Выбирают, кто повкуснее.
– Интересно, а что будет, если мы им понравимся? - задумчиво произнес Левинский. - Кто-нибудь знает, какие именно звери тут гуляют?
– Поживем - увидим, - меланхолично заметил командир.
– Клод заверил меня, что свободой передвижения обладают только пацифисты, - сказал доктор Френсис. - Так что особо тревожиться не о чем.
– Пацифисты иной раз бывают ужасными занудами, - сердито сказал Харвич, в чьей тарелке все еще копошился попугай.
– Ну, это в тебе личная обида взыграла, - поддел его Кейт. - Тебе овощей жалко. Очень уж они хороши.
– При чем тут овощи? - возмутился Харвич. - Как будто я не могу другую порцию взять! Даже наоборот. Я, можно сказать, польщен, что этот тип выбрал именно мою тарелку.
– Его зовут Крохой, - сказал доктор Френсис. - И кто только придумал такое имя для такой здоровенной птицы?
– Кр-роха - это я, - сообщил попугай, склевывая последний кусочек моркови и пытаясь вытереть клюв о манжету Харвича. Винцент сердито отдернул руку, и попугай чуть не свалился со стола.
– А теперь что? Чай пить будешь? - спросил Винклер попугая.
– Квас, - сообщил попугай, - классный напиток.
– Квасу у нас нет.
– Кумыс? - поинтересовался попугай, склонив голову набок и одним глазом изучая Саймона Корниловича.
– Тоже не держим, - рассмеялся командир.
– Кизиловка! - рявкнул попугай.
– Похоже, ему знакомы напитки только на букву 'к', - хихикнул врач. Или он алкоголик.
– Пьянству - бой! - возмутился Кроха, и, немного помолчав, вдруг заорал так, что все вздрогнули: - Чай-чай-чай! - И, явно довольный произведенным эффектом, добавил: - И кофе.
– Да, вот это голосок! - сказал Харвич, опомнившись. - И откуда что берется!
– Ну, попугаи часто бывают чрезвычайно голосистыми, - дал справку доктор Френсис, наливая для Крохи чай в самую большую чашку. - Горячо, подожди, - сказал он, пододвигая чашку поближе к птице.
Кроха внимательно всмотрелся в чай и важно зашагал по столу, ловко огибая тарелки и прочую посуду. Дойдя до края столешницы, он развернулся обратно.
– Прогуливается, - констатировал Левинский.
– Пр-рогулка перед сном, - тут же откликнулся Кроха и остановился перед Харвичем. - Ты! - воскликнул он, долбанув клювом палец Винцента.
– Эй! - вскрикнул Харвич. - Ты чего? Ну и клювище! - пожаловался он, рассматривая красное пятно возле ногтя. - Так и дырку продолбать недолго!
– Похоже, ты ему понравился, - сказал командир. - Он тебя приглашает погулять перед сном.
– Ага, разбежался! - сердито ответил Харвич. - Чтобы он там меня затюкал в темноте до полусмерти! Ишь, как клюется!
Попугай занялся чаем, не обращая больше внимания на людей. А те с интересом наблюдали за птицей. Кроха очень нравился всем, включая и пострадавшего Харвича.
Наконец Кроха решил, что чаю с него достаточно, и вновь обратил свое внимание на инспектора Харвича.
– Пр-рогулка перед сном! - настойчиво сказал он, уставясь на Винцента левым глазом.
– Ну ладно, уговорил, - согласился Харвич. - Только договор - не драться!
– Др-раться надо, - возразил попугай. - Когда надо.
– Но сейчас-то вроде ни к чему, - уточнил Харвич, и тут же поймал себя на том, что говорит с попугаем совершенно всерьез, как с разумным существом. Винцент слегка смутился и встал. - Ну, пошли гулять, - предложил он.
Попугай легко вспорхнул к нему на плечо и интимно шепнул прямо в ухо Харвича:
– Пр-ройдемся...
Разведчики расхохотались, увидев, как молодой инспектор изумленно вытаращил глаза.
– Да, - сказал Левинский, - с этой птичкой не соскучишься.
Винцент с попугаем на плече вышел из коттеджа, провожаемый веселыми взглядами разведчиков. Темнело, лес и пруд со свернувшими лепестки лотосами укрылись легчайшей синеватой дымкой, и тишина вокруг стояла такая, какой Харвич не слышал уже много лет. Где-то в елях чирикнула засыпающая птаха. Винцент с удовольствием вдохнул пахнущий хвоей воздух.
– Хорошо здесь! - сказал он.
Попугай мягко снялся с его плеча и опустился на траву метрах в двух от Харвича.
– Кр-расивые куклы, - сказал Кроха. - Нравятся.
– Что за куклы? - не понял Харвич.
– Красивые.
– А где они? - Винцент демонстративно огляделся по сторонам, как бы пытаясь отыскать красивых кукол.
– Чра-чра... чра... - Кроха явно хотел выговорить какое-то слово, но у него не получалось. Харвич попытался угадать:
– Чакра?
– Чра! - сердито каркнул попугай.
– Чирок?
– Чра!
– Чертовщина?
– Чра!..
– Ну не знаю я ни одного слова на 'чра', - сдался Винцент. - Не знаю!
– Чра... - грустно повторил попугай и, энергично захлопав крыльями, полетел к елям.
– О чем это вы тут с ним беседовали? - послышался за спиной Винцента голос инспектора Ольшеса.
– О каких-то куклах... эй, а ты откуда взялся? - Харвич изумленно уставился на Даниила Петровича, возникшего, казалось, прямо из воздуха.
– Ну, не тебе бы спрашивать, - насмешливо ответил Ольшес. - Так что за куклы?
– Не знаю! Он несколько раз повторил - 'чра, чра', но что он имел в виду, понятия не имею.
– Разберемся, - пообещал Даниил Петрович.
– Ну, ты даешь... Ты что, всерьез относишься к болтовне обычного попугая?
– А ты уверен, что это обычный попугай? - ответил вопросом инспектор.
– В общем, конечно, птичка незаурядная, - согласился Винцент. - Но все равно это просто птица и ничего больше.
– Посмотрим, посмотрим, - процедил сквозь зубы Даниил Петрович и тут же проявил интерес к вещам земным и прозаическим: - Вы там не забыли оставить мне что-нибудь перекусить?
Харвич злорадно хихикнул.
– Твою порцию попугай слопал.
Ольшес испуганно воскликнул:
– А вы и отдали!
И умчался в коттедж.
Главный хранитель картинной галереи выглянул в узкое окно замка. Да, народу прибывало. По мосту в замок то и дело проходили все новые и новые группы туристов. Скоро тут начнется настоящее столпотворение. Фестиваль продлится целый месяц, и потом еще несколько дней поклонники высокого искусства будут изучать новые работы художников и скульпторов, появившиеся в Заповеднике. А потом все снова стихнет на полгода...
