17
В октябре 1948 года Лидию в числе двух десятков инженеров-технологов объекта «Б» командировали в Москву, в НИИ-9, для углубленного изучения на опытной установке «У-5» технологии извлечения плутония из облученного урана.
В конце декабря планировался пуск радиохимического завода в плутониевой зоне. И командированные должны были через два месяца вернуться в зону в качестве квалифицированных специалистов, способных возглавить участки, цеха и лаборатории нового атомного завода.
Варвара с Татьяной остались вдвоем в комнате. Работы на заводе прибавлялось с каждым днем. Начался монтаж технологического оборудования. Иногда приходилось по просьбе руководства задерживаться до глубокой ночи, а то и до утра. Изучение химических процессов и регламентной технологии проходило теперь уже по заводским, рабочим чертежам. Параллельно на будущих технологов возлагался дополнительный контроль над монтажными бригадами.
Андрей после отъезда Лидии заходил к девушкам в гости чаще прежнего. Настойчивый совет Кузнецова не тянуть со свадьбой не выходил у него из головы, особенно после тяжелой аварии в начале ноября. Но обстановка в уютной комнатке общежития с каждым днем теряла легкость и непринужденность. Варвара постоянно чувствовала себя лишней и старалась не мешать влюбленным. То уходила на вечерний сеанс в кино, то просто на прогулку в соседний нетронутый лес. В предпраздничный вечер 5 ноября она гуляла долго и упорно. Замерзла, терла рукавицей нос и щеки, но не хотела возвращаться рано. И все равно еще застала Андрея в общежитии. Он сидел рядом с Таней, на ее примятой кровати. Немного смущенный, но с приподнятой головой и каменным лицом. Танина рыжая копна, подправленная наспех, сбилась набок.
Варя, тихо и безучастно поздоровавшись, занялась, не глядя на счастливую пару, своими будничными делами. Поставила чайник. Поковырялась в своем чемодане, что-то разыскивая. Переставила на полочке несколько книг. Какую-то из них открыла, летая по строчкам. Решительно не знала, что ей делать под шепот сидящих на кровати.
— Варя! — торжественным тоном обратился к ней Андрей.
— Да, — повернулась она.
— Мы с Таней хотели тебе сегодня объявить…
— Пригласить, — поправила его Таня.
— Вот именно. Объявить и пригласить тебя, — Андрей снова сбился, — одним словом, мы с Таней решили пожениться. Ты как, не возражаешь?
— Не только не возражаю, но и громко приветствую, — в ее голосе, однако, не было ни бурной радости, ни скрытой зависти. — Я поздравляю вас от всей души и желаю счастья. И когда же свадьба? Как вы решили?
— Да вот ничего еще не решили окончательно, — Андрей развел руки в стороны, — сидим, соображаем, как лучше.
— Андрей предлагает, — уточнила Таня, — объединить нашу свадьбу со свадьбой его друга по общежитию, Петра Васильевича. Он работает механиком у нас на «Б», в седьмом цехе…
— Не механиком, а сварщиком! — поправил ее Андрей, не терпящий неточностей.
— Господи, ну пусть сварщиком, — вспыхнула Татьяна, — не в этом же сейчас дело!
И продолжила, сразу успокоившись:
— Я предлагаю ему не торопиться, дождаться Лидиного возвращения, по крайней мере. А он долдонит одно: «Петр Васильевич торопится. Петр Васильевич не может ждать».
— У него невеста на пятом месяце, — пояснил Андрей, — всем уже со стороны видно…
Петр Васильевич являлся для Андрея не только удобной зацепкой в его торопливой решимости. Он действительно в последние месяцы сдружился с Петром Клементьевым, которого искренне считал неординарной личностью, поскольку тот совершенно не пил и мог — по собственным словам — приварить что угодно к чему угодно.
Огромные, грубые, неуклюжие на вид руки Петра были в действительности золотыми, способными на любую, самую тонкую работу.
В зону он попал по срочному оргнабору с Челябинского тракторного как газосварщик высшей квалификации. Желанием его в парткоме особенно не интересовались. Чуть поднажали, пообещав двойную зарплату, бесплатное питание в рабочие дни, а в ближайшем будущем и отдельную квартиру в зоне особого назначения под названием «База № 10».
Петр, поразмыслив десять минут, дал согласие. Ему предстояла неминуемая регистрация брака с молодой продавщицей из хлебного магазина, Ларисой Ермолаевой, объявившей ему недавно о своей беременности. А жить было негде. Предложение парткома вроде бы решало жизненную проблему, и он уже через день подписал трудовое соглашение на три года. Отправили его в зону настолько спешно, что он не успел зарегистрировать свой брак.
— Ничего страшного, — успокаивал он Ларису, — приедешь ко мне, оформим все на новом месте.
Однако в режимном отделе плутониевой зоны Петру твердо отказали в законной просьбе «разрешить приезд к нему Ларисы Клементьевой как будущей законной супруги». Во-первых, в зоне совершенно не было «женских» рабочих мест. Во-вторых, ее специальность не числилась в особом перечне необходимых. В- третьих, она все еще была Ермолаева, а отнюдь не Клементьева. Было еще что-то «в-четвертых», касающееся ее далеких родственников — то ли двоюродного дедушки, то ли троюродного дяди. Все это ему сказали только через полтора месяца после подачи заявления, когда Лариса ходила уже на четвертом месяце.
Разгорячившись, Петр подал заявление о ликвидации трудового договора, чтобы разрешили выезд из зоны. И опять получил категорический отказ.
Промаявшись еще полмесяца в походах по разным инстанциям, Петр натолкнулся на вполне приемлемый вариант, подсказанный ему подручным рабочим, считавшимся в бригаде докой по всевозможным жизненным проблемам.
— Охота была тебе ходить по этим сраным начальникам, — посоветовал он, — выдели Валентину Ильичу пару сотен в общак, и он твою Ларису проведет через любую колючую проволоку. Вместе с сережками, чайным сервизом и валенками.
Валентин Ильич, заключенный из барака № 3, работавший на строительстве главного корпуса радиохимического завода, считался легендарной личностью. Бывший военный летчик когда-то имел в своем активе боевые медали и ордена. Однако допустил промашку: не успел вовремя застрелиться и «добровольно сдался в плен врагу» в контуженном состоянии, лежа без памяти у разбитого самолета. Потом сумел бежать из плена, но уже наши отмерили ему пятнадцать лет за измену Родине.
Валентин Ильич пользовался уважением не только среди зэков, но и среди охраны. В некоторых случаях он брался за урегулирование конфликтов в бараках и другие «справедливые» дела…
Через неделю солдаты из охранной роты сторожевого поста № 17 в безлюдном лесном участке границы зоны пропустили под проволокой внутрь зоны беременную женщину с небольшим чемоданом в руке.
Петр тайно поселил Ларису в вагончике, рядом со складской площадкой отдела оборудования, где до начала монтажа хранились на открытом воздухе прибывающие материалы и крупногабаритное оборудование.
Для сторожей, которые ютились в этом вагончике, недавно отстроили каменную будку с окошком, перегородив въезд на площадку проволокой на двух столбиках.
Петр с согласия сторожей откатил вагончик подальше от входа и посторонних глаз, обустроил в нем широкую лежанку и столик для приема пищи.
Лариса была вполне довольна приемом в зоне и новым местожительством. Однако после первых горячих ночей и взаимной радости к Петру пришло отрезвление: что делать дальше? Нельзя жену постоянно прятать в подполье: рожать-то все равно придется. Поход по инстанциям с глубоким покаянием назревал. Помог советом тот же подручный: «Иди, Петр Васильевич, со своей полузаконной женой прямо к главному начальнику по режимным делам. Ее выпусти вперед — пусть сразу увидит живот. Можно даже подложить
