан, кивнув в направлении гостиной.
В роскошной, перепланированной квартире вышибалы тихо играла медленная лирическая музыка.
– А ты зайди, сам увидишь, – лукаво улыбнулась Щеглова, прикрывая входную дверь за Бакулой. – С тебя причитается, котик. Теперь духами не отмажешься, до самой пенсии будешь со мной расплачиваться. Проходи, не стесняйся. У меня для тебя сюрприз…
Нигериец не любит Россию и соленые огурцы
Забрызганный сырой дорожной грязью до самых стекол массивный «Линкольн Навигатор», ощетинившись отбойником и хромированными дугами, освещая пространство впереди мощными галогеновыми фарами, мягко шел по Приморскому шоссе со скоростью около ста двадцати километров в час.
Чуть позади него, то и дело заскакивая левыми колесами на осевую линию, с синей мигалкой на крыше неслась машина сопровождения – так полюбившийся охранниками всех мастей американский тупорылый джип «Гранд Чероки».
Грозно рычащие мощными моторами иномарки, словно связанные невидимым буксировочным тросом, летели от самого города, не снижая скорости, обгоняя все машины подряд и заставляя чертыхающихся от бессильной злобы водителей встречных машин резко принимать вправо, во избежание лобового столкновения со взбесившимся кортежем.
Одетый в белый костюм от «Готье» и распахнутую на груди шиншилловую шубу Нигериец, небрежно развалившись на заднем сиденье из мягкой кожи, лениво курил сигарету с марихуаной и сквозь полуприкрытые веки отрешенно глядел в окно на проносящиеся за тонированным стеклом самого дорогого в мире серийного джипа похожие на скелеты монстров голые деревья, которые русские называли тополями, и сырую, раскисшую от дождя, почти бесхозную землю, едва припорошенную первым снегом.
Его пухлые лоснящиеся губы то и дело брезгливо изгибались, обнажая идеально белые и здоровые зубы, едва в поле видимости попадали торчащие возле своих убогих разноцветных домов аборигены, несмотря на непогоду и наступающие сумерки, упрямо пытающиеся продать на трассе хилые продукты своего земледелия – в основном картофель и капусту, которые эти странные, полудикие русские почему-то предпочитали есть, порубав на мелкие кусочки и засолив в вонючих деревянных бочках.
Одно слово – нелюди.
Лерой возненавидел эту страну с самого первого дня, с тех пор, как, покинув теплый и уютный салон международного аэробуса «Боинг» и поставив ногу на обледенелую металлическую ступеньку трапа, впервые в жизни собственными глазами увидел снег и ощутил на своей черной изнеженной шкуре все прелести русской зимы, мгновенно сковавшей лицо двадцатиградусным морозом. Это было, как сейчас казалось, в какой-то другой, прошлой жизни – в самом конце февраля девяносто первого года…
Ощущение брезгливости не покидало его, причем нарастая с каждой минутой, всю дорогу от утопающего в сугробах аэропорта Пулково до роскошных апартаментов в курортной (?) зоне этого северного клочка земли.
Оглядываясь по сторонам, всматриваясь в сумрачные, неулыбчивые и отстраненные лица полупьяных в честь праздника Советской Армии людей, одетых почти исключительно во все оттенки черного, он не
