приятно посмотреть. При воспоминании об опасности, которой они все вместе подверглись, у Донны сжалось сердце. Это было… вроде бы не далее, как вчера. От удара молнии начался пожар, а они остались на ферме совершенно одни, без Питера, который мог бы им помочь…
— А где Питер? — почти прошептала она.
Медсестра указала на кресло, стоявшее между задними спинками обеих кроватей. Полулежащий в этом кресле Питер тоже был погружен в сон. Хоть он и умывался, на его лице все же остались следы копоти. На Питере была длинная больничная рубашка, из-под которой выглядывали его собственные потрепанные и испачканные брюки.
— Он просидел рядом с вами всю ночь, — сказала медсестра. — Может, его разбудить?
— Нет, не надо, — мотнула головой Донна.
— Ну ладно, — улыбнулась девушка. — Если вам что-то понадобится, то вот здесь кнопка звонка.
Донна кивнула, и медсестра вышла из палаты.
Морщась от боли в боку, Донна устроилась в своих подушках повыше. Ее живот был перебинтован, от правой руки тянулась трубка капельницы, но, несмотря на все это, чувствовала она себя достаточно хорошо. Возможно, причиной тому было воздействие лекарств, а может, присутствие Питера и близнецов — «ее близких», как назвала их медсестра. Как бы ей хотелось, чтоб так оно и было!
Меж тем расположившийся в кресле Питер шевельнулся, его веки дрогнули и затем поднялись.
— Привет, — сказала ему Донна.
Он тотчас же вскочил на ноги и в мгновение ока оказался рядом с ней.
— Ты уже проснулась?.. Как себя чувствуешь?
— Нормально, — ответила она. — Но я пока словно в каком-то тумане, видимо, из-за лекарств.
— Слава Богу! Я так за тебя волновался!
— Я как-то смутно все помню, — продолжала Донна. — Сначала начался пожар, потом прилетел самолет, к нам прибежал этот парень…
— Джим, — подсказал Питер.
— Да, Джим. Мы вместе сбивали пламя, а потом прямо из огня на меня набросился какой-то зверь…
— Это был дикий кабан. — Питер присел на край постели. — Он совершенно случайно выскочил на тебя, спасаясь от пожара, и мимоходом пропорол бок своим клыком. Кроме того, как сказал врач, у тебя треснуло одно ребро.
Донна содрогнулась при воспоминании о том моменте.
— Вот так со мной и бывает, — с оттенком горечи произнесла она. — Я всегда оказываюсь не в том месте и не в то время.
— Вовсе нет, — возразил Питер. И, сделав глубокий вдох, продолжил: — Когда мы летели сюда… а потом ночью здесь, в палате, я очень много думал… — Он умолк.
Донна тоже молчала, ожидая последующих слов.
— Моя жена Карен… ее уже давно нет рядом, но со мной по-прежнему остается чувство вины. Потому что это я повинен в ее смерти.
— Ты?..
— Да нет, не напрямую, конечно… Произошел несчастный случай. Она тогда упала с лошади, ударилась о дерево и сломала позвоночник. И умерла, прежде чем подоспела помощь. На все воля Божья, но все эти годы меня никогда не покидает раскаяние, потому что именно я привез ее в Ривер-Даунс.
— Но ведь она не стала бы тебя обвинять? — проговорила Донна.
— Нет, конечно. Но я все равно не мог избавиться от ощущения вины. А потом, когда появилась ты… и я начал испытывать к тебе… В общем, это ощущение только усилилось.
Питер взял ладонь Донны и, поглаживая ее, продолжил:
— Я помню свою любовь к Карен, я и сейчас люблю ее где-то в глубине души. Но с недавних пор именно тебя я стремился увидеть, приходя вечером домой, именно о тебе думал по ночам. Я влюбился в тебя, и это меня пугает.
У Донны на секунду остановилось дыхание.
— Но почему?
— А вдруг что-то подобное случится опять? — В словах Питера звучал пережитый накануне страх. — Когда я узнал о пожаре, когда увидел, как на тебя налетел кабан, я испугался, что потеряю также и тебя. Я бы не смог этого пережить.
— Ты меня не потеряешь, — заверила Донна. — Когда я, уже после встречи с кабаном, открыла глаза и увидела тебя, я поняла, что все будет хорошо, что ты обо мне позаботишься.
— Я всегда буду это делать. Если ты, конечно, вернешься на ферму. Я все пойму, если после того, что произошло, ты…
Приложив палец к губам Питера, Донна заставила его замолчать.
— Даже не пытайся от меня избавиться, — сказала она. — Я не желаю никуда уезжать.
Подавшись вперед, Питер прильнул к ее губам, и Донна не обращая внимания на боль в боку, приподнялась ему навстречу, обвила руками его шею. Затем снова откинулась на подушки, заметно при этом содрогнувшись.
— Может, позвать врача? — встревожился Питер. — Возможно, тебе надо ввести дополнительную дозу болеутоляющего.
— Да, наверное, мне не помешает чего-нибудь впрыснуть, — с вымученной улыбкой согласилась Донна.
— Тогда я пошел за доктором. — Питер начал подниматься.
— Подожди минуту… Давай сначала разбудим детей и скажем им, что со мной не произошло ничего страшного… и все будет хорошо.
— С этим тоже можно подождать, — проговорил Питер.
И их губы снова сомкнулись в поцелуе.
Похмелье, которое испытывала Ли, было просто ужасным. Она лежала на кровати, не решаясь открыть глаза. Уж если она так себя чувствует после употребления собственного вина, то ей, наверное, вообще не следует заниматься виноделием. Никто не станет пить то, что вызывает подобные ощущения. Кто же захочет терять рассудок из-за пары бокалов?..
Ли подняла руку, чтобы убрать с лица разметавшиеся волосы, и невольно ойкнула.
Нет, дело тут было не только в похмельном синдроме. Она осторожно провела пальцами по лбу и обнаружила огромную шишку.
Поколебавшись, Ли все же открыла глаза. Стены и потолок комнаты, в которой она очнулась, были вроде бы незнакомыми, но сейчас это ее мало заботило. Главное — подняться, не позволив при этом отвалиться голове. На это ушло около двух мучительных минут, и когда окружающее пространство перестало вращаться. Ли осознала, что помещение действительно какое-то чужое, и у нее не было ни малейшего понятия, где она находится.
Но Ли решила пока не беспокоиться. Теперь перед ней стояла другая задача — заставить собственные ноги доставить непослушное тело к двери, за которой, судя по всему, располагалась ванная.
За той дверью и в самом деле оказался туалет, и он был таким же незнакомым, как и спальня. Но Ли по-прежнему все это не волновало. Она омыла лицо холодной водой, напилась из сложенных ладоней, после чего рассмотрела в зеркале свой лоб. Шишка была, конечно, не то чтобы огромная, но зато имела насыщенный фиолетово-синий цвет.
Ли еще попила воды и вернулась в спальню, чтобы попытаться разобраться в том, что произошло вечером накануне.
Она помнила, как открыла бутылку вина, желая угостить приехавшего дизайнера, помнила, как сама потом пила из бокала, усыпанного алмазными крапинками. Вспоминалась вроде бы и опустошенная бутылка, однако все последующее было словно затянуто туманом. Но возможно, ей будет легче восстановить картину событий, если она выяснит, где сейчас находится.
Не имея достаточных сил или же достаточной смелости на то, чтобы покинуть нынешнее пристанище,
