недвижимая же собственность: земля, машины и проч., будет неотчуждаема, то опасность от такого накопления не может быть велика. С точки зрения восстановления личной собственности, очевидно, что подобное накопление не может быть очень опасно. Но есть моральная опасность: позволяя отдельным лицам собирать богатства и накоплять деньги, им дадут средство восстановить торговлю и личную конкурренцию, которые имеют быть упразднены при организации нового общества. Стремление к роскоши и дух меркантилизма, столь вредные в настоящее время, вместо того, чтобы исчезнуть, продолжали бы жить в умах людей, и в результате люди начали бы искать средство для большего расширения размеров столь легко дающегося обмена продуктов; таким именно образом начало развиваться капиталистическое общество, и спрашивается, стоит ли делать революцию, чтобы возвратиться к исходному пункту нашей истории!
Но помимо этой опасности, могущей проявиться только впоследствии, имеется другая, более непосредственная, результатом которой было бы распадение системы коллективизма. Мы об'ясним, как:
Представим себе тех „злонамеренных” личностей, которыми по утверждении коллективистов должно будет изобиловать анархическое общество. Представим себе, что эти „злонамеренные личности”, будучи в состоянии производить больше, чем им нужно, — как часто бывает, станут накоплять. Чтобы не делать картину более мрачной, чем следует, оставим в стороне возможность спекулировать или нанимать лиц, которые служили бы их личным потребностям; вообразим, что эти опасности устранены. Само по себе накопление является уже опасностью, ибо, в то время, как общественные магазины будут переполнены продуктами деятельности таких личностей, и излишек их не будет уравновешен соответствующим потреблением, рассчеты статистических комиссий окажутся совершенно расстроенными; так как каждый рабочий час будет представлять эквивалент какого-нибудь продукта, доставленного в магазин, то, очевидно, тот продукт может быть выдан из магазина только по пред'явлении соответствующего „бона”.
Если бы нашлись люди, которые просрочивали бы свои боны, за отсутствием нужды в продуктах, то могло бы случиться, что другие люди, имеющие нужду в том же самом продукте, не могли бы его получить из магазина за отсутствием бона, дающего право на этот продукт.
Коллективисты хорошо предвидели это возражение, потому что они постарались подыскать всякого рода паллиативы. Но, как все паллиативы, эти бесполезно усложняют систему и не устраняют опасности. Они нашли в числе прочих паллиативов — периодическое уничтожение непред'явленных бонов труда! Но может случиться и то, что индивидуумы не сохранят своих бонов, или обменят их на продукты, могущие сохраняться неопределенное время. Кроме того, кто мог бы мне запретить обменивать мои старые боны на новые в момент возобновления их? Могло бы быть, что я захотел бы работать и накоплять десять, двадцать лет, чтобы затем развлекаться, ничего не производя, и кто имел бы право запретить мне это? Неужели вы установите немедленное и обязательное потребление?
Но есть еще другая трудность. Существуют люди, которые без скрытых намерений обладают способностью производить без устали и в этом находить удовольствие, не испытывая нужды потреблять то, что они производят. Но каждый бон труда должен иметь в магазине свой эквивалент в виде какого-нибудь продукта. Тогда, в так называемом равноправном обществе сможет проявиться такая аномалия, что за отсутствием надобности одни лица оставят просроченными свои боны, и таким образом в магазине будут неиспользованные продукты, в то время, как другие не смогут удовлетворить свои потребности, вследствие того, что не будут производить в достаточной мере.
Статистические комиссии, обязанные регулировать производство, сообразно с нуждами потребления, в виду накопления неиспользованных продуктов, будут вынуждены сократить их производство. И как в современном обществе переполнение товарных складов нарождает нищету и безработицу для производителей, точно также и в будущем обществе такое явление вызовет множество разных осложнений.
И тогда мы приходим к альтернативе, указанной выше: придется или принуждать людей расходовать имеющиеся у них боны труда, или уничтожать невостребованные продукты, или же бесплатно раздавать таковые „нуждающимся!” Значит, будет восстановлено общественное призрение! Но ведь коллективисты утверждают, что их статистические комиссии не будут иметь никакой власти навязывать свои решения, следовательно нужно будет, чтобы они согласились непосредственно участвовать в том беспорядке, который произойдет от их попытки организации, и допустили бы безработицу, результат перепроизводства продуктов, или же чтобы они перестали соблюдать ими же самими установленные правила или, наконец, обратились бы к доброй воле отдельных лиц. Почему тогда отрицать за людьми право и способность ориентироваться самим, по воле обстоятельств?
Таким образом, несмотря на все отрицания, мы видим, в чем выразится роль этих пресловутых статистических комиссий. Они будут регламентировать рабочее время, назначая каждому количество часов, которые он
Помимо всех вышеуказанных неурядиц имеется еще одна, более опасная. Если бы были установлены эти комиссии — представляющие собою не что иное, как то же правительство, только под другим названием — то оказалось бы, что революция была сделана единственно ради того, чтобы помочь такой же концентрации богатств, какая ныне происходит в капиталистических сферах, и в конце концов, передать в руки ничтожного меньшинства право собственности на орудия производства и все социальные богатства и увеличить ту бюрократию, которая нас давит и убивает при современном строе. Современные капиталисты хотели бы упразднить Государство, деля его на части, и превращая каждую из его функций в промышленное предприятие для того, чтобы еще крепче держать его в своих руках. Коллективисты стремятся завладеть богатством, чтобы его сконцентрировать в руках Государства: — по существу это то же дело, предпринятое только в обратном направлении, но приводящее к одинаковому результату.
Теперь, когда Государство владеет только незначительной частью общественного богатства, оно сумело создать вокруг себя массу частных интересов, которым выгодно сохранить его, и которые поэтому препятствуют нашему освобождению. Чем же будет Государство, являющееся одновременно хозяином, капиталистом и собственником? Оно будет Государством всемогущим, располагающим, по своему желанию, всем социальным достоянием, и распределяющим его согласно со своими интересами. Такое Государство будет господином не только настоящих, но и будущих поколений, ибо берет на себя заботу о воспитании детей и таким образом в состоянии, по своей воле, двигать человечество по дороге к прогрессу широким и разносторонним воспитанием, или же остановить его развитие узким и ретроградным. Мы в ужасе отступаем перед властью, располагающей такими могущественными двигателями человеческой деятельности.
Так, например, это капитализму удалось создать строй, помогающий защищать классовые интересы, каждый член класса имеет свои отдельные интересы, ставящие его в антагонизм по отношению к другим членам своей касты, и этим пользуются рабочие, чтобы вырвать у него какую-нибудь уступку. Коллективистическая же революция ускорила бы слияние двух наших врагов — Капитала и Власти.
Мы жалуемся, что современное общество стесняет нас в нашем движении вперед, мы возмущаемся тем, что оно обуздывает силой своей власти наши стремления. Что же будет в обществе, где ничто не сможет быть произведено, если оно не будет носить штемпеля Государства, в лице его представителей: статистических комиссий? В подобном обществе все хорошие намерения будут уничтожены, все начинания разбиты. Ни одна новая идея не сможет появиться, если за нею не будет признана общественная полезность. Так как всякая новая идея принуждена бороться против господствующих идей, то это будет систематическое умерщвление, абсолютное подавление всякой новой идеи. Она будет мертва прежде своего появления.
Таким образом, книгопечатание — мы возьмем только один пример — которое до сих пор было одним из наиболее могущественных средств прогресса, ибо дает возможность популяризировать человеческие знания, и которое не могут принудить к молчанию самые строгие законы, будет закрыто для новых идей: ибо, каково бы ни было беспристрастие призванных образовать коллективистическое правительство, сомневаемся, несмотря на широкий умственный кругозор, обнаруживаемый современными
