Когда в дверях послышался условный стук, Честмир Подземный спрятался в соседней комнате, а Эмиль Гонзик – невысокий, коренастый крепыш – поспешил открыть дверь долгожданному гостю.
Франц Брин уверенной походкой, громко стуча своими тяжелыми ботинками, прошел в горницу и, окинув взглядом присутствующих, спросил:
– А где же Петр?
– Он вот-вот должен прийти. Садитесь с нами завтракать, – предложил Гонзик Брину.
– А-а! Старый знакомый! – воскликнул Франц Брин, снимая пальто, и, подойдя к Рудольфу Петрвальскому, протянул ему руку. – Давно не виделись. Как идут дела у вас в Остраве?
– Плохо. Руководители подполья арестованы, – сказал Петрвальский и осторожно добавил; – Вскоре после вашего отъезда…
Франц Брин и глазом не моргнул. Подсел к столу. Гонзик пододвинул ему тарелку, наполнил рюмку прозрачной желтоватой сливовицей…
– Это никуда не годится. Видимо, люди пренебрегли конспирацией, – строго сказал Брин. – И это в такой напряженный момент, когда со дня на день из Лондона может последовать приказ переходить к активным действиям!
– Скажи-ка, Павел… так тебя, кажется, звали в Остраве… почему ты здесь, в Мезеричах, назвался Францем Брином? – неожиданно спросил Рудольф Петрвальский,
Франц Брин раскатисто рассмеялся:
– К чему такой глупый вопрос? Ты что, не знаешь, что условия конспирации требуют частую смену документов? Учить тебя надо? Я и Павел, я и Франц Брин! Понятно? А если хочешь знать, могу сообщить тебе по дружбе, что на самом деле я Франтишек Новак, инженер из Праги. Старейший член социал- демократической партии Чехословакии… Так-то вот! Теперь, надеюсь, ты все понял?
– Но ты же говорил в Остраве, что являешься представителем подпольного ЦК Компартии, – перебил его Петрвальский.
– И это тебе надо объяснять? Пожалуйста, объясню: в настоящее время перед лицом общего врага – германского фашизма, наши партии действуют единым фронтом! И я имею полномочия возглавлять патриотическое движение в Моравии и от социал-демократов, и от подпольного ЦК Коммунистической партии.
– А кто же тогда выдал членов национальных комитетов в Брно, Всетине, Злине, Остраве? – вмешался вдруг в разговор молчавший до этого Эмиль Гонзик. – Ведь вы их всех знали…
Франц Брин нахмурил брови. На каменных скулах его заходили желваки.
– А это уже оскорбление, – сказал он жестко. – И знаешь, как отвечают на такие оскорбления?.. Но ты еще слишком молод, а интересы нашего дела выше самолюбия – для меня, во всяком случае. Поэтому я отвечу на твой вопрос: наша разведка доподлинно установила, что наших людей в Остраве и Злине предала Маняка Седлачкова из села Горние Слоупнице. Она была связной между нашими подпольными комитетами и выдала их гестаповцам. Могу назвать еще и других предателей…
Франц Брин говорил неторопливо, подчеркивая каждое слово, и они в его устах звучали довольно убедительно.
– Ладно! Давайте выпьем за наши успехи, – предложил Рудольф Петрвальский, вспомнив указания Петра,
– Давно бы пора! – сразу меняя интонацию, дружелюбно воскликнул Франц Брин. – А то пригласили к столу, а сами пристаете о глупыми подозрениями. Хотя в общем-то вы молодцы: бдительность в нашем деле необходима.
Выпив рюмку вместе со всеми, Эмиль Гонзик вышел из-за стола, прошел в соседнюю комнату.
Честмир Подземный с пистолетом в руке стоял за дверью и, стиснув зубы, прошептал ему злобно:
– Что вы медлите? Зачем завели с ним эти разговоры?
– Слушай, Петр! Оказывается, он не предатель. Он говорит, что функционеров выдала Маняка Седлачкова, – зашептал в ответ Гонзик.
Едва сдерживая закипевшую ярость, Честмир Подземный прильнул к его уху и крепко выругался.
– Ты что, не слышал приказ? – сказал он. – Ударь его чем-нибудь тяжелым по голове, и быстро связывайте его… Только смотри не убей… Он мне живой нужен.
Взгляд Подземного упал на брусок для точки косы.
– Возьми вот этот брус… Бей по затылку… Скорей…
Эмиль Гонзик покорно взял брусок, сунул его в карман брюк и вернулся в горницу. За окном неожиданно грянул духовой оркестр. Гонзик подошел к окну, приподнял занавеску.
– Какая-то немецкая часть входит в город, – сказал он, разглядывая нестройные ряды солдат, шагающих за изгородью палисадника.
Франц Брин, повернувший было голову на звуки музыки, сразу отвернулся и обратился с каким-то вопросом к Рудольфу Петрвальскому. Теперь Гонзик оказался за его спиной. Он шагнул к столу, выхватил из кармана брусок, занес руку над головой провокатора и резко опустил ее для удара. Но в самый последний момент, словно предчувствуя надвигающуся опасность, Франц Брин уклонился в сторону, вскочил со стула и молниеносно ударил Гонзика ногой в пах.
Крепко стукнувшись о стену спиной, Гонзик не потерял самообладания. Он быстро швырнул брусок в сторону Брина. Но и на этот раз Франц Брин увернулся от удара. Брусок, пролетев через всю комнату, ткнулся в стену и упал на пол. Рудольф Петрвальский и два других подпольщика вскочили из-за стола, собираясь броситься в драку. В это время дверь соседней комнаты распахнулась – в горницу с пистолетом в руке шагнул Честмир Подземный.
– Дураки! Вот мои документы! – Франц Брин быстро сунул руку за пазуху.
Мгновенно оценив обстановку, Честмир Подземный нажал спусковой крючок. Грохнул выстрел, Франц Брин дернулся. Из его руки выскользнул уже выхваченный из кобуры пистолет и громко стукнулся о половицу. Одновременно прозвучали еще два выстрела. Это Рудольф Петрвальский и Эмиль Гонзик выпустили в провокатора по пуле. Падая, Франц Брин схватился рукой за голову.
– Быстро заберите у него документы, возьмите пистолет! И бегом в окно, на задний двор! – скомандовал Честмир Подземный.
Эмиль Гонзик подскочил к убитому. Изо рта Франца Брина струилась кровь.
– Быстрее, быстрее! – торопил Подземный.
Рудольф Петрвальский высадил раму. Подпольщики выбрались наружу и огородами побежали к лесу. Духовой оркестр, удаляясь, все еще продолжал играть бодрый походный марш. Пронзительные трубные звуки неслись над окраиной города.
Укрывшись за первыми деревьями, Честмир Подземный и его друзья остановились.
– Посмотри, Петр, за нами никто и не гонится, – сказал Эмиль Гонзик.
– А тебе хотелось бы, чтобы нас поймали? – шутливо проговорил Подземный. Нервная улыбка скользнула по его побледневшиму лицу. – Где документы этого проходимца?
– На. Вот его бумажник.
Честмир Подземный взял черный кожаный бумажник из рук Эмиля Гонзика. Раскрыв его, он вытащил несколько паспортов. На каждом из них красовалась фотография Франца Брина, и в каждом были вписаны различные имена и фамилии,
– Франтишек Покорный, Франтишек Шмидт, Франц Брин, – вслух перечислял Честмир Подземный. – А вот и Франта Великий. Конечно же это он. А вы завели там с ним глупые разговоры. Хорошо еще, что я успел в него первым выстрелить. А то бы он пострелял вас, как диких коз.
– Да! От этих пуль уцелеть трудно, – сказал Рудольф Петрвальский, разряжая пистолет Брина. – Калибр девять миллиметров. Я думаю, что это разрывные пули.
– Петр! Смотри, к дому Плахетки даже никто не подходит. Может быть, никто не слышал, как мы стреляли? – сказал Эмиль Гонзик.
– То правда же! – поддержал его Рудольф, вглядываясь в домик Плахетки.
– Я сам вижу. Но если туда зашли люди, пока мы бежали? Давайте подождем еще немного, тогда вернемся.
– Представляю, какое выражение лица будет у Яна Плахетки, когда он придет с работы и увидит у себя в горнице убитого человека, – усмехнулся Гонзик.
