отвага! Какое изящество! От быстрой езды рубахи развевались, как хламиды древних, ноги были напряжены, волосы — по ветру. Они походили на греческих героев, будто передо мною происходило соревнование на колесницах во время Олимпийских игр. Ресторан «Никита» — это деревянный дом с широкими окнами, сквозь стекла которых видны большие листья комнатных растений. Казалось, что этими растениями было уставлено все это достаточно фешенебельное заведение. Русские любят зеленый цвет и зелень.
Официанты в английской форме подали мне уху из стерляди, бифштексы с хреном, рагу из рябчиков (рябчики неизбежны!), цыпленка по-охотничьи, которого не одобрил бы Маньи, желе — блестящее, слишком много в нем было клея из рыбьих костей, мороженое с сосновыми зернышками — изысканный деликатес. Обед сопровождался взбитой сельтерской водой и вполне правдоподобным бордо «Лаффит». Но больше всего мне доставило удовольствие то, что я мог закурить сигару, ибо на ярмарке строго-настрого запрещалось курить. Там допускался только огонь лампад, горевших перед образами в каждой лавке.
После обеда я возвратился на ярмарку, надеясь увидеть еще что-нибудь новое. Чувство, подобное тому, что удерживает вас на балу в опере, несмотря на жару, пыль и скуку, помешало мне вернуться в гостиницу. Пройдя несколько улочек, я вышел на площадь, где с одной стороны была церковь, с другой — мечеть. Церковь венчалась крестом, мечеть — полумесяцем, и оба символа разной веры мирно сияли в чистом вечернем небе, золотясь в луче беспристрастного и безразличного, что, впрочем, одно и то же, солнца. Оба вероисповедания, казалось, жили в добрососедских отношениях, ибо религиозная терпимость велика в России, где среди ее подданных есть еще и идолопоклонники, и почитатели огня.
Дверь в православную церковь была открыта, там шла вечерняя служба. Войти туда было нелегко. Густая толпа заполнила помещение, как вода заполняет вазу. Однако несколькими маневрами плечами мне удалось проложить себе дорогу. Внутри церковь имела вид золотой печи. Леса свечей, созвездия люстр разжигали золото иконостасов, внезапные молнии металлических отблесков смешивались с лучами света, создавая ослепительное свечение. От всех этих огней под куполом образовался густой красный туман, куда возносились прекрасные песнопения православной литургии.
Через несколько минут я вышел, так как уже почувствовал, как, словно в паровой бане, проступили у меня на коже капельки пота. Мне бы очень хотелось проникнуть и в мечеть, но, к сожалению, к этому времени не наступил еще час аллаха.
Как провести остаток вечера? Проехали дрожки, и я остановил извозчика. Не спрашивая, куда я направляюсь, он помчался галопом. У извозчиков вообще такая манера: они редко справляются о месте, куда должны везти седока. «Налево», «направо» в нужном случае направляют их на путь истинный. Этот же, проехав мост, который вел к «Никите», пустился через поля по бездорожью и грязи. Я не препятствовал ему, думая, что куда-нибудь он меня все-таки отвезет. И действительно, смышленый извозчик про себя решил, что господа такого сорта, как я, в вечерний час никуда больше не могут стремиться, как в квартал чайных, музыки и развлечений.
Ночь начинала спускаться. Я с устрашающей скоростью в полутьме пересек кочковатые пустыри в лужах. Но вот наконец я стал различать некие намеки на деревянные строения. Вот и огни красноватыми точками стали прорезать темноту. До моего слуха донеслись звуки духовых инструментов, выдавая присутствие оркестров: мы приехали. Сквозь открытые двери, освещенные окна домов, в жужжании балалаек вперемешку с гортанными выкриками вырисовывались причудливые силуэты людей. По узким доскам тротуаров двигались нетвердой походкой тени пьяных или волочились особы в экстравагантных туалетах, то утопая во тьме, то возникая в бичующем свете. Если античную Киферу опоясывали лазоревые воды Средиземного моря, то здешняя Кифера была повязана кушаком грязи, который я не стал бы трудиться развязывать[207].
На перекрестках, не находя уклона, стояла вода, образуя глубокие лужи, в которые, взметая миазмы нечистот, уходили до осей колеса повозок. Не желая более плескаться в этакой топи среди скопления дрожек, до половины залитых водой, я приказал извозчику повернуть обратно и отвезти меня в гостиницу Смирнова. По его удивленному взгляду я понял, что он счел меня посредственным клиентом, смешным праведником, но все же он послушался, и, таким образом, я провел остаток вечера в прогулках по аллеям вокруг Кремля. Луна взошла, и время от времени в ее серебряном луче вдруг возникала обнимающаяся или идущая медленным шагом в тени деревьев пара. Там был разврат, а здесь царила любовь.
Следующий день я посвятил посещению верхней части Нижнего Новгорода. Из бельведера на внешнем углу Кремля, возвышавшегося над прекрасным публичным садом и выходившего на холм, покрытый массивами свежей зелени и извилистыми аллеями, посыпанными желтым песком, я открыл безграничную панораму, великолепнейший вид: по слегка волнистым равнинам, окрашенным в далях сиреневыми, перламутрово-серыми и голубовато-стальными тонами, широкими кольцами извивалась Волга, то темная, то светлая, отражая то лазурное небо, то тень облаков. На берегу реки с моей стороны глаз различал несколько домиков, отсюда они казались еще меньше, чем знаменитые нюрнбергские игрушечные деревни в коробках. Стоящие на якоре у берега суда походили на флот лилипутов. Все терялось, стиралось, таяло в безмятежной лазоревой шири ландшафта, немного печальной и напоминающей морскую безграничность. Это был поистине русский пейзаж.
Мне не на что уже было смотреть, и я отправился в Москву, освободившись от наваждения, заставившего меня предпринять столь длительное паломничество. Итак, демон путешествий не нашептывал мне больше на ухо: «Нижний Новгород».
Комментарии
Глава 1
Пароходство из Санкт-Петербурга: пароходы «Нева» и «Траве».
Путь следования: Санкт-Петербург — Любек и обратно.
Цена местам: 1-го класса — 35 руб., 2-го класса — 25 руб.
Дети моложе 10 лет платят половину.
Плата за кушанья в этих ценах заключается.
Пассажирам дозволяется иметь 100 фунтов багажа бесплатно,
детям моложе 10 лет — половину означенного количества.
Плата за экипаж о 4-х лошадях — 35 руб.
Плата за экипаж о 3-х лошадях — 20 руб.
Лошадь (без корма) — 35 руб.
Собака (без корма) — 5 руб.
Паспорты представляются за день до отъезда в контору общества.
Указатель путешествий по России. СПб., 1868. С. 60.
Гозлан Леон — французский писатель (1806–1866), автор рассказов, романов и пьес. Пьесы «Чучело льва», «Буря в стакане воды» и др. в России хорошо знали по многочисленным откликам в газетах и журналах, в частности по корреспонденциям журнала «Современник», в 1858–1859 гг. печатавшего «Парижские письма» своего сотрудника М. Л. Михайлова (1829–1865), поэта и революционного деятеля, посетившего Париж и Лондон в то же время, когда Готье был в России:
