разбрасываются даже ради такого объекта».
И человечек погрузился в разработку отведённого ему участка операции. Дилетанты не догадываются, насколько сложна и кропотлива работа по подготовке убийства. И даже увлекательна.
Вскоре остроносый человечек забыл свои сомнения и с азартом стал искать самые оптимальные решения для связи предполагаемого «инсайдера» с «контактёром».
Ладно, не «контактёр», а конкретный исполнитель, попросту — убийца. Не будем прятаться за словами — для людей с первым допуском назад дороги нет.
Наступил последний вечер старого года. За круглым столом в зале, сохранившем рождественские декоры, расселись вперемешку полсотни студентов, оставшихся на новогодние каникулы в Колледже, и несколько преподавателей.
К удивлению всех, на праздничный ужин пришёл и профессор Ван-Теллер, обычно встречающий Новый год с кем-нибудь из внуков или правнуков.
— Спина приболела, неохота ей далеко лететь, — по-домашнему объяснил он.
Ван-Теллер тяжело сел на свободное место, пристроив к спинке стула легендарную полированную клюку больше человеческого роста, вытянул поудобнее усталые ноги и пробурчал под внушительный нос-сливу:
— На Луне старикам жить легче, на Земле я бы уже давно…
Все увлечённо заказывали праздничные блюда. Никки выбрала печёную осетрину на деревянных шпажках, сыр с плесенью камбозолу, финики и бокал шампанского вместо обычного кьянти. Студенты проводили шампанское восхищёнными взглядами — астровитянке единственной разрешалось вино; девушка привыкла его пить, следуя микроэлементной диете космического робинзона. Впрочем, для нейтрализации ядовитого этилового спирта Робби прописывал Никки специальную таблетку.
Джерри попросил жареную в сухариках телячью отбивную и печёную картофелину со сметаной и укропом. Он задумался — какой напиток предпочесть, но Никки, сидящая рядом с юношей, подмигнула ему и заказала второй бокал шампанского у бесхитростного робота-кентаврика.
Профессор Ван-Теллер вызвал киберофицианта и просверлил большую дыру в его пластиковой голове. Когда профессор решил, что меню изучено достаточно, то велел принести беф-строганофф с артишоками и стакан португальского вина с острова Мадейры. Робот, повизгивая от счастья, кинулся на кухню, стуча всеми копытами.
Ван-Теллер со вздохом потёр ноющие колени и строго посмотрел вокруг себя:
— Старость лучше измерять не по физическому угасанию, а по интеллектуальному. Учёный стареет, если он перестает изучать новые математические методы или области науки. Нет потребности в дальнейшем развитии мозга? Вот он и начинает отмирать. Многие встают на этот путь сразу после детства, а кое-кто не стареет до гробовой доски! — Профессор залихватски подмигнул внимающей публике.
Никки воспользовалась моментом и спросила:
— Профессор, недавно вы сказали, что выделение объекта анализа из фона — это часто искусство, помноженное на опыт. Мне это не очень нравится! Нельзя ли вычленять объект, исходя только из научных критериев? Например, анализируя энергетические связи или информационно-энтропийные взаимодействия между подсистемами?
Нинон-Олень скривилась:
— Сколько можно говорить об учёбе? Дайте отдохнуть мозгам!
— Науку и прочие умные вещи пристойно обсуждать всегда и везде. Мозги от этого не устают, а только веселеют… — проворчал профессор и ласково посмотрел на Никки:
— Неплохая идея! Ну-ка, сами поищите критерии выделения предмета системного рассмотрения. Какие эффекты считать внутренними, а какие — внешними? От этого зависят уравнения, которые описывают объект. Но помните — природа чихала на наши деления наук. Ищите закономерности, общие для всех систем.
И профессор пробормотал:
— Бедные потомки: мы трусливо оставляем им проблемы, которые сами не можем решить.
Потом старый учёный повернулся к соседке — Нинон-Оленю, изумился и тихо спросил:
— Серёжки в носу — не мешают?
Та покраснела, но вызывающе ответила:
— Немного… зато в этом есть изюминка!
Консервативный Ван-Теллер пожал плечами и пробурчал стакану с мадерой:
— Изюминка должна быть в голове, а не в носу…
Профессор Майсофт объявила итоги опроса студентов по присвоению неофициальных титулов преподавателям:
— «Амбридж года» стал профессор Дермюррей!
Хохот собравшихся подтвердил, что титул самого непопулярного преподавателя Дермюррей заслужил по праву. Так как Дермюррея за столом не было, веселье поддержали и профессора.
— «Хагрид года» — титул добрейшего преподавателя, получила, как всегда, профессор Франклин!
Профессор весело помахала рукой окружающим.
— «МакГонагалл года» — самым строгим лектором оказался профессор Ван-Теллер!
Все засмеялись и зааплодировали.
— Ну-ну, — добродушно проворчал профессор, — не так уж я и страшен!
— «Дамблдором года» выбран… — голос профессора Майсофт потеплел, — …самый популярный преподаватель Колледжа — профессор Эксмин!
В зале разразилась овация с одобрительными криками и даже девичьим визгом. Профессор в элегантном чёрном фраке встал во весь рост и вежливо поклонился.
— За него дружно проголосовали девицы, — проворчал Джерри. — Дешёвая популярность!
— Многие дорого заплатили бы за такую дешёвую популярность! — рассмеялась Никки.
Весёлое застолье продолжалось вплоть до наступления Нового года по гринвичскому времени. Студенты и преподаватели танцевали, да так зажигательно, что даже профессор Ван- Теллер оживился: в такт музыке затопал башмаком под креслом и бодро замахал указательным пальцем правой руки.
Наконец часы приблизились к заветной отметке. Загудели удары колокола Биг Бена, а Джерри, как полагалось по традиции, решил загадать наиважнейшие просьбы к судьбе. Юноша начал с пожеланий своей драгоценной Никки, а их столько накопилось, что он не успел во время боя часов сказать хоть что-нибудь о себе.
«Со мной как-нибудь обойдётся…» — легкомысленно подумал он — и глотнул колючего шампанского.
В зале воцарился пряный шум ночного веселья. Новому году рады все — пока он нов и иррационально обещающ.
Мрачноватым выглядел лишь профессор Ван-Теллер. Раскрасневшийся после крепкого виноградного напитка, старый преподаватель вдруг хлопнул ладонью по столу:
— Студенты! Я хочу открыть вам главную тайну этого мира!
Все подняли головы от тарелок и посмотрели на профессора.
— Глупые взрослые… да, да — таких чёртово большинство! не говорят вам правды, потому что не знают её, а умные взрослые испуганы настолько, что не хотят признаться в своём страхе даже себе. Поэтому истину стыдливо прячут и от вас — подростков.
Зал зашумел, а профессор нахмурился.
— Я скажу вам правду! Жестокая тайна нашего мира состоит в том, что земной цивилизацией никто не управляет. Политики тупы и не заглядывают дальше срока своих выборов. Паровоз человеческого общества летит вперёд на всех парах, но у него нет машиниста. Мы мчимся в будущее, закрыв глаза, не зная дороги вперёд ни на век, ни на десять лет. Ждёт ли нас за поворотом пропасть без моста? — никто и не пытается узнать. Ясно одно: от грядущих катастроф нас не спасут молитвы и волшебники.
Студенты оставили вилки в покое и уставились на Ван-Теллера.
— Отбросим политические иллюзии! Мировые правительства похожи на детей в песочнице — они сидят в мокрых штанах и лупят друг друга лопатками по голове. Но привычные времена заканчиваются: скоро земных лилипутов накроет чугунный зад Гулливера.
Слушатели не знали — то ли смеяться, то ли звать врача к краснолицему профессору. А тот выбросил вперёд шишковатый палец и обвёл им притихшую аудиторию. Голос Ван- Теллера стал ниже и грознее.
— Началась тяжелейшая битва человечества за существование. Я не знаю, что будет написано на нашей общей гробовой крышке: СПИД-ДВА, энергетический НОЛЬ, демографический МИНУС, климатический КОЛЛАПС или КЛИН генетического раскола. Но риск глобальной катастрофы растёт с каждым годом. А крушение хрупкой техносферы убьёт большинство землян, отбросив остальных в средневековье.
Профессор Катарина Тур кивнула и пробормотала:
— То, что мы делаем с Землёй, заслуживает суровой казни…
Голос профессора снова усилился, заставив многих неуютно заёрзать на креслах.
— Каждый из нас — Homo sapiens, Человек разумный. Разум отличает нас от обычных животных, и мы должны развивать его дальше, чтобы выжить — как индивидуумы, как общество и как вид. Разум должен быть приоритетом номер один, или мы вернёмся назад, в пещеры, ловить блох и каннибальствовать. Нас спасёт только новая эпоха Просвещения, только поворот к интеллекту и творчеству! Учёных и инженеров в мире должно быть во много раз больше, чем солдат, а правительства должны тратить деньги на образование, а не на бессмысленные вооружения.
Тут закивали все преподаватели Колледжа, сидящие за столом.
— Сможем ли мы разгадать сложные механизмы природы? Успеем ли преодолеть в себе обезьян — сварливых, алчных и ленивых — и повзрослеть до единого сообщества? Шанс нашего выживания зависит и от учёных, и от фермеров. Каждый человек несёт на плечах свою долю мира. И раньше человечество проходило через страшные испытания, но сейчас мы забрались высоко, стоим густо — рухнем больнее, кости переломаем до единой… Настало время истины, и чёрствая правда смотрит нам в глаза: человечеству предстоит или поумнеть — или исчезнуть с лица Земли.
Аудитория забормотала, но шум легко перекрывался громовым голосом разбушевавшегося профессора:
— Вам! Вам! — Профессор тыкал в сидящих вокруг студентов. — Вам завтра придётся держать на плечах нашу цивилизацию. Знайте — будущее принадлежит умным, а историю делает каждый. Если вы не прочувствуете эту истину до глубин спинного мозга, то вымрете.
Кто-то испуганно пискнул: «Ой!»
— На эволюционной лестнице соблюдается чёткая субординация — по уровню интеллекта. Забывшего эту истину ждёт наказание — неумолимое и жестокое. Неандертальцы не уделяли должного внимания своей цивилизации — и все погибли. А ведь у них тоже были дети, они тоже радовались солнцу и мечтали о лучшей жизни. Сейчас их кости громко доказывают, что старик Дарвин беспощадней Страшного Суда!
Ван-Теллер разошёлся не на шутку.
— Я думаю, что поэтому и космос молчит — зеленорожие эгоисты-политики везде успели загубить свои планеты.
Профессор поискал клюку, но не нашёл и снова хлопнул увесистой пятерней по столу.
— У человечества единственная надежда — это вы, молодые. Вы должны стать умнее нас, должны рассмотреть дорогу впереди и встать у штурвала нашей цивилизации.
