камень будет защищать своего обладателя. И все же вор был недосягаем для демона, Джикс не мог лишить его жизни.
Хорошо, решил он. Сначала он захватит камень и лишь потом убьет этого человека за нанесенное Фирексии оскорбление.
Но едва Джикс протянул лапу к мешочку, камень, поняв его намерения, ярко вспыхнул. Джикс отдернул руку и злобно зашипел. Проклятие! Камень, казалось, окатил его не светом, а кислотой – обожженные металлические пальцы дымились.
На другом конце комнаты спящий на троне заворочался. Джикс зажал раненую руку под мышкой, цокая от боли металлическим языком.
Бросив взгляд на Мишру, демон снова глухо зашипел. Вот оно как, оказывается! Камень защищает не только своего владельца, но и себя. По крайней мере существ, подобных Джиксу, гостей из Фирексии, камень не собирался подпускать к себе – едва только демон приблизился к нему, как тот отбросил его назад, желая уничтожить.
«Ан нет, не уничтожить», – подумал демон. Камень пытался узнать, кто он такой, и подчинить его себе, как ранее он подчинил себе механических драконов. Камень, не имея собственного интеллекта, тем не менее распознал в Джиксе существо, обладающее сознанием, опасным для него, и потому отверг демона. Жжение и боль в механической руке гостя из Фирексии были просто знаком, подтверждающим это.
Джикс присел на край стола. Думай, сказал он себе. Камень защищает человека. Камень защищает самого себя, пока находится в руках у этого человека. Так-так. Некоторое время Джикс пребывал в раздумьях, затем расплылся в улыбке.
Он нашел решение. Ему нужно изменить природу камня. Или изменить природу человека.
Камень был лишь половинкой целого, возможно, его защитные свойства коренились именно в этом. «Наверное, камень ищет свою вторую половину», – подумал Джикс. И видимо, камень решил, что его вторая половина – это Мишра. Если это так, то нет ничего удивительного в том, что камень гнал фирексийца прочь.
Если соединить половинки, то снова получится исходный, целый камень. А целый камень Джикс сможет вернуть на родину.
Но что же делать с человеком? Джикс бросил взгляд на спящего Мишру. Возможно, его самого можно изменить, превратив в слугу Джикса и его господ. Чем убивать его в назидание будущим поколениям, лучше оставить в живых и сделать рабом, марионеткой для Фирексии.
Да, именно так и следует поступить. Потребуется время, но Джикс знал, что это время у него есть. Уже сейчас между Мишрой и его собратьями-людьми зияла гигантская пропасть – ведь он обладал умом, положением и властью. Почему бы, в таком случае, Джиксу не попробовать заставить их – и Мишру, и его братца – поработать на благо его механической родины?
Разве это не будет более изощренным наказанием, чем просто насильственная смерть?
Джикс снова расплылся в улыбке. О да, способов убить живое существо множество, и лишение жизни – лишь один из них. Порой же достаточно просто дать такому существу то, чего оно хочет.
Джикс поднял глаза к потолку и произнес фразу, состоявшую в основном из цоканий и свиста. Что-то в его теле произошло, что-то изменилось, и он воззвал к машинам, пребывавшим в пещерах Койлоса. Они ответили на его зов и распростерли жаркие объятия. Через миг он исчез.
В оставленной демоном мастерской Мишры проснулся Хаджар. Мысленно он отчитал себя за то, что заснул, – подготовка к переезду в Томакул утомила его не меньше, чем господина Мишру.
Хаджар подошел к креслу, где спал кадир. Плащ Сполз у него с плеч, теперь любой мог увидеть мешочек с талисманом на груди. Хаджар улыбнулся и закутал повелителя в плащ, скрыв под его складками драгоценный талисман.
Затем телохранитель потянул носом, принюхиваясь, и тряхнул головой. В зале пахло чем-то странным, какой-то смесью тлеющих углей и машинного масла; наверное, переменился ветер и в сторону мастерской потянуло фабричным дымом.
Хаджар решил не обращать внимания на запах. Уж он-то по крайней мере рад покинуть это место и снова оказаться под бескрайними небесами пустыни. Он проверил, заперты ли двери. Он были заперты, страж вернулся на трон и снова заснул. Ему снилась пустыня.
Спало и Братство Джикса, им снились дарованные хозяином сны. Сны говорили, что ситуация изменилась, что им придется служить при дворе Мишры дольше, чем планировалось. Но если они преуспеют в своих трудах, то их ждет великая награда.
Таким образом, той ночью в лагере Мишры все видели добрые сны.
Глава 24: Третий путь
Лоран двигалась по извилистым коридорам башни с уверенностью опытного человека. В течение первого года жизни в городе башен из слоновой кости она регулярно терялась в лабиринте ходов и переходов – они шли не прямо, а изгибались в соответствии с внешней формой башни. Постепенно она перестала ориентироваться по частям света и стала определять свое местонахождение в башне по расстоянию от центра и углам от входа. Как только она к этому привыкла, башни перестали быть для нее загадкой.
Архимандрит, конечно, не преминула отметить ее растущую уверенность – казалось, владыка отмечает все – и поздравила ее с успехами.
– Драфна до сих пор встает из-за стола и направляется к двери, ведущей вовсе не туда, куда ему надо, – сказала она.
Многое и в самом деле представлялось Драфне неразрешимой загадкой, но в машинах он научился разбираться, как никто. Ему было достаточно пары строчек описания и обрывка рисунка, чтобы представить себе конкретную машину в мельчайших деталях. В этом он редко ошибался. Лоран не раз наблюдала, как он роется в заметках Токасии; в эти моменты он напоминал ей юных Урзу и Мишру – настолько он был сосредоточен в желании понять природу какого-нибудь устройства.
В повседневной же жизни общаться с Драфной было, мягко говоря, трудно. Он взял привычку не соглашаться ни с чем, что принималось большинством. Если бы не Хуркиль, он бы давным-давно покинул
