что сделать это невозможно. Это была первая и последняя встреча Сталина и Харитона. Всего несколько слов. У других Сталин вообще ничего не спрашивал. Ему казалось, что по поведению ученых он безошибочно уловит уверенность (или их сомнение?) в успешном проведении испытания.
Однако и встреча с учеными не прибавила ему уверенности в успехе. Подумав ещё пару дней, он вернул через Махнева документ Берия, так и не подписав его. Только передал устно, чтоб Берия сам летел на полигон. До испытания оставалось ровно два дня. Или надо было откладывать взрыв и объясняться со Сталиным, или надо было провести этот Проект постановления через СК, чтобы под испытанием была хотя бы какая-то юридическая основа.
Ждать нельзя было ни дня. Берия нашел выход.
«Протокол N385 заседания Специального комитета при Совете Министров СССР
г. Москва, Кремль
26 августа 1949 г.
Строго секретно
(Особая папка)
Члены Специального комитета: т.т. Берия, Маленков, Ванников, Первухин, Завенягин, Курчатов, Махнев.
Об испытании первого экземпляра атомной бомбы
Принять внесенный т.т. Ванниковым, Курчатовым и Первухиным проект Постановления Совета Министров Союза ССР «Об испытании атомной бомбы» и представить его на утверждение Председателя Совета Министров Союза ССР товарища Сталина И. В.
(Проект прилагается).
Председатель Специального комитета при Совете Министров СССР Л.Берия (подпись имеется. — М.Г.)».
К этому протоколу следовало приложение: «Проект Постановления Совета Министров Союза ССР «Об испытании атомной бомбы». Текст был тот же самый, вышеприведенный. Только от руки проставлена дата проведения испытания: 28–29 августа.
Подпись свою под документом Берия так и не поставил, а пустил его по второму кругу. Это называлось «валять дурочку». Но Сталин никак не прореагировал на это. Документа так и не подписал…
Таким образом, под главным историческим документом советского Атомного проекта были только визы Ванникова, Курчатова и Первухина. Оба «великих» руководителя в самый последний момент уклонились от ответственности.
Посылать на смерть миллионы неизвестных людей — это не страшно. А отвечать самим — страшно. На поверку оба «великих» вождя оказались перестраховщиками и трусами.
29
Последние дни, предшествовавшие испытанию, проходили на Семипалатинском полигоне в суматохе и хлопотах. У всех участников: военных, ученых, строителей — были свои заботы и проблемы… Артиллеристы натягивали на различных расстояниях от башни специальные полотнища для оценки силы взрывной волны и мощности взрыва. Летчики вместе с учеными натягивали канаты и поднимали в воздух аэростаты, напичканные измерительной аппаратурой.
Для подготовки к отбору проб из радиоактивного облака совершали тренировочные полеты пары самолетов. Ведущий с помощью радиосигналов пытался управлять ведомым (беспилотным), направляя его непосредственно в облако.
Совершали опытные взлеты и управляемые самолеты ЛИ-2 с будущими потенциальными смертниками.
По биоточкам развозили подопытных животных.
Из отчета заместителя министра здравоохранения А.И. Бурназяна:
«Для проведения медико-биологических исследований было выставлено 1538 животных, в том числе 417 кроликов, более 170 овец и коз, 64 поросенка, 129 собак, 375 морских свинок, 380 белых мышей и крыс».
Сверх плана на привязи поставили двух верблюдов, привезенных из соседнего аула. Животных объезжала специальная команда, которая кормила, поила и проверяла их постоянную готовность к подвигу во имя Человека. За изучение воздействия радиации на живые организмы отвечал Аветик Игнатьевич Бурназян. Ему же было поручено измерение радиоактивности в эпицентре сразу после взрыва.
Накануне испытания его больше всего волновала защита от радиации экипажа тех двух танков КВ с дозиметрической аппаратурой, которые должны были рвануться в эпицентр. На одном из них Бурназян должен был находиться сам. Он требовал, чтобы военные срезали танковые башни и добавили вместо них («кругом и вокруг») свинцовые защитные листы. Военные возражали, поскольку при такой операции будет искажен силуэт лучших советских танков «Клим Ворошилов», а кинооператоры должны будут вот-вот производить съемку полигона. Курчатов отверг протест военных, сказав, что атомные испытания — это не выставка собак, и танки — не пудели, которых надо оценивать по их внешнему виду и позам.
На полевой аэродром рядом с жилым поселком на самолетах «Дуглас» продолжали прибывать из Ленинграда (РИАН) и из Москвы (ИХФАН, лаборатория № 2) ученые, задействованные в измерениях КПД и мощности.
Ученые из КБ-11 готовились к перевозке всех сборочных деталей из складских помещений и лабораторий (рядом с жилым городком) в промежуточное охраняемое помещение за колючей проволокой, построенное на границе Опытного поля, на севере, рядом с главным наблюдательным пунктом НП-1.
Схема автоматического управления подрывом заряда на полигоне должна была удовлетворять нескольким жестким требованиям:
— управление подрывом должно осуществляться по кабельной связи с НП-1 с расстояния 10 километров;
— для обеспечения максимальной надежности система управления должна быть двухканальной, с перекрещиванием электрических цепей в каждом узле;
— должны иметься устройства обратного контроля, по которым можно было бы убедиться, что посланный сигнал управления дошел до исполнителя;
— должна быть предусмотрена возможность приостановки команд по сигналу «стоп» в любое время, при этом система должна возвращаться в исходное состояние.
Исследование и замеры во время взрыва и сразу после него предполагалось проводить по ряду направлений параллельно и разными группами:
— оптические измерения и измерение тепловых потоков взрыва;
— измерение полей гамма-излучения и нейтронных потоков;
— измерение радиоактивности в районе взрыва;
— радиохимические исследования осколков деления плутония;
— измерение параметров ударной волны и изучение разрушающего действия взрыва;
— изучение воздействия факторов атомного взрыва на различные объекты (в том числе — на живые организмы).
В комплексе, путем сопоставления, эти измерения и лабораторные исследования позволяли рассчитать КПД и мощность взрыва.
Для реализации этой программы было подготовлено около двухсот регистрирующих приборов и несколько тысяч различных индикаторных датчиков. Вся аппаратура, размещенная в бетонных казематах и
