– Хорошо, - миролюбиво сказал он. - Я подумаю над твоими словами. Но, заметь, я ничего не обещаю.
– Ты отыщешь Камень, - уверенно произнес Карлик. - У тебя нет другого выхода.
Он выполз из глубины кресла и осторожно спустился на пол.
Лепски тоже встал и двинулся через холл следом за Карликом, мгновенно перестроив зрение, чтобы увидеть ауру маленького человека. Аура оказалась до странности бледной, и на мгновение Мюррею почудилось, что в ней промелькнул некий странный оттенок голубизны, никогда не встречавшийся ему прежде... но, присмотревшись, он решил, что ничего подобного на самом деле нет. Он сделал один большой шаг и приблизился к человечку почти вплотную. Коротким резким движением вытянул руку - и крошки порошка застряли во всклокоченных пегих волосах... а Мюррей быстро и отчетливо произнес заклинание.
Что-то грохнуло и зазвенело за спиной Лепски, и он нервно обернулся. Но это всего лишь большие механические часы почему-то свалились с каминной полки. Мюррей плюнул и снова обратил взгляд к Карлику. И изумленно уставился на лежавший у порога овальный голубой камень. Маленький такой камешек, с перепелиное яйцо...
Лепски растерянно огляделся по сторонам. В чем дело? Мрачный Карлик должен был превратиться в африканскую жабу - большую, покрытую бородавками жабу. Откуда же тут взялся камень? При чем тут вообще камень?
Мюррей присел на корточки и принялся рассматривать непонятное явление. Голубой камешек выглядел вполне безобидно, и Лепски, как ни сосредотачивался, не уловил никаких подозрительных флюидов. Н-да, подумал он, вот так фокус! Значит, и вправду есть в Мрачных Карликах нечто такое... невидимое глазу, что отличает их от других гуманоидов. Ну, в конце концов, это их проблемы. Впрочем, в связи с нестандартностью ситуации проблема возникла у самого Мюррея. Он не имел ни малейшего представления о том, как теперь провести обратную процедуру. А оставлять Карлика в таком состоянии навсегда было, конечно, нельзя. Малыша начнут искать. И след неизбежно приведет к дому Лепски. И это может кончиться большими неприятностями, если он не успеет к тому времени вернуть Камень Мудрости. Ему придется скрываться, мчаться в другое созвездие, менять имя... но особисты все равно могут его отыскать. Эти зловредные и чрезвычайно упорные ребята на все способны.
Мюррей протянул руку и с опаской коснулся голубого камешка. Ничего не произошло, и он ничего не ощутил. Самый обычный камень. Лепски взял его и подбросил на ладони. Вот задачка... что же с ним делать? Ну, пока еще есть время на размышления. Пусть себе полежит, а там видно будет.
Мюррей пошел наверх. Сняв со стены кабинета небольшую картину знаменитого художника, писавшего исключительно звездные пейзажи, он открыл дверцу сейфа и запер бывшего Мрачного Карлика под замок.
А потом сел в кресло и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
Надо было срочно искать способ вернуть Камень Мудрости.
– Почему Чита не хочет показать, где кукла? - недоумевающе проговорил Харвич. - Не Лепски же она боится! Может, это Карлики так всех перепугали и ее, и Эрика?
– Да уж известное дело, - проворчал Ольшес. - Кто шляпку спер - тот и тетку кокнул. Это факт исторический.
Винцент сердито фыркнул. Ну просто невозможно иной раз говорить с этим Даном! Вечно мелет всякую ерундистику... а ты ломай голову, пытаясь сообразить, что, собственно, он имел в виду.
Инспектора направлялись к дому Эрика Баха. 'Летучку' вел Ольшес, в свойственной только ему одному неподражаемой манере. Даниил Петрович чрезвычайно редко пользовался автопилотом, предпочитая управлять машиной сам, но при этом он слишком часто, на взгляд Харвича, забывал о том, для чего существует рулевое колесо. Руки Ольшеса то и дело взлетали в очередном выразительном жесте, и Харвич каждый раз с опаской поглядывал по сторонам не врезаться бы им во встречную машину, если вдруг 'летучка' вильнет, попав в сильный воздушный поток... тем более что сейчас, когда фестиваль скульптуры еще не закончился, машин над городом более чем хватало. Туристы носились туда-сюда, спеша увидеть как можно больше за короткие дни отпуска. Но Даниил Петрович словно бы и не замечал их.
– Мы, конечно, напрасно тратим время, - разглагольствовал тем временем Ольшес. - От Эрика вряд ли будет прок. Но почему бы не попытаться еще раз-другой?
– А если он все-таки ничего не скажет - как ты найдешь голову этого пришлого бога? - поинтересовался Винцент.
– А почему я? - демонстративно удивился Даниил Петрович. - А ты что, не инспектор? Вместе будем искать.
Харвич рассмеялся. Уж ему-то точно не светит удача в этой операции.
Ольшес вдруг резко бросил машину вниз.
– Давай-ка сядем здесь, веселый мальчик, - сказал он.
До дома Эрика оставалось еще два квартала. Харвич, конечно, не понял, чем было вызвано внезапное решение Даниила Петровича, но от вопроса на этот раз сумел удержаться. Он вообще в последнее время стал спрашивать гораздо меньше... и иногда сам удивлялся этому.
Ольшес и Винцент, оставив 'летучку' на парковке возле большого гастронома, пошли к коттеджу скульптора. Уже стемнело. Навстречу инспекторам пронеслась стайка школьников в карнавальных костюмах, весело пищавших и раскидывавших во все стороны горсти конфетти, потом прошагала важная большая собака, тащившая за собой на поводке толстого дядю... а потом улица опустела. В этих краях ничего интересного не происходило, и народ роился ближе к центру.
Они повернули за угол. До дома Эрика оставалось совсем немного, и тут Харвич уловил особую настороженность Даниила Петровича - и сам сосредоточился. Он не знал, чего опасался старший коллега, но не сомневался в том, что Ольшес готов к неожиданностям.
Но ничего не произошло.
Они подошли к калитке. Фонарь с противоположной стороны улицы бросал мягкий теплый свет, и мощеная дорожка, ведущая к крыльцу, казалась покрытой тонким слоем позолоты. И на этих светлых нарядных плитках лежало нечто темное и растрепанное...
– Надо же, какая обида, - сказал Ольшес. - Сдуло у самого порога!
Он поднял бесчувственного Эрика, легко перебросил его через плечо и понес в дом. Харвич, идя следом, присматривался к скульптору... и наконец сказал:
– Он не пьяный.
– Нет, конечно, - откликнулся Даниил Петрович. - Он теперь не скоро сможет напиться.
– И разговаривать тоже, - уверенно сказал Харвич.
– Ну, это мы еще посмотрим... - буркнул Ольшес, сваливая скульптора на диван, стоявший у дальней стены холла. - Это мы еще посмотрим... но скорее всего, ты прав.
Эрик заворочался и открыл глаза. Харвич внимательно всматривался в него - но так ничего и не увидел в пустом взгляде. И Винцент был уверен, что Ольшес, смотревший гораздо глубже, тоже не нашел ничего обнадеживающего, - потому что услышал вздох Даниила Петровича... грустный вздох.
– Нет, - сказал наконец Ольшес. - Развалился вконец. Вот бедняга!
Эрик сел и посмотрел на Даниила Петровича. Но увидел он не инспектора, а что-то другое... потому что вдруг взвизгнул и закрыл лицо ладонями. А потом принялся тоненько скулить.
– Ладно, идем отсюда, - бросил Даниил Петрович, резко поворачиваясь и направляясь к выходу. - Все, этот выпал из оборота.
Они вышли из дома, оставив скулящего по-щенячьи великого скульптора, и медленно пошли назад, к своей машине. Ольшес глубоко задумался и уже не обращал внимания ни на что вокруг. И Харвич тоже впал в размышления - о том, как же им теперь отыскать спрятанную скульптором часть 'Лотоса пришлого бога'. Камень необходимо найти. Без обратного хода через него похищенные вампиром сознания не смогут переродиться...
– Он потом полетел в сторону замка... - пробормотал вдруг Даниил Петрович.
