подвернулся запутавшийся в траве камень...
...Придя в себя, Кхон Лорик сел и изумленно огляделся.
Как он очутился на поляне в Заповеднике?
Зачем он притащился к 'Лотосу пришлого бога'?
И кто лежит в траве рядом с ним?
Чревовещатель подполз к неподвижному телу и, не веря своим глазам, уставился на огромную рану, черневшую на лбу незнакомца.
Кто убил этого человека?..
Лорика охватила слабость. У него закружилась голова, он покрылся холодным потом, его била дрожь... чревовещателю было страшно.
Он с трудом встал и, пошатываясь, пошел в город.
Лорик совсем забыл о кукле Дорис, валявшейся где-то в полутьме под кустами.
Харвич осторожно посадил свою 'летучку' на краю поляны, рядом с уже стоявшей там машиной инспектора Ольшеса. Сам Ольшес находился неподалеку от 'Лотоса пришлого бога'. Он присел на корточки возле человека, неподвижно лежавшего на траве перед скульптурой.
Харвич спрыгнул на землю и машинально оглянулся на Читу, прилетевшую вместе с ним, но обезьяна, вывалившись в траву, тут же метнулась в лес, и Винцент перестал о ней думать. Он торопливо подошел к Ольшесу.
– Кто это?..
И тут Харвич увидел огромную рану на голове лежавшего человека. А человек этот оказался смотрителем Клодом.
– Дан...
– Убили его, убили, - мрачно произнес Даниил Петрович. - Опоздали мы, его уже не вернуть. Вот незадача!
Харвич подумал, что слово 'незадача' едва ли уместно в такой ситуации, но потом решил, что Ольшес, видевший на своем веку сотни смертей, вряд ли станет проявлять какие-то особые эмоции по поводу гибели еще одного ни в чем не повинного человека. Для Даниила Петровича важно другое: быстренько разобраться и найти того, кто позволил себе такое безобразие. Впрочем, Харвич тут же усомнился в правильности собственных выводов. Он ведь уже имел возможность убедиться, что, несмотря на внешнюю беспечность, Даниил Петрович отнюдь не был лишен простых человеческих чувств, таких, как сострадание. Просто он их почти никогда не демонстрировал.
– Кто это сделал? - тихо спросил Харвич.
– А ты не видишь?
Винцент опустился на колени рядом с убитым и положил ладони на разбитую голову Клода. Но если в остывающем теле и оставались еще следы эмоций, они были слишком тонкими для того, чтобы их мог уловить инспектор второй категории. А остаточные слои сознания и вовсе были недоступны для Харвича. Но что-то сохранилось на коже трупа и в прилегающем к нему воздухе... некий туманный, размытый отпечаток...
– Кхон Лорик? - изумленно вскрикнул Винцент, оглядываясь на Даниила Петровича.
– Он, - кивнул Ольшес.
– Но почему? Зачем?
– Давай у него самого спросим. Но сначала...
Ольшес замолчал и огляделся по сторонам.
Харвич тоже повертел головой туда-сюда, хотя и не знал, что ищет старший коллега. Но тот явно что-то искал, и Винцент тоже не захотел оставаться без дела. Но как ни старался Харвич, он не сумел уловить вокруг ничего подозрительного. То есть он ощущал, конечно, следы бешеной схватки между Клодом и Лориком, но и только. Впрочем, он видел: если Данила и искал на поляне что-то конкретное, он этого не нашел. На всякий случай Ольшес обошел поляну, заглядывая за деревья и под кусты, но результатов этот осмотр не дал. В одном месте Даниил Петрович приостановился и вроде бы к чему-то принюхался или прислушался - но потом пошел дальше. Харвич наблюдал за ним, оставив попытки разобраться в сути происходящего.
Наконец Ольшес вернулся к 'Лотосу', внимательно осмотрел его, обошел вокруг, наклонился и пошарил в траве возле пьедестала... а потом резко выпрямился и сказал:
– Нет. Ну, ладно. Вызови Дживу.
Харвич послушно побежал к своей 'летучке' и связался с полицейским. Но Джива, конечно, уже знал об убийстве - сработала система наблюдения Заповедника. Винцент вернулся к Ольшесу, стоявшему перед скульптурой и задумчиво смотревшему на уродливого чужого божка.
– Как ты думаешь, кто ему поклоняется? - неожиданно спросил Ольшес. То есть я хочу сказать - Эрик Бах его выдумал, или где-то видел?
– Не знаю, - пожал плечами Харвич. - Если тебе это так интересно, давай спросим. Эрик сейчас в городе.
– Обойдемся. Лучше навестим Лорика.
Вдали послышалось посвистывание полицейского сигнала, и Даниил Петрович заторопился:
– Давай, полетели. Кир тут без нас разберется.
Через секунду они уже взмыли в воздух.
Когда машины инспекторов опускались на мостовую перед пансионом, в котором жил Кхон Лорик, Харвич заметил, что в садике дома напротив прячется за пышными кустами шиповника Мрачный Карлик. Не будучи уверен, что Ольшес заметил маленького человека, Винцент, выйдя из 'летучки', сказал:
– Там Карлик... интересно, зачем?
– Надо ему, - коротко ответил Даниил Петрович.
Ну конечно, подумал Харвич, Данила не может чего-то не заметить. И почти наверняка уже знает, что ищет здесь вечно хмурое существо из Магелланова Облака.
Ни одно из окон пансиона не светилось, да и трудно было ожидать, что в такой час кто-то в доме не спит. Если же кто-то из жильцов любил ночные фестивальные забавы, то такой человек сейчас просто отсутствовал.
Харвич предполагал, что они с Ольшесом проникнут в пансион тайком, через черный ход... но Даниил Петрович спокойно поднялся по ступеням ко входной двери и нажал кнопку звонка. Через минуту внутри послышались шаги, дверь открылась.
На пороге стояла милая дама средних лет, в аккуратном черном платье со скромной брошью из оникса у ворота. Она вопросительно посмотрела на инспекторов и сказала:
– Вам не кажется, что сейчас довольно поздно для визита? А свободных комнат у меня нет.
– Но вы все равно не спите, мадам, - наилюбезнейшим тоном заговорил Даниил Петрович. - А нам очень нужно срочно повидаться с Лориком. Он вернулся?
– Кажется, да... кто-то поднимался по лестнице несколько минут назад. Не обязательно он, конечно. Но вы можете сами пойти и узнать. Что-то случилось?
– Возможно, - уклончиво ответил Ольшес.
Дама отступила в сторону, пропуская инспекторов, и Даниил Петрович, рысью промчавшись через небольшой холл, рванул вверх по лестнице. Харвич не отставал, но успел удивиться тому, что Ольшес явно знал, куда идти. Неужели он уже навещал Лорика?..
Возле одной из комнат на втором этаже инспектор Ольшес на секунду замер, прислушиваясь, - а потом резко толкнул дверь. В комнате было темно. Задернутые шторы отсекли свет уличных фонарей. В тихом мраке слышалось чье-то едва различимое дыхание.
Даниил Петрович протянул руку вправо, щелкнул выключатель - и Харвич увидел чревовещателя Кхона Лорика, лежавшего на широкой тахте.
Чревовещатель был в коме.
Ольшес всмотрелся в бледное лицо Лорика, прислушался к его дыханию и сказал:
