Путешествие в Россию

След хорошо проложен, и мороз затвердил снег — не сосчитать, какую экономию лошадиной силы представляет собою санная езда. Одна лошадь без труда и с удвоенной скоростью передвигает груз, в три раза больший, чем тот, который она могла сдвинуть в обычных условиях. В России в течение шести месяцев в году снег — это универсальная железная дорога, белые рельсы которой тянутся во всех направлениях и позволяют ехать куда хочешь. Эта серебряная дорога имеет то преимущество, что ничего не стоит в смысле прокладывания дорожных верст или километров, а в отношении дохода она экономична до такой степени, какой не смогут добиться самые ловкие инженеры. Может быть, именно поэтому на огромной территории России настоящие железные дороги проложены лишь в двух-трех местах.

Я возвратился домой очень довольный ездой. После завтрака и приятного процесса обращения сигары в пепел, что в Санкт-Петербурге является ощущением истинного удовольствия, так как здесь под страхом рублевого штрафа запрещено курить на улицах, я прогулялся пешком на берег Невы, чтобы полюбоваться зимней сменой декораций. Всего несколько дней назад я видел, как эта широкая река, течением перекатывая мраморные складки волн, в бесконечном движении своем отражала игру света. Ее без устали бороздили корабли, лодки, пароходы, барки. Она текла к Финскому заливу. Теперь река полностью изменила вид: на смену самой живой деятельности пришла смертельная неподвижность. Снег толстым слоем покрыл застывший лед, и между гранитными набережными далеко, как только видел глаз, тянулась белая долина, из которой там и сям торчали черные пики мачт полузасыпанных снегом барок. Колышки или сосновые ветки указывали место прорубей, устроенных для того, чтобы из них можно было набирать воду, и от одного берега до другого помечали безопасную дорогу, так как пешеходы уже пошли через реку. Из досок готовили спуски для саней и карет. Лед еще не был достаточно крепким, и рогатки пока загораживали проезд.

Чтобы лучше все рассмотреть, я встал на Благовещенском мосту, называемом часто Николаевским. Я сказал уже о нем несколько слов в описании своего приезда в Санкт-Петербург. На этот раз я имел полную возможность рассмотреть в подробностях очаровательную часовню, воздвигнутую в честь святого Николая Чудотворца на месте, где соединяются подвижные части моста. Это прелестное зданьице построено в типично византийско- московском стиле, который так хорошо соответствует православному культу и который я с удовольствием хотел бы видеть повсюду в России. Это строение сложено из голубоватого гранита, на каждом его углу помещена колонна с капителями в композитном стиле, посередине охваченная браслетом и прочерченная каннелюрами, да не прямыми, а ломанными вверху и внизу. Двойной цоколь поддерживает опору свода и выгранен торчащими наружу остриями. По трем фасадам здания идут три проема, по четвертой стороне — сплошная стена, на ней в мозаике из драгоценных камней изображен святой покровитель церкви, в стихаре, с золотым нимбом над головой, с открытой книгой в руке и в окружении склоненных небесных фигур. Богато выделанные балконы слесарной работы завершают два боковых свода. Свод, к которому ведет лестница, является входом в часовню. Украшенные старославянскими надписями, со звездами на акротериях карнизы отделаны рядом орнаментов в форме сердец, которые перемежаются с вырезами в форме зубцов. Крыша пирамидальной формы, ребристая, с нервюрами на каждом квадрате, вся покрыта золотой чешуей. Наверху находится типично московский купол с расширением пузырем, которому нельзя придумать сравнения лучшего, чем с луковицей тюльпана. Купол усеян золотыми звездами и заканчивается православным крестом с полумесяцем внизу, под которым сияет золотой шарик.

Мне удивительно нравятся эти позолоченные крыши, особенно когда снег присыплет их как бы серебряными опилками и придаст им вид старого серебра с полустершейся позолотой. Они начинают играть редкими, изысканными тонами, и эффекты такого рода совершенно неизвестны в других местах.

Перед иконой днем и ночью горит лампада. Проезжая мимо часовни, извозчики берут поводья в одну руку, другой приподнимают шапку и крестятся. Прохожие мужики прямо в снег кладут земные поклоны. Солдаты и офицеры, проходя мимо, произносят молитву, стоя неподвижно с непокрытой головой. И это в двенадцать или пятнадцать градусов мороза! Женщины поднимаются по лестнице и после многочисленных коленопреклонений целуют образ. Вы можете подумать, что подобное поведение принято только у простых, непросвещенных людей. Но нет, это не так. Никто не проходит мост, не проявив знаков уважения по отношению к святому покровителю часовни, и в копилки, поставленные по обе стороны часовни, льются рекой копейки. Но возвратимся к Неве.

Если смотреть в сторону города, то направо, за Английской набережной, видны все пять верхушек Сторожевой церкви конной гвардии с их слегка заледеневшими белёсо-золотыми куполами. Далее виден похожий на усеянную бриллиантами митру волхва купол Исаакиевского собора, а еще дальше — стрела Адмиралтейства и угол Зимнего дворца. В глубине и несколько левее вырисовывается изящный и дерзкий шпиль Петропавловской церкви, золотой ангел, возвышаясь над стенами крепости, блестит на фоне бирюзового неба в розовых облачках. Налево (я все время стою спиною к морю) берег не так богато разнообразит горизонт золотыми украшениями. Здесь меньше церквей, и они видны только в глубине Васильевского острова — так называется этот район города. Между тем дворцы и особняки, выходящие на набережную, предстают перед вами в виде длинных монументальных линий, прекрасно выровненных снегом. До Биржевого моста[26] от здания Академии, большого дворца классической архитектуры, заключающего в своей квадратной ограде круглый двор, спускается к реке колоссальная лестница, увенчанная по бокам двумя большими сфинксами с человеческими головами. Привезенные из Египта, они удивляются и вздрагивают от холода под снежной попоной на их спинах из розового гранита. Посередине площади тянется вверх острие Румянцевского обелиска.

Если по Биржевому мосту вы дойдете до противоположного берега и мимо Зимнего дворца и Эрмитажа, чуть не доходя до Троицкого моста[27], подниметесь вдоль реки до Мраморного дворца, то, обернувшись, вы откроете новый вид, на который стоит взглянуть: река делится на два рукава, Большую и Малую Неву, образуя остров, берег которого, смотрящий на вас, застроен с широким размахом.

С обеих сторон эспланады, идущей по берегу с этой стороны, высятся маяки или, скорее, Ростральные колонны из розового гранита с бронзовыми частями кораблей и якорями, на них помещены большие бронзовые фонари, а к колоннам прислонились спинами сидящие статуи[28]. Между этими двумя колоннами, которые сами по себе создают превосходный вид, находится Биржа, как и у нас, несколько напоминающая Парфенон[29],— параллелограмм, окруженный колоннами. Только здесь они дорические вместо коринфских и корпус здания выступает дальше аттика обрамляющей его колоннады, как греческий фронтон, образуя треугольный щипец крыши, на котором открывается широкий сводчатый проем, наполовину закрытый скульптурной группой, установленной на карнизе портика. Справа и слева симметрично расположены университет и таможня — здания правильной и простой архитектуры. Оба маяка гигантскими и монументальными силуэтами очень облагораживают классические и несколько холодные линии зданий.

В рукаве Малой Невы собираются на зиму корабли и барки, расснащенные мачты которых штрихуют фон своими тонкими линиями. Теперь к этому общему рисунку по серо-жемчужной бумаге добавьте несколько белых мазков, и у вас получится вполне подходящий для вашего альбома набросок.

Сегодня мы не пойдем дальше. На этих набережных и мостах, где дует прилетевший прямо с полюса ветер, совсем не так уютно. Прохожие здесь ускоряют шаг. У обоих львов у причала императорского дворца, кажется, окоченели лапы, с трудом удерживающие шар.

На следующий день, будто ипподром Лоншан[30] направил на Английскую набережную и на Невский проспект все свои сани и открытые коляски. В городе, где нередки пятнадцати - и двадцатиградусные морозы, не правда ли странно, что так мало ездят в закрытых каретах? Лишь из последней крайности русские садятся в закрытую карету, а между тем они зябкие люди. Но шуба — это серьезное оружие против холода, и они превосходно владеют им, они смеются над погодой, в то время как в градуснике замерзает ртуть. Они накидывают шубу, продев в рукав одну руку, и глубоко запахивают ее, кладя руку в кармашек, сделанный на передней части. Уметь носить шубу — целое искусство, этому сразу не научишься. Незаметным движением шуба вскидывается за спину, рука продевается в рукав, шуба запахивается вокруг тела как детская пеленка. В течение некоторого времени мех сохраняет температуру прихожей, где шуба висит в доме, и полностью изолирует вас от внешнего холода. В шубе на улице вы