такое недопустимо.
— Ну, я собиралась потребовать, чтобы та опора, что его заслоняет, была снесена, — поддержала шутку Хелен. — Но потом передумала. Оперный театр здесь практически у всех маячит перед глазами, поэтому пускай из моих окон будет свой особый, нестандартный вид.
Засмеявшись, они вернулись в комнату.
— Я, кстати, кое-что тебе привез. — Присев у своей сумки, Мэтт извлек из нее большую обувную коробку коричневого цвета.
— Обычно мужчины преподносят женщинам цветы. Или же духи. А ты, значит, решил меня обуть? — Приняв коробку, Хелен стала ее открывать.
— Это специальные сапоги для верховой езды, — пояснил Мэтт. — Я не хочу, чтобы в следующий раз, приехав ко мне на ферму, ты испортила очередную пару своих изящных туфелек.
Губы Хелен изогнулись в печальной улыбке. Будучи в гостях у Мэтта, для катания на лошади она позаимствовала сапоги Эли, но те оказались ей не совсем впору. Поэтому в остальное время она так и носила собственные модельные туфли, которые теперь валялись в мусорном бачке, заляпанные грязью и конским навозом.
Хелен перевернула сапоги подошвами вверх.
— Но как ты догадался, какой размер мне нужен?
— Признаюсь честно: я исследовал твою обувь, когда ты была у меня. Может, примеришь?
— Прямо сейчас? — заколебалась она.
— А почему бы и нет?
Пожав плечами, Хелен направилась в спальню за носками.
Сапоги оказались ей в самый раз.
— Вообще они очень удобные, — сказала она Мэтту и, приподняв подол, выставила одну ногу вперед. — Но я думаю, они не совсем гармонируют с этой юбкой.
— Ну не знаю, — протянул он. — Для кого-то подобное сочетание может показаться очень сексуальным.
У нее даже перехватило дыхание. Подняв голову, Хелен заглянула в его глаза.
— В самом деле? — невинным тоном произнесла она.
— Конечно.
Мэтт одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и, мягко взяв Хелен за плечи, приник к ее губам. И этот поцелуй длился, казалось, целую вечность.
Просыпалась Хелен постепенно. Сквозь опущенные веки чувствовалось, что в окна спальни вовсю струится солнечный свет. Потянувшись, она открыла глаза, и первое, что она увидела, — это коричневые сапоги для верховой езды, лежащие на ковре у самой двери. Мэтт отбросил их туда накануне вечером после того, как не спеша стянул с ее ног. Мэтт вообще все делал тщательно, уделяя немалое внимание деталям. Не этим ли объяснялось ее нынешнее состояние? Возможно, ее тело даже излучало сияние — настолько хорошо она себя чувствовала.
Вторая половина кровати пустовала, однако простыни еще хранили тепло, оставленное телом Мэтта, а от подушки исходил его запах — запах солнца, свежего воздуха и всей той силы и благости, что есть в земле.
Хелен нашла Мэтта на кухне, где он варил кофе. Услышав шаги, он обернулся, и его улыбка тотчас же окутала ее теплом, которого она никогда прежде не испытывала.
Она приняла из его рук протянутую кружку.
— Я тут подумал, — проговорил Мэтт, прихлебывая свой кофе, — как ты посмотришь на то, чтобы познакомиться сегодня с Эли?
— Разве тебе не нужно спешить обратно, чтобы задать корм лошадям? — спросила Хелен.
— Нет, я нанял помощника, — ответил он. — Но если тебе не хочется встречаться с моей дочерью, я это пойму.
— Я с радостью с ней познакомлюсь, — заверила она. — Но только ей сразу станет ясно, что ты провел ночь у меня.
— Эли весьма догадлива, — сказал Мэтт. — Она все поймает. Надеюсь, тебя это не очень беспокоит?
Любовь к дочери была буквально написана на лице Мэтта. Но в это утро Хелен видела в его глазах и кое-что еще. Вряд ли это было выражение любви к ней самой, но, тем не менее, похожее чувство в них присутствовало.
— Ну что ж, звони ей, а я пока пойду приму душ, — проговорила Хелен.
— Хорошо… А после звонка мне можно будет зайти и потереть тебе спинку?
Квартиру они покинули ближе к полудню и, войдя в лифт, как подростки взялись за руки. Это было так здорово!
Подозрительную группку из четырех человек Хелен заметила, едва они с Мэттом шагнули из лифта в вестибюль. Эти люди неспешно прогуливались по тротуару возле самого дома. Резко остановившись, она выпустила руку Мэтта.
— Черт!..
— Что такое? — не понял он.
— Видишь тех типов на улице? — спросила она. — Нет ли среди них того, кто сфотографировал тебя вчера?
— Да, вон тот, в синей рубашке. Ты его знаешь?
— Это папарацци, — объяснила Хелен и потянула Мэтта в дальний угол вестибюля, пока их не успели засечь снаружи.
— Он работает в твоем журнале? — На его лице отразилась некоторая озабоченность.
— Нет, он свободный охотник. Мы публиковали пару его снимков, но вообще он продает их всем желающим.
— И что он здесь делает?
— Вчера он видел, как я выходила из магазина, — ответила Хелен. — И, должно быть, сопроводил меня до дома в надежде на интересный снимок. Именно поэтому он и сегодня здесь ошивается.
— И кого он хочет заснять? Меня?
— Нас с тобой. Вместе. Потому что есть издания, готовые за это заплатить.
Мэтт удивленно покачал головой:
— Но почему? Какое им до нас дело?
— Это связано с моим положением, ведь я достаточно заметная персона. Случалось, и попадала уже в колонки с различными слухами, но еще ни разу… в подобном ракурсе.
— Ну, тогда давай вернемся обратно и подождем, пока он не исчезнет.
— Он никуда не уйдет, — возразила Хелен. — Скорее всего, дежурил тут всю ночь и теперь не уберется отсюда, пока не добьется желаемого. К тому же он уже не один. Его коллеги, как видно, пронюхали, что он за кем-то охотится, и тоже начали слетаться. Так что теперь они будут конкурировать — кто предоставит наилучший снимок, тот и получит наибольший куш.
— Но мы можем просто не обращать на них внимания, — предложил Мэтт. — Дать им понять, что нам все равно.
— Не сработает, — вздохнула Хелен. — Они будут следовать за нами повсюду.
— Как?.. И до общежития Эли?
Хелен кивнула.
— Да если они только приблизятся к моей дочери, я им… — Судя по голосу, теперь уже Мэтт был возмущен по-настоящему.
— Не сомневаюсь. — Хелен положила ладонь на его руку.
— Н-да… Ваше журналистское сообщество — довольно странный мир, — проговорил он. — И как ты можешь в нем существовать?
— Порой я сама задаю себе тот же вопрос, — ответила она.
После непродолжительного размышления Хелен остановилась на наиболее приемлемом варианте
