перенапряжённой планетной коры, и узнала, что из-за подземных толчков и вызванных ими цунами на Земле каждый год погибает гораздо больше людей, чем во всех военных конфликтах, вместе взятых. Никки поразилась:
— Почему же тогда политики так много говорят или о необходимости вооружений, или о желательности разоружений — причем оба тезиса подаются как человеколюбивые и жизнеспасающие, но молчат про важность развития сейсмологии? Ведь способ предсказания землетрясений спасет больше жизней, чем все мирные переговоры! Это я, конечно, не в пику мирным переговорам говорю.
Робби ответил:
— Наивная Маугли! Главным невысказанным приоритетом политиков является не сохранение чужих жизней, а процветание своей. А на землетрясениях трудно заработать политический капитал — они не согласуются с графиком выборов. Да и цунами редко бьют по избирателям влиятельных политиков, всё больше бедноту смывают.
— У тебя циничная логика.
— Всего лишь железная.
Никки нашла каталог Планетарного Геологического Центра с информацией о миллионах сейсмособытий последних веков.
— Робби, нанеси на карту эпицентры этих толчков, — попросила Никки.
Её друг выполнил просьбу, и перед удивлённой девушкой предстала планета, расколотая на отдельные блоки огненными трещинами. Красные точки землетрясений не рассеивались равномерно по поверхности Земли, а концентрировались в узкие полосы на краях тектонических плит. Самая крупная трещина горящим кольцом охватывала Тихий океан.
— Сухотка Водолея! Земля-то совсем растрескалась!
— Не нервничай. Континенты и прочая суша обычно размещаются на самых спокойных плитах.
— Эти «спокойные» плиты ползают по поверхности со скоростью в несколько сантиметров за год! Смотри, что у них творится по краям…
— Да, там шумновато. Трение плит друг о друга и порождает землетрясения.
Никки догадалась:
— Самые «горячие» зоны возникают при лобовых встречах обломков коры?
Робби подтвердил сказанное, и глаза девушки разгорелись. Конечно, эту информацию можно было найти и в учебниках, но самому исследовать интереснее, правда? Кроме того, свежего подхода к географии, которого требовала профессор Тур, из учебника не вытащишь.
Никки с интересом нырнула в карту Робби — и вскоре поняла принципиальную разницу между восточным и западным берегами Южной Америки. Восточный берег откололся десятки миллионов лет назад от Африки и отодвинулся под давлением магмы, выползающей из подводного хребта в середине Атлантики; восточный американский и западный африканский берега до сих пор сохраняют зеркальность своих очертаний. Западный южноамериканский берег, в отличие от спокойного восточного соседа, столкнулся с тектонической плитой в Тихом океане, подмял её под себя, но и сам взъерошился Андами. Огненный пояс землетрясений и вулканов прекрасно подчёркивал беспокойный характер западного побережья.
Потом Никки погрузилась под японский архипелаг — в россыпь эпицентров землетрясений, вызванных невыносимым напряжением горных пород в самом активном разломе планеты.
Девушка увлечённо наблюдала в ускоренном режиме времени, как литосферные плиты, каждая толщиной в сотню километров, сталкиваются под водой.
Крак!
Азиатская плита победно встала на дыбы и вылезла на поверхность океана, образовав островную Японию; побеждённая Тихоокеанская плита опустилась в глубь раскалённой мантии и расплавилась. На месте погружения плиты возникла глубочайшая Марианская впадина, а эпицентры землетрясений отметили траекторию косого скольжения Тихоокеанской плиты под Азиатскую.
Никки заметила, что число толчков быстро падает с глубиной. Видимо, чем сильнее расплавлена тонущая плита, тем сложнее накопить в ней упругую энергию, нужную для землетрясения. Самые глубокие землетрясения мира располагались на глубине шестисот пятидесяти километров, образовывая здесь загадочный пик активности. Последний вскрик умирающей плиты?
Робби быстро оформлял все интересные находки и картинки в единый файл.
Профессор Тур, вы получите та-акой реферат!
— Землетрясения происходят из-за столкновения двигающихся плит. А почему тектонические плиты вообще двигаются? — спросила Никки у Робби.
— Торопыга, ты плохо усвоила материал, — насмешливо ответил Робби. — Кинетическая энергия медленной плиты размером с Азию меньше энергии движения одного обычного автомобиля. Плиты трескаются, и на их краях возникают землетрясения, не из-за скорости, а из-за давления. Автомобиль можно разбить ударом о столб, а можно раздавить медленным прессом. Землетрясения вызваны длительным толкающим воздействием на плиты.
— Кто же их толкает? — спросила Никки.
— Например, ветер, — ответил Робби. — Атмосферные течения, дующие в северном полушарии преимущественно с запада на восток, а в южном полушарии — наоборот, давят на горы и толкают материки по жидкой, скользкой астеносфере. Похоже на то, как ветер гонит ледовые поля — и они наползают друг на друга.
— Ветер может двигать континенты? — изумилась Никки.
— Ветер, взаимодействующий с земной радиоактивностью и гравитацией, — подтвердил Робби. — В отличие от льдин, твердая океаническая кора тяжелее мягкой мантии и может в ней тонуть. Часть Тихоокеанской плиты тонет под Японским архипелагом, образуя глубоководные впадины и волоча за собой всю остальную подводную плиту. Цепь всё время образующихся Гавайских островов отслеживает это движение Тихоокеанской плиты на северо-восток…
Робби не успел объяснить всё толком, как пришёл Джерри и вытащил Никки из горячего подземного мира в гораздо более прохладный лес. Юноша заботливо следил, чтобы выздоравливающая Никки отдыхала побольше.
— Слушай, — сказала девушка. — Я развлекалась с сейсмокаталогом и обнаружила, что когда в северном полушарии Земли происходит всплеск слабых толчков, то в южном наступает минимум таких землетрясений. Робби порыскал по Сети и утверждает, что данный феномен никто раньше не замечал. Поразительно! Даже после долгого общения с профессором Дермюрреем я не могу понять, в чём тут дело! Ведь такие закономерности под силу обнаружить даже школьнику!
Джерри пожал плечами:
— Учёных мало, а проблем много. Рук и голов на всё не хватает, особенно для тщательного анализа многопараметрических каталогов.
— Это означает, что возможности таких ценных источников данных, как каталоги звёзд и землетрясений, банки геномов и белков, — далеко не исчерпаны? — заинтересованно спросила Никки.
— Верно! — согласился Джерри. — В сейсмокаталоге, с которым ты работала, наверняка спрятан ключ для предсказания землетрясений, но как извлечь его оттуда? Нужны оригинальные руководящие идеи, иначе даже Робби утонет в анализе такой огромной базы данных.
— Робби утонет? — воскликнула Никки. — Не верю: Робби может всё!
— Ну-ну, — проворчал Робби. — Не надо так льстить. Землетрясение имеет пять переменных — время, магнитуда и координаты. Простенькое сравнение сейсмоактивности двух прямоугольных областей пятимерного пространства приводит к функции двадцати переменных. Рассмотрение хотя бы десяти значений каждой переменной потребует расчёта десяти в двадцатой степени вариантов. Работая со скоростью тысяча вариантов в секунду, я закончу расчёты через три миллиарда лет. Нечего вам, людям, на нас, бедные машины, все заботы взваливать. Сами шевелите серым биокиселём, выдавайте неожиданные гипотезы. А мы, кремниевые педанты, их проверим…
Друзья неспешно проходили мимо густого куста, как вдруг из него выскочил енот и затрусил к ближайшему дереву — спасаться. Дерево оказалось очень дуплистым, с дырой возле корней, и испуганный енот не стал карабкаться по гладкой коре, а шмыгнул в дупло и забрался вверх по полому стволу.
Ребята остановились посмотреть, что будет дальше. Зверёк шуршал в пустом дереве — ему было очень неудобно сидеть в вертикальной трубе, цепляясь когтями за стенки. Через минуту пушистик свесил голову из дупла и посмотрел — ушли ли двуногие звери. Но они стояли и блестели на него глазами и крупными зубами. Енот недовольно завозился и снова спрятался. Скоро ему надоело висеть в дупле вниз головой, и он осторожно слез на землю, не спуская глаз с назойливых гостей. Те замерли метрах в пяти. Хмурый зверь выбрался из дупла, сгорбился и, прячась за деревьями, ушёл в заросли.
— Молодец, преодолел страх, — одобрила Маугли.
Никки и Джерри отправились дальше, слушая перепалки зябликов и синиц.
— Вот что интересно, — сказала Никки. — Я вижу по профессорам Колледжа — таким как Ван-Теллер, Франклин. Майсофт, — что учёные — очень хорошие люди. Дермюрреев, для которых наука лишь бизнес, очень мало.
— Зато встречаются Тхимсоты.
— Такие подлецы в науке столь редки, что их приходится использовать на всю катушку и перебрасывать с места на место по мере надобности: Тхимсот приехал сюда из-за тебя, а Фростман — из-за меня.
— Согласен — таких мало.
— Но в общественном мнении, учёные — поголовно бессердечные злодеи, или, невзирая на высокий интеллект, бытовые идиоты, которые варят в кастрюлях исключительно собственные часы. Главные герои массовых фильмов и книг безмозглы или умственно ординарны, даже при волшебной одарённости. Киношные «учёные» всегда проигрывают жизненное соперничество «простым парням». Зритель всё время видит, как интеллектуалы — убогие «ботаники» в очках — робко ездят на инвалидных колясках за мускулистыми суперменами и расшифровывают им пароли вражеских компьютеров. Насаждается убеждение, что интеллект и житейская адекватность, равно как интеллект и мужество — несовместимы. Как же мы смогли выйти из пещер, если самые умные были трусливы и неловки? Антиэволюционная точка зрения.
Джерри рассмеялся:
— Это рыночная легенда для комфорта массового зрителя. Очередной компенсационный миф, примиряющий обычного человека с раздражающим существованием интеллектуалов. На самом деле средний учёный крупнее и здоровее среднестатистического человека, живёт дольше его и, уж конечно, удачливее и благополучнее, чем «простые парни». Интеллект является универсальным преимуществом в жизни. В ответ средний лузер мстит «яйцеголовым», оплачивая голливудские фильмы, льстивые к «простым ребятам» и недоброжелательные к «умникам». Пусть утешаются.
— Не думаю, что стоит потакать вкусам простаков и раздувать их до ранга общего мнения, — проворчала Никки. — Порция горькой правды полезна для здоровья социума. Когда дело дойдёт до реальных проблем, то все эти надувные киносупермены лопнут, и спасать лодку придётся непопулярным «умникам». Если они останутся к тому времени.
Они дошли до стеклянной беседки на конце дорожки и сели на скамейку. Джерри сказал:
— Кстати, скоро будет готов список из трёхсот ключевых «умников», от которых зависит наше общее будущее. Вернее, список из трёхсот технологий. Если они ещё не открыты, то их авторов определить достоверно невозможно.
— Хорошая новость. — Никки внимательно посмотрела на Джерри. — Но вокруг этого списка столько вращается событий… Люди списка вызывают острое сочувствие…
— Ты думаешь, что они достойны жалости? — хмыкнул Джерри.
— Да, ведь они ещё не знают, в какую ловушку попали…
Пока они беседовали, из лесу вышел рыжий олень с мягкими рожками-карандашами и стал спокойно щипать траву совсем рядом с беседкой.
— Интересно, — сказала Джерри, — олень совсем не боится человека за стеклом беседки. Думает, что человек в клетке — и не опасен?
