— Ваш брат Питер приедет на похороны?
— Конечно.
— Когда он приедет, пусть сразу позвонит мне.
— Зачем? О чем вы хотите поговорить с ним?
— Да ни о чем таком, — улыбнулся Уиллоус. — Просто задам ему несколько обычных вопросов.
На лобовом стекле «форда» образовалась ледяная корка. Уиллоус включил печку на полную мощность, а потом — «дворники». Лед постепенно превратился в жидкую грязь.
— Ну что? Какие мысли? — спросила Паркер.
— Девочка все время мешала разговору.
— Она только защищала свою мать. И все.
— И Питера. Ты видела выражение ее лица, когда я сказал, что хочу побеседовать с ним?
— Она еще ребенок, — ответила Паркер. — Испуганный ребенок, который изо всех сил старается справиться с ситуацией. Питер в Бостоне. Мать целыми днями сидит в кресле. Вот она и пытается взять на себя роль главы семьи.
— И играет роль, которая ей не по возрасту.
— Именно.
— Может, ты и права.
Лобовое стекло очистилось. Уиллоус отключил «дворники» и взялся за рычаг передачи.
Они отвезли конверт с письмом похитителей в центр криминалистики на Восьмой улице в Ист-Сайде. Лаборант Альберт Уитт натянул одноразовые резиновые перчатки и вытряс письмо из конверта на стол. Он был в белом халате, худой, высокий, с гладко зачесанными назад волосами и бледно-голубыми, почти бесцветными глазами.
— Ах, как необычно, — сказал он. — Какой творческий подход.
Письмо с требованием выкупа было составлено из слов, вырезанных из газет и журналов и наклеенных на лист плотного картона. Мысль была изложена четко и лаконично.
— Это о том парне, которого нашли в пруду в Чайнатауне?
Уиллоус кивнул.
— Первое, что мы сделаем, — начал Уитт, — это снимем отпечатки пальцев. Если не получится сразу, то используем лазер. Потом мы установим, из каких газет и журналов вырезаны слова, каким клеем они приклеены, — продолжал он, взяв в руки конверт и внимательно оглядывая его. — Это займет время, но мы можем также определить компанию, выпускающую эти конверты. По клейкой его части мы узнаем группу крови того, кто его заклеивал, если он смачивал конверт слюной. У вас уже есть подозреваемый?
— Пока нет.
— И вы, конечно, страшно торопитесь и это надо сделать срочно?
— Конечно.
— Тогда завтра утром я начну работу именно с этого.
— А почему не сейчас?
— Потому что через пять минут я ухожу домой.
— Останьтесь сверхурочно.
— Чтобы с меня содрали побольше налогов?
— Что надо сделать в таком случае? — спросил Уиллоус. — Позвонить, чтобы дали указание сверху?
— Если у тебя есть лишние двадцать пять центов, можешь звонить, — улыбаясь, сказал Уитт. — Но от них будет даже больше пользы, если ты их засунешь себе в одно место!
Снова сев за руль, Уиллоус угрюмо уставился на лобовое стекло, на мокрый снег и грязь неровных тротуаров.
— Когда я был маленький, у нас была такая старая стиральная машина без центрифуги. Зимой мама вешала белье на заднем крыльце. Иногда она приносила белье с улицы совсем замерзшим. А я хватал какое-нибудь полотенце — оно было твердым как доска — и представлял себе, что это ковер-самолет. Сажал на него куклу и бегал по дому…
— У тебя была кукла?
— У моей сестры.
— Не могу себе этого представить, — с улыбкой сказала Паркер, — чтобы такой крутой парень, как ты, Джек, играл в куклы.
Уиллоус понимающе кивнул.
— Да я сам не могу этого представить. Детство. Время крадет его у нас, как и все остальное, что мы считаем навеки своим. Мне иногда кажется, что все это было не со мной.
— Ты сейчас думаешь о Мелинде Ли?
— Она ведет себя как взрослая. Хочет от чего-то защитить свою мать и брата.
— Может быть, от нас?
— Может быть, — согласился Уиллоус. — Ты что-нибудь выудила из нее, когда вы были в кухне?
— Да. То, что у них сломался автоматический дефростер в холодильнике.
Уиллоус повернул направо на Оук-стрит, в сторону города.
— Почти все куклы у моей сестры были блондинки или рыженькие, но моя любимая была брюнетка с карими глазами.
— Как я? — спросила Паркер.
— Нет, как моя мама, — улыбнулся Уиллоус.
Глава 10
На улице Ист-Хастингс была бильярдная, в которую Билли любил наведываться. Заведенный порядок требовал, чтобы посетитель сначала нажал медную кнопку на двери, и если парень, работающий там, не имел ничего против, он нажимал еще одну кнопку, раздавался скрипучий звонок, и можно было зайти. Когда Билли пришел к бильярдной впервые, он часа два простоял, облокотившись на счетчик платной автостоянки. Курил, наблюдал за прохожими. Денег у него тогда не было, он никуда не спешил — вот и торчал там, пытаясь выяснить, каких людей не пускали в бильярдную, прежде чем самому попытать счастья.
Практически пускали всех. Даже парочку измотанных полицейских, которые даже и не позвонили, а стали барабанить в дверь своей дубинкой.
Но их заставили подождать достаточно долго, наверно, чтобы посетители успели спустить в туалет наркоту и выбросить ножи.
— Действуй, — сказал Билли. В такой холод ему не хотелось вынимать руку из кармана, Гаррет и здесь вроде как прислуживал Билли.
Гаррет ущипнул кнопку двумя пальцами, словно это был сосок.
— Кончай ты дурью маяться!
Не показывая злости, тот нажал на кнопку. Билли толкнул дверь острым, обшитым железом носком ковбойского сапога и ввалился внутрь.
Бильярдная была излюбленным местом сбора «красных орлов» — молодежной китайской банды. По всему залу в два ряда стояли восемь столов. Слева от двери деревянная стойка со стеклянным верхом — касса. За ней подставка для киев, автомат кока-колы и несколько игровых автоматов. Хозяин — толстый китаец лет пятидесяти по имени Майк — вроде бы и не смотрел на своих клиентов, но каким-то непостижимым образом всегда точно знал, кто в какой части зала сейчас находится.
Майк, не обратив никакого внимания на Гаррета, кивнул Билли.
— Ну, как оно, белый парень?
— У своей девчонки спроси, — хохотнул Билли, проходя мимо него и направляясь к свободному столу в дальнем конце зала. В бильярдной клубился синий сигаретный дым, слышались тихий рокот голосов и сухой стук шаров.
