И… еще я боюсь, что вы сейчас предложите мне вернуться обратно в замок…
— Не предложу… — вздохнул Ронни. — Во-первых, ты просился ко мне в оруженосцы не для того, чтобы сидеть в четырех стенах и любоваться на моих сестер. Во-вторых, отправить тебя обратно после того, как мы уже ушли — значит нанести ущерб твоему самолюбию, и выставить тебя в глазах окружающих трусом. На что я никогда не пойду. В-третьих, для того, чтобы осуществить задуманное, мне нужен хотя бы один напарник…
— Спасибо, милорд…
— Ты бы поступил по-другому? — удивился Утерс.
— Нет…
— Значит, благодарить меня не за что. Пошли, напарник…
…В пещере пахло псиной, кровью и тухлым мясом. Двигаясь за графом Вэлш, Том аккуратно переступал через обглоданные кости и комки свалявшейся шерсти, и прислушивался к грозному рычанию, раздающемуся из-за пределов светлого круга, выхватываемого факелом из темноты.
— Не нападут… — заметив, что он то и дело хватается за рукоять топора, буркнул Ронни. — Сейчас лето. Еды предостаточно. А от нас не чувствуется страха…
'Ну, я бы не сказал…' — подумал Ромерс и криво усмехнулся: против волчьей стаи десятка в четыре голов он чувствовал себя беззащитным.
— В этой горе — целый лабиринт. Говорят, что тут когда-то жили люди, и что в некоторых пещерах даже сохранились выбитые на стенах рисунки. Однако сам я их не видел — оба раза, когда я тут был, мы пробегали к схрону, переодевались и уходили. Эх, будь у меня свободное время, я бы с удовольствием побродил бы по этим коридорам и полюбовался бы на то, что они там накарябали…
— А мне в пещерах немного неуютно… — чуть не врезавшись головой в торчащий из стены камень, признался Томас. — Как представлю себе, что там, над головой — чудовищная толща из камня, так становится не по себе: вдруг обвал, или, скажем, землетрясение? Нас же погребет заживо…
— Скорее, расплющит, как копыто коня — выскочившую на дорогу лягушку… — ухмыльнулся Утерс. — Обвалы и землетрясения бывают достаточно редко, поэтому я о них не думаю… Есть проблемы поважнее… Кстати, все, мы добрались… Вот за этим поворотом будет лаз… На, подержи факел — я сдвину камень в сторону…
…Узкий лаз, по которому пришлось лезть на четвереньках, оказался достаточно коротким. Однако Том, очень четко представивший себе, как его придавливает потолком, выбрался из него мокрым, как мышь. И с сердцем, бешено колотящимся в грудную клетку. Кое-как успокоив дыхание, он воткнул факел в металлическое кольцо, торчащее из небольшой трещины, и, стараясь не думать о том, что эта трещина — тоже предвестник обвала, огляделся.
Пещера выглядела, как пасть сказочного дракона: из потолка и пола торчали острые 'зубы' — каменные столбы розовато-серого цвета, а между ними, словно язык чудовища, чернело небольшое озерцо. Десятка полтора сундуков, около которых суетился Аурон Утерс, казались коренными зубами, а покатый свод в дальнем углу пещеры — горлом…
— Впечатляет? — вытащив из сундука небольшой сверток, и бросив его Тому, с улыбкой поинтересовался граф. — Мы называем ее Волчьей пастью…
— Не волчья, а драконья… Таких больших волков не бывает, милорд… — не прекращая вертеть головой пробормотал Ромерс. — Жуткое место…
— Место как место… Мне даже нравится… Давай, переодевайся… — усмехнулся Ронни, и, подавая пример, первым стянул с себя сюрко. — Потом покопайся во-о-он в том сундуке и подбери себе нормальные сапоги: мне нужно, чтобы ты мог передвигаться бесшумно. А не громыхал, как телега по булыжной мостовой.
Наскоро переодевшись в серое сюрко с вышитыми на нем скрещенными мечами, Утерс быстренько собрал два дорожных мешка, и, кинув один из них Тому, жестом показал на лаз:
— Давай обратно. К завтрашнему утру нам надо добраться до дороги. А эта тропа ничуть не лучше, чем твоя любимая…
— Любимая? — переспросил Том.
— Угу… — усмехнулся Утерс-младший. — Тропа Последней Надежды. Или есть другая, еще веселее?
…Прыгнув вслед за графом на бесконечный язык осыпи, заканчивающийся в долине, покрытой белой пеленой тумана, Том заранее простился с жизнью: бежать по склону, с каждым шагом проезжая чуть ли не половину полета стрелы, было безумно страшно. Так же, как и лезть вслед за сюзереном по отвесной стене или висеть на веревке, ожидая, пока Ронни вытянет его на очередную 'полку'. Однако к середине спуска страх куда-то испарился, и на смену ему пришло чувство полета. Поэтому, по инерции забежав на покрытый травой противоположный склон ущелья, Ромерс даже слегка расстроился.
— Понравилось? — довольно ухмыляясь, поинтересовался Утерс-младший.
Томас кивнул.
— Я тоже люблю вот так пробежаться… Зато вот подниматься обратно…
— Этого я вообще не представляю… — посмотрев за спину, признался Ромерс. — Шаг вперед, и три — назад…
— Ну, в лоб мы туда, конечно, не полезем… Хотя учитель гонял меня именно так… — усмехнувшись своим воспоминаниям, буркнул граф. — Ладно, повеселились и хватит. Пора добывать себе лошадей.
— Добывать?
— Угу… Тут, на Зайдском тракте, должно быть безумное количество патрулей… Думаю, что если хорошо попросить, то лошадьми они поделятся… Что нам надо-то? Всего четыре штуки…
— А по сколько человек в патруле?
— Обычно — штатный десяток… — ухмыльнулся юноша. — Самое оно, чтобы размяться…
…При виде конного патруля из десяти делирийцев, выехавшего из-за поворота дороги, Том вдруг понял, что эта разминка может оказаться для него последней: воины были одеты в тяжелые латы и выглядели отнюдь не новичками. Растерянно посмотрев на замершего за соседней вековой елью юношу, Том внимательно вгляделся в его лицо, однако страха на нем не увидел: вместо того, чтобы подать сигнал отступать, Утерс-младший жестами показал Ромерсу его первую цель, потом слегка сдвинул ногой лежащий рядом дорожный мешок и вытащил из перевязи метательные ножи.
Поудобнее перехватив арбалет, Томас облизнул пересохшие губы и задержал дыхание, решив, что показывать свой страх сюзерену — позор для вассала.
Кивок Утерса-младшего, негромкий щелчок — и всадник, едущий первым, начал медленно откидываться на круп своего коня. Вскинутая вверх рука с растопыренными пальцами; зависшие в воздухе поводья, выскользнувшая из стремени нога… — Тому вдруг показалось, что он разглядывает свитки с совершенно не связанными друг с другом рисунками, и что художник, который их рисовал, слегка переборщил с изображением мелких деталей… А потом замедлившееся было время понеслось вскачь, и в вырезах барбютов ошарашенных делирийцев одна за другой начали возникать рукояти метательных ножей…
Сбив с ног вставшего на дыбы коня ударом щита, и врубаясь топором в бок летящего на землю всадника, Томас вспомнил, что обязан защищать спину своего сюзерена. И попытался проконтролировать перемещения графа. Но тут же понял, что это невозможно — Утерс-младший метался среди всадников, как ураганный ветер в зарослях камыша. В темпе, в котором Ромерс не смог бы двигаться даже без щита, меча и кольчуги. И безошибочно бил в сочления доспехов, под плакарт и латную юбку. Там, где мелькала спина Ронни, раздавалось дикое ржание лошадей, лязг железа и предсмертные хрипы. Шестнадцатилетний мальчишка, сравнительно недавно покинувший родовой замок, чувствовал себя в бою, как рыба в воде! И не делал ни одного лишнего движения!
'С ума сойти…' — подумал Том, добивая придавленного конем делирийца. — 'А как он будет сражаться, когда наберется опыта и заматереет?'
— Все… Готовы… Тащи мешки и арбалет… — через пару минут, удостоверившись, что все враги повержены, приказал граф. Потом наклонился над одним из раненых, вытащил у него из ножен
