Миссис Ли подняла на дочь вопросительный взгляд. Мелинда тихо сказала ей что-то по-кантонски. Женщина покачала головой, и за нее ответила дочь:
— Мы обсуждали этот вопрос. Кроме денег, которые требовались на содержание дома и на ежедневные расходы, все остальное шло на нужды газеты.
— Насколько нам известно, ваш отец играл в азартные игры, это правда?
— Да, в маджонг[9], — быстро ответила Мелинда.
Миссис Ли разрыдалась, уткнувшись лицом в носовой платок.
Мелинда не обратила на это внимания.
— Он был членом общества и отлично играл. Я видела. Он выигрывал гораздо чаще, чем проигрывал. Иначе он не любил бы так эту игру. Но ставки у них были маленькие.
— А вы не могли бы уточнить, какие именно.
— Он говорил мне, что за весь вечер было невозможно проиграть больше пяти — десяти долларов.
— Он часто играл?
— Каждую среду, по вечерам.
— И этим его любовь к азартным играм ограничивалась? А как насчет бегов?
На лице Мелинды промелькнуло замешательство.
— На лошадей он деньги не ставил? — пояснила вопрос Паркер.
— Нет, никогда. Кроме маджонга папа никогда ни во что не играл. Он не курил и не пил спиртного. Газета отбирала у него столько сил. Он был очень трудолюбивым человеком.
Миссис Ли перестала плакать. Уиллоус бросил взгляд на Паркер. Что-то происходило между Мелиндой и ее матерью. Что-то между ними было. Ему захотелось поговорить с ними по отдельности. Паркер интуицией ощутила это.
— Мелинда, не покажешь, где кухня? Очень хочется пить.
Мелинда взглянула на нее.
— Да-да, конечно. — Она быстро сказала что-то матери по-кантонски и вышла вместе с Паркер из комнаты. Уиллоус заметил, что женщина слегка прищурилась. Интересно, что сказала ей Мелинда? О чем предупредила?
Уиллоус пододвинулся вместе с креслом поближе к миссис Ли.
— Трудность расследования в том, что нет мотива преступления, — напрямик сказал Уиллоус.
Миссис Ли смотрела на него ясными глазами.
— Если вашего мужа убили, значит, была причина, — продолжал он, — может быть, долг, который он сделал и не мог или не хотел платить. Или отказался сотрудничать с кем-то, или опубликовал какую-то статью, или, наоборот, не опубликовал… Вам известно значение слова «вымогательство»?
Миссис Ли снова разрыдалась. Вслух, громко.
Уиллоус ждал.
Она встала. Черная шаль упала на бледно-зеленый ковер. Она медленно подошла к письменному столу, открыла верхний ящик и вынула из него конверт. Тихим и дрожащим, каким-то пергаментным голосом она сказала:
— Он позвонил в воскресенье, десятого, мой муж. Мне показалось по голосу, что ему больно. Он сказал мне, что его похитили и требуют за освобождение двести пятьдесят тысяч долларов.
Миссис Ли закрыла ящик стола и медленно вернулась к креслу-качалке. Уиллоус подал ей шаль. Он не мог оторвать взгляд от конверта, но боялся обнаружить свое нетерпение.
— Муж говорил монотонно, как будто его накачали наркотиками. Всего несколько минут. Он не отвечал на мои вопросы и запретил обращаться в полицию. А еще он сказал, чтобы я не платила похитителям. Ни одного пенни.
Она отдала конверт Уиллоусу. Он взял его двумя пальцами за уголок.
— Когда он сказал мне, чтобы я не платила, я услышала отчаянный крик, и трубку положили, — продолжала миссис Ли, глядя на конверт в руках Уиллоуса. — Он не хотел, чтобы я сообщала в полицию, но я уже успела это сделать. И тогда я позвонила инспектору Уилкоксу и сказала, что мой муж вернулся, все в порядке.
— И больше вы ничего о нем не слышали? — спросил Уиллоус, сделав сочувственный жест.
— Звонков больше не было, но через два дня утром я обнаружила в почтовом ящике этот конверт.
— А что в нем?
— Требование денег. Но на этот раз уже ста тысяч долларов.
— Вы могли бы найти такую сумму?
— Возможно. У нас есть общий счет в банке, правда, на нем обычно не бывает больше нескольких тысяч долларов. Есть и другие счета, но я о них ничего не знаю, кроме того, что они существуют. Мой муж был очень скрытным человеком.
— Вы заплатили бы, если бы могли?
— Да, — твердо сказала миссис Ли.
— Если бы у вас было больше времени, вы бы могли набрать такую сумму? Занять у друзей, родственников…
— Возможно.
— Похитители могли знать об этом?
Она только пожала плечами.
— Больше с вами никто не пытался связаться?
— Нет.
В доме было газовое отопление. Огонь весело плясал по декоративным дровам в камине, излучая тепло.
— Вы сделали все, что от вас зависело и как он просил, — сказал Уиллоус. — Сейчас только одно имеет значение — поймать того, кто убил вашего мужа.
Снова раздались рыдания.
Паркер с Мелиндой вернулись в гостиную. Девочка села на ковер рядом с креслом матери.
— Когда вам позвонили, вы не слышали никаких посторонних звуков? Голосов других людей? — спросил Уиллоус.
— Да. Да, — сказала она, глядя ему в лицо. — Почему вы об этом спросили?
— Что это был за голос?
— Какой-то женщины. Молодой.
— Она не китаянка? Вы не заметили акцента?
— Нет.
— Это был звонок из города?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Это был не междугородний звонок? — спросила Паркер. — Вы не слышали голоса телефонистки или звука опускаемых монет?
— Не слышала.
— А какой-нибудь шум был? Машины? Музыка?
— Да, был женский голос, а потом музыка…
— Какая?
Миссис Ли повернулась к дочери и быстро заговорила по-кантонски.
— Западная музыка. Кантри, — сказала Мелинда. — Очень громкая. А женский голос, о котором говорила мама, это голос диск-жокея.
У Уиллоуса было еще несколько вопросов к миссис Ли и ее дочери. Он задал их и получил ответы, точные и совершенно бесполезные. Он дал вдове свою визитку со словами:
— Если вы вспомните еще что-нибудь…
— Мы вам позвоним, — продолжила его фразу Мелинда.
— Немедленно. В любое время.
— Да, спасибо.
