– И тут опоздали. Ну почему мне так не везет?
– Но он ведь жив, - осторожно возразил Харвич.
– А толку с того! - возмущенно воскликнул Даниил Петрович. - Тело живо, да. А ты попробуй найти что- нибудь в его сознании!
– И пытаться не стану, - фыркнул Винцент. - Не умею пока что.
– И не скоро научишься, - пообещал Ольшес. - Ну, ладно. Тут в общем делать нечего... хотя...
Он, не глядя на открытую дверь, сказал чуть громче:
– Мадам, нужно вызвать врача и отправить вашего жильца в больницу. И еще у меня к вам вопрос...
Мадам осторожно просунула голову в комнату.
– Он заболел?
– В общем, да, - кивнул Даниил Петрович. - Но это нервное заболевание. Вам нечего бояться. Где его куклы?
– Внизу, в гараже. Они такие пыльные, что я не разрешаю ему приносить их в дом.
Ольшес и Винцент вышли в коридор, и тут Даниил Петрович, словно только сию минуту вспомнив нечто важное, обернулся к хозяйке и задал еще один вопрос:
– А Лорика никто не искал сегодня или в последние несколько дней? Не было у него каких-нибудь странных посетителей?
Мадам подтвердила догадку Ольшеса:
– Да, сегодня его спрашивал очень странный маленький человек. Я никогда не видела людей такого крошечного роста. И он был очень неприятный, в особенности глаза... такие выпуклые, знаете, и непонятно, куда смотрят. Но Кхона в тот момент дома не было.
– Спасибо, - искренне поблагодарил даму Ольшес. - Мы заглянем в гараж, вы не возражаете?
– Нет, конечно...
И мадам отправилась вызывать врача, а Даниил Петрович с Харвичем спустились в гараж и принялись рыться в мешках, набитых куклами. Они искали голубоглазую Дорис, в голове которой кто-то спрятал нечто странное.
Но именно ее-то и не оказалось на месте.
Но ведь и в комнате чревовещателя куклы тоже не было.
– Куда она подевалась? - недоуменно сказал Харвич, когда они убедились в отсутствии красотки.
– Да уж, загадка века, - проворчал Даниил Петрович. - Он должен был взять ее с собой... Знаешь что? Давай-ка вернемся в Заповедник.
– Но ты же там все осмотрел! - сказал Винцент, лишь теперь сообразив, что именно искал вокруг скульптуры старший коллега. - Там ее тоже нет.
– Она была там, - уверенно ответил Ольшес. - Была. Поехали. Полиция наверняка уже рассосалась.
Через несколько минут инспектора снова были в Заповеднике. На поляне и в самом деле было пусто - забрав тело убитого, полицейские тут же покинули Заповедник, ведь все происшедшее было заснято наблюдательной системой, им ни к чему было осматривать место происшествия. Но когда инспектора вышли из 'летучек', то увидели нечто такое, что надолго лишило дара речи не только Винцента Харвича, но и куда более привычного к разного рода неожиданностям Даниила Петровича Ольшеса.
За время их недолгого отсутствия уродливому чужому богу кто-то отпилил голову.
Часть 3. Закат души.
Сказать, что Эрик рассердился, значило ничего не сказать.
Он впал в ярость.
Он готов был завыть от бешенства.
Он метался по дому, как только что плененный дикий зверь по тесной клетке, и ругался последними словами.
Причина, само собой, была прежней.
Его снова достал проклятый Лепски.
Этот ублюдок опять принялся требовать, чтобы Эрик вернул его камень. Дурацкий камень, который Мюррей давным-давно дал ему и попросил вложить в скульптуру, которую Эрик собирался в тот год поставить в Заповеднике. Зачем это нужно было придурку Лепски, Эрик Бах не особенно интересовался, потому что Мюррей заплатил ему за непонятную шутку очень приличные деньги. Но что-то в рассказанной тогда Лепски истории не понравилось Эрику. Что именно - он совершенно забыл, как, впрочем, и саму историю. Да и не хотел вспоминать. Ни к чему это было. Просто в тот момент, повинуясь некоему таинственному импульсу, он разбил камень Мюррея на две части, благо тот сам на это напрашивался своей формой, и запихнул в 'Пришлого бога' только половину. А второй кусок подвернулся Эрику под руку в тот момент, когда он наслаждался игрой в куклы. То есть делал куклу для знаменитого чревовещателя Кхона Лорика. Вот он и вклеил камешек между слоями папье-маше. Правда, был еще и третий осколок, совсем маленький, который отскочил от камня в тот момент, когда Эрик долбанул по нему зубилом... но тот просто потерялся. Скорее всего, Эрик выбросил его вместе с мусором. Но он и был-то с горошину, наверное.
А через некоторое время Мюррей Лепски начал приставать к Эрику, выясняя, все ли маэстро сделал так, как его просили. Эрик поначалу просто посылал Мюррея куда подальше, но тот не отставал. И стоило Баху появиться на Минаре, как Лепски тут же вырисовывался на горизонте и снова цеплялся к скульптору. А потом он и вовсе обнаглел и стал требовать, чтобы Эрик вернул ему деньги. Дескать, камень испорчен, так что валяй, возвращай гонорар. Или камень. Интересно, как он узнал, что Эрик разбил камень?..
В общем-то для Эрика не составило бы труда достать обе части камня, но скульптор не привык подчиняться чужим капризам. А требование Лепски он воспринял именно как каприз, и ничего больше. Не все ли равно, весь камень скрыт в 'Пришлом боге' или только кусок? Мюррей ведь не объяснил, зачем это нужно, каковы его цели. Ну, и нечего лезть со своей дурью.
И еще Эрика злило то, что Лепски каким-то образом очень быстро узнал, где находится вторая, меньшая часть камня. Когда Мюррей заявил, что скульптор обязан извлечь камень из куклы и либо вернуть Лепски, либо вложить в 'Лотос пришлого бога', Эрик от злости не мог работать целую неделю. У него все валилось из рук. И это в тот момент, когда ему заказали группу для культурного центра в созвездии Девы! Да за одно это Мюррея следовало бы разорвать в клочья!
Внезапно Эрик остановился и визгливо захохотал.
Интересно, что скажет этот придурок, когда узнает, что один осколок камня вообще куда-то подевался?! Ха, так ему и надо! Не приставай к гениям с разными глупостями!
Эрик решил, что пора принять успокоительное. Может быть, удастся еще поработать сегодня. Фестиваль как-никак, сейчас с руками оторвут любой хлам, только давай!
Он побежал на кухню, достал из буфета бутылку матросского рома и налил себе полную чайную чашку. Залпом выпив обжигающую отраву, он глотнул воды из-под крана и сосредоточился на своих ощущениях, ожидая, когда лекарство подействует.
Но тут в углу за холодильником что-то шевельнулось.
Эрик стремительно бросился туда - но за холодильником никого не было, кроме старого тощего паука, жившего там с незапамятных времен.
– Ты! - хрипло заорал скульптор. - Ты! Опять ты здесь! Проваливай!
Он поспешно вернулся к буфету, налил еще одну чашку рома и, захлебываясь от торопливости, выпил все до дна. И снова наклонился и сунул голову под кран, чтобы смыть с языка обжигающее лечебное средство.
А когда он выпрямился, то увидел прямо перед собой висящую в воздухе ногу.
