— О! Это невежливо. За подарок надо сказать спасибо. Здесь есть чистое золото... Вы чем-то обеспокоены, Нонна?
— Я... да, — спохватилась девушка и, овладев собой, уже спокойнее проговорила: — Я боюсь, Вилли. Я очень боюсь, что вас могут убить. Ведь вы уезжаете на фронт, а это так ужасно.
Самодовольная улыбка скользнула по лицу Брандта.
— Умереть за фюрера, за великую Германию — это большая честь, Нонна. Но я верю в судьбу. Фатум. Одно маленькое слово. Я верю в него. Нет, я не должен умереть. Я буду жить. Я вернусь к вам, если вы сохраните эту брошку.
Брандт протянул руки, собираясь приколоть брошку к платью. Чтобы этого не случилось, Нонна отступила на шаг и подставила ладонь.
— Гут. Пусть будет так. — Отдав брошку, он поцеловал девушке руку. — Ауфвидерзейн, Нонна. Я очень скоро вернусь.
Из квартиры Трофимовых Брандт выехал поздно ночью. Боясь нарваться на патрули, Нонна решила дождаться утра и уж потом сообщить Пазону о разговоре с немцем. Всю ночь девушка не сомкнула глаз, а когда рассвело, она была уже на ногах. Днем Николай Морозов и Василий Афонов уже знали о предполагаемом наступлении гитлеровских войск.
IX
Фронт по-прежнему стоял у Самбека. Частая артиллерийская канонада, каждодневные налеты советских самолетов на скопления немецкой техники говорили о непрекращающихся напряженных боях. Красная Армия рвалась к Таганрогу. Но и гитлеровцы подтягивали свежие силы. Нескончаемым потоком через город к фронту двигались танки, артиллерия, автомобили и мотопехота врага. Видимо, Брандт сказал правду. Требовалось срочно предупредить советское командование. Но как? Для этого и зашел Морозов к Василию Афонову.
За окном небо хмурилось свинцовыми тучами. Распоров грозовую мглу, яркая молния вонзилась острием в землю. Косые струи долгожданного ливня ударили по крыше. Вслед за ними запоздало грохнули громовые раскаты. Будто огромные железные бочки, наполненные камнем, перекатывались в небесах.
— «Буря! Скоро грянет буря! Это смелый буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: „Пусть сильнее грянет буря!“» — продекламировал Николай Морозов. — Прямо про нас написано...
— Что ты мне Горького цитируешь? Ты, буревестник, лучше скажи, что делать будем? Как передадим на ту сторону? Связная твоя до сих пор не вернулась.
— Видимо, не дошла до наших, — с грустью сказал Морозов.
— Конечно. Если бы дошла, давно кого-нибудь прислала бы для связи.
— Надо еще рискнуть. Пошлем сразу двоих. Может, хоть один доберется, — предложил Николай.
— Согласен. Мы обязаны сделать все, чтобы предупредить наше командование о немецком наступлении.
— Кого пошлем?
— Николая Каменского и Василия Пономаренко. Они еще зимой готовились, только ждали твою связную. Костя два пробковых пояса раздобыл. На них и поплывут на тот берег. Море сейчас теплое.
— Решено! — согласился Морозов. — А жаль, черт возьми, что мы с теми военнопленными никаких явок не передали. Глядишь, уже связь бы наладили.
— Кто их знал, что они доберутся. Народ непроверенный. Как им явки дашь? Не забывай, Николай, жизнями рискуем.
— А Каменский и Пономаренко не подведут?
— Думаю, что не подведут.
— Хорошо. Сегодня и посылай. В такую погоду, — кивнул Николай на грозовое небо, — в самый раз на ту сторону.
— И я так думаю. Ты посиди. Я сейчас жену за ними пошлю.
Василий вышел из комнаты. За окном пузырились лужи.
Глядя на них, Николай размышлял о своем предстоящем разговоре с Афоновым. В связи с увеличением численности патриотических групп он хотел предложить Афонову создать боевые дружины.
Таганрогское подполье уже насчитывало в своих рядах более ста пятидесяти человек. На тайных складах хранилось три пулемета, около двух десятков автоматов, много винтовок и пистолетов, имелись мины, патроны и даже ручные гранаты. Но еще не все подпольные группы были вооружены.
Николай мечтал о равномерном распределении боеприпасов по боевым дружинам, о назначении опытных, проверенных командиров, о конкретных задачах каждому на случай подхода советских войск к городу.
Основная и наиболее многочисленная группа действовала на заводе «Гидропресс». Ею руководили Георгий Тарарин и Климентий Сусенко. Василий Афонов тоже работал на «Гидропрессе» слесарем авторемонтного цеха, но для конспирации не являлся членом этой группы. Только делопроизводитель завода Лидия Лихолетова, выполнявшая роль связной, да Георгий Тарарин знали, что Афонов руководит всем таганрогским подпольем.
За последние месяцы по заданию центра создал подпольную группу на котельном заводе Василий Лавров, Федор Перцев — на кожевенном заводе № 1, Юрий Лихонос — на железной дороге, Анатолий Кононов — в пригородном хозяйстве, были созданы группы учителей, медиков. Молодежная группа Петра Турубарова почти полностью обосновалась в сельскохозяйственной школе.
Все эти разрозненные группы подпольщиков поддерживали связь с городским центром через связных. От них получали листовки и боевые задания. Изредка на совещания штаба являлись к Василию руководители групп. Однако четкого, продуманного плана совместных действий все еще не было. Это тревожило Николая Морозова. После долгих раздумий он решил предложить Василию организацию боевых дружин. И сейчас, ожидая его возвращения, готовился к серьезному разговору.
— Жена пошла за ними. Если дома, сейчас придут, — сказал Василий, войдя в комнату и присаживаясь напротив.
Неожиданно вбежал Михаил Данилов. Его осунувшееся лицо сияло от радости:
— Готов приемник! Только сейчас прослушал сводку. Теперь в восемнадцать ноль-ноль передача будет. Приходите, послушаем вместе.
— Значит, и мы с приемником, — улыбнулся Василий.
— Молодец, Данилов! Молодец, Михаил! — Морозов от души потряс его руку. — Теперь регулярно будем Москву слушать...
Данилов кивнул и, глубоко вздохнув, проговорил:
— И у меня будто гора с плеч свалилась...
Вот уже больше двух месяцев он выполнял задание Василия Афонова: собирал самодельный радиоприемник. Издавна Михаил Данилов увлекался радиотехникой. Не один приемник собрал за свою жизнь. До войны это было просто. Заходи в магазин, выбирай лампы, проводники, сопротивления, контуры. А где теперь взять нужные части?
Получив приказ подпольного центра, Данилов целыми днями ходил по городу. Его часто видели на базаре, в различных мастерских, основанных предприимчивыми кустарями, возле немецких складов, где хранились аккумуляторы и электрические батареи.
Постепенно Данилов нашел все нужные части для будущего приемника. Он торопился, потому что знал, как необходим приемник подполью. Кроме того, Василий подгонял его, ругал за медлительность. Подпольщикам был известен крутой нрав Афонова — он требовал незамедлительного выполнения своих приказов. Поэтому долгими ночами просиживал старый мастер, собирая приемник, забывал про усталость, не щадил себя, напрягал глаза, утомленные светом коптилки.
