Пока не увидел ее в лимбе. И новое впечатление оказалось даже сильнее, чем первое. Она далеко не просто девчонка. И она не чья-то. Та, которую я видел перед собой, не может быть «чьей-то» по определению. Она никому не может принадлежать, кроме себя самой.
В вечернем зеленоватом свете я видел Ники так, словно мы оба были под водой. Непривычно светилась перламутровая бледная кожа. Тонкие и четкие черты лица — рисунок пером, пушистые темные волосы — размытая акварель. Глаза блестели, как драгоценные камни, глядя так пронзительно и властно, что хотелось склонить голову и не поднимать, пока не разрешат.
А что при этом творилось с моими мозгами… Откуда я, например, знал, что сила, пылающая в глазах Ники, — не ее собственная? Сила, к которой она причастна, но которую она и сама не осознает. Я вспомнил ее рассказ о том, как она пыталась в тринадцать лет убить врага с помощью боевой магии. Да если бы я в таком возрасте, ничего не понимая, оказался в лимбе… Елки-палки! Еще долго просыпался бы по ночам от кошмаров. Если бы вообще ухитрился выбраться оттуда живым. А она до сих пор не может простить себе, что проиграла битву. И при этом считает, что была обычной восьмиклашкой! Как же плохо она себя знает!
— Куда пойдем-то? — спросила Ники.
— А давай на Елагин остров? — само вырвалось у меня.
Ники взглянула на меня, словно спрашивая: «Почему именно туда?», но возражать не стала.
Это была моя вторая прогулке в лимбе. И конечно, разница между осознанным действием и блужданием в потемках оказалась огромная. Я следовал за Ники, не беспокоясь о посторонних вещах, и по ее совету учился смотреть двумя глазами сразу. Дело оказалось нелегким. Натуральное гуляние по трясине. Я то ухал с головой в мутную зелень, то выныривал на поверхность, морщась от головной боли. Но понемногу получалось все лучше. Хотя удовольствия по-прежнему не доставляло. Зато всякие злобные здешние сущности — уж не знаю, из-за меня или из-за Ники, — в этот раз держались от нас на почтительном расстоянии.
Мы перешли Приморский проспект, вошли в ворота парка и на мосту через Большую Невку, не сговариваясь, остановились.
С того вечера здесь ничего не изменилось. Все так же медленно плыли-летели льдины в черной и маслянистой, как нефть, воде. Справа проносились автомобили, слева чернел парк. Разве что ветер стал чуть теплее. Он дул с запада и пахнул морем.
— Я в детстве жила тут недалеко, — сказала Ники задумчиво. — У меня под окном рос клен. Стучал по ночам ветками в окно, скребся. А я сочиняла про него песни. О том, как однажды налетит ветер, вырвет его с корнем, и он взлетит…
Она перегнулась через поручни, словно что-то высматривая внизу. Я смотрел на нее, чувствуя, как начинает стучать сердце.
— Сегодня ты не станешь бросаться с моста? — спросил я неожиданно охрипшим голосом.
Ники покосилась на меня.
— Ты очень изменился с той нашей встречи, — сказала она. — Только вот не знаю, в лучшую сторону или нет. Но сегодня ты смог бы найти меня под водой. Или остановить, если б захотел.
— Так? — Я протянул к ней руку, ласково коснулся щеки.
Ники вспыхнула, отстранилась.
— Не надо.
— Почему? — спросил я мягко.
Мне определенно казалось, что она говорит не то, что чувствует.
— Это будет нечестно. По отношению к Грегу.
— Ты разве что-то ему обещала?
— Я обещала себе, — сказала Ники надменно. — Только он — и никто, кроме него!
— Извини, конечно. Но… мне кажется, там все глухо. Не потому, что я пристрастен, не думай… Но зачем тратить время на мужчину, который…
— Я не «трачу время», — буркнула Ники. — Я повышаю ставки. Все или ничего!
«Нелепый подростковый максимализм!» — подумал я с досадой, отступая на шаг.
— А насчет того, что ты смог бы меня найти под водой, — продолжала Ники, — я сейчас объясню, что имела в виду.
Она подняла с моста мелкий камушек, что-то прошептала над ним и кинула в реку.
— Смотри вниз, — сказала она, перегибаясь через перила.
Я наклонился, вглядываясь в воду.
Какое, оказывается, дикое ощущение — смотреть на воду в мире, который сам растекается как вода! Казалось, я вижу Неву насквозь до самого дна, а может, и еще глубже; что я медленно лечу среди льдин, как среди облаков, над чужим миром. Внизу, под туго натянутой пленкой поверхности, бурлила негуманоидная жизнь. Я видел бесчисленные подвижные, прозрачные тела, похожие на пузырьки газа в стакане. Одни были мелкие, как планктон, другие здоровенные, как киты. Я видел спины — длинные, извивающиеся, круглые и плоские, выпуклые и ребристые; хвосты — плоские, острые, как шипы, разделенные на сегменты; плавники, щупальца, многочисленные лапки и щетинки… В первый миг разумной части меня подумалось, что это рыба идет на нерест. Но потом разум осмыслил то, что видит, и благоразумно сдался. Я рефлекторно отшатнулся от перил, но рук не разжал и через секунду снова прилила взглядом к удивительным существам. Которые, в чем я не сомневался, мне вовсе не мерещились.
— Это водяные духи, — раздался рядом негромкий голос Ники. — Красавчики, правда?
— Ну да, куда мне, ящерице недоделанной, с ними тягаться, — проворчал я. — Значит, водяные?
— Угу. Неужели раньше их не видел? Они в каждом водоеме есть. Даже в дренажной канаве парочка найдется. А в Неве так вообще кишат. Эти еще маленькие… А вот в Ладоге…
— Не видел, конечно, — буркнул я. — Чем бы я их, интересно, увидел? Хотя нет… с одним я знаком. В раковине у меня живет. Кусается, сволочь!
— А почему ты позволяешь? — укоризненно сказала Ники. — В следующий раз будет наглеть — поставь его на место, чтобы уважал.
— Зачем мне его уважение? — хохотнул я.
— Ну как зачем? Если ты покажешь ему, кто в доме хозяин, он станет тебе служить.
Я увлеченно следил за водяными, и слова Ники не сразу дошли до меня.
— Ты серьезно? — спросил я, не без труда оторвав взгляд от воды.
— А как, ты думаешь, я выбралась из реки? Видишь их? Они пришли на мой зов. И ждут наших приказов. Если бы ты тогда знал, ты бы тоже мог просто приказать им.
— Что приказать?
— Да что угодно. Если бы спросил, где я, они бы тебе показали. Или рассказали, куда я пошла дальше. Или даже проводили.
— Как проводили? Под водой?!
Ники захихикала.
— Не хочешь спуститься к ним? — предложила она. — Туда, на дно? Впрочем, это не особо увлекательно. Скорее противно. Только те из нас, чья стихия — вода, тащатся от таких путешествий. Остальные пользуются по необходимости. Как я.
— А у меня какая стихия? — тут же спросил я.
— Как же я отвечу на глазок? — хмыкнула Ники. — Я пока не видела, чтобы ты ею пользовался!
Я скептически заглянул в реку. Честно говоря, то, что я видел внизу, на визит не вдохновляло.
— Они опасны? — спросил я, глядя на медленно проплывавшее подо мной полупрозрачное клешнястое существо, больше всего похожее на жука-плавунца размером с надувную лодку.
— Людям да. Они могут даже убить… И регулярно это делают. А нам — нет.
— Почему?
— Мы сильнее, — исчерпывающе объяснила Ники.
Я поднял бровь домиком, намекая на необходимость пояснений. Ники вздохнула.
— По самой нашей природе. В отличие от всяких там водяных или саламандр, мы не порождения стихий, и наше существование от них не зависит. Мы берем у стихии силу и делимся с ней силой. Можно сказать, мы сами — стихия. Мы независимы, свободны, совершенны. Поэтому эти, — Ники кивнула в сторону
