– Как это ужасно! – прошептала Марина. – Наверное, она и меня сыграть хотела.
– Вполне возможно, – согласился Михаил. – Только вот бодливой корове рогов не досталось. Она, кстати, и мне тоже предлагала за тобой понаблюдать.
– Тебе? – насторожилась Марина. – Ты что, тоже сценарии сочиняешь?
– Ох, что ты! – Михаил даже руками всплеснул. – Еще чего не хватало! Нет! – засмеялся он. – Наша Оленька была абсолютно уверена, что на самом деле ты ничего не умеешь, она бы просто млела от счастья, если бы я сказал, что ты только портишь материалы, понимаешь?
– Но ей же понравилась моя лампа...
– Она на самом деле была уверена, что это не ты делала, а какая-нибудь из твоих горничных. – И, увидев, как смутилась Марина, поспешил пояснить: – Ольга мне все про тебя рассказала.
– Вот дрянь! – вырвалось у Марины.
– Да уж, за такое не похвалишь, – согласился Михаил. – А вообще, может, хватит о ней? Не стоит эта особа того, чтобы мы о ней слишком долго говорили, согласна?
Марина осторожно улыбнулась и кивнула:
– Согласна.
– Вот и хорошо. Поехали дальше. – Он тронул машину с места. До Марининого дома оставалось ехать не больше пяти минут. – Завтра у нас начнутся сложности.
– Какие сложности? – заинтересовалась Марина.
– Сегодня пришел сверхсрочный заказ на жирафа для новой сказки.
– Жираф?! – взвизгнула Марина. – Настоящий?
–
– Сделаем!
– Вот и ладно. До завтра, рыжая!
Едва расставшись с Мишей, она принялась думать об Ольге, и через несколько минут ее гнев на подлую соседку разросся до такой степени, что Марина чувствовала себя стоящей на костре, в жару гигантского пламени. И в то же время ей было противно думать о бывшей подруге, противно до тошноты, и Марина изо всех сил старалась выгнать из ума гадкие мысли. Подлая, подлая Ольга! Предала, продала, сделала посмешищем для своих сволочных сценаристов! И ради чего? Ради собственной карьеры! Рассчитывала стать звездой драматической сцены? Ну-ну. Без таланта в самый раз фантазии. Ох, ну и гадость! Просто гадость, а не человек. Мерзкая подколодная змея, отвратительная жаба, до которой ни один нормальный человек не захочет дотронуться, – вся такая скользкая, вонючая, бородавчатая...
Хватит думать об этой дряни! Спать надо. Иначе завтра с жирафом будет не договориться.
Но не только заснуть, а и просто закрыть глаза Марине ни в какую не удавалось, пока она не наклюкалась, как в старые добрые времена.
Да, ей пришлось выпить добрый стакан коньяку. Иначе никак было не справиться с собой. Может, это и не очень хорошо – напиваться, как зюзя, зато ей приснился удивительный сон...
...На огромной пустой сцене в круге теплого золотого света она танцевала непонятный танец под сладкую, похожую на индийскую музыку, а в зале сидел один-единственный зритель: бутафор Миша. Но он был не бутафором, а режиссером, а Марина проходила пробу на главную роль в каком-то фантастическом спектакле. Не то чтобы ей хотелось играть эту роль, просто Миша сказал, что так надо, и Марина не стала спорить. Надо – так надо. Она сыграет. Подумаешь, задачка! «Построить» слона или жирафа куда как посложнее. Танец все длился и длился, но Марина не ощущала ни малейшей усталости. Она как будто летала по сцене, видя только одно: Мишины глаза. Он смотрел на нее так нежно, так ласково... Никто никогда не смотрел на нее так... кроме бабушки.
И стоило Марине подумать об этом, как из левой кулисы на сцену вышла Наталья Ивановна с длинной хворостиной в руке. Подойдя к Марине, она сказала:
– Ну что ты тут попой крутишь? Просто выходи за него замуж, и все.
Марина остановилась и недоверчиво уставилась на бабушку:
– Замуж? Бабуль, что ты такое говоришь? Я ему не нужна.
– Нужна, нужна, – уверенно возразила Наталья Ивановна. – Он кашу любит пшенную, а варить не умеет. Вот ты и будешь ему стряпать.
– Кашу я умею... – пробормотала Марина. – А еще что?
– А еще стирать будешь, и гладить, и детишек ему нарожаешь. Детишек он тоже любит. Даже больше, чем кашу.
– Правда? – усомнилась Марина.
– Правда, конечно, неужели я тебя обманывать стану?
– Ладно, я согласна, – сказала Марина.
И тут же над сценой зазвучал свадебный марш Мендельсона, Миша поднялся к Марине, а бабушка достала из кармана вязаной кофты фату и надела ее внучке на голову...
К сожалению, в этот момент Марина проснулась, не досмотрев до конца такую интересную историю.
Сев в постели, Марина улыбнулась. Главная идея сна пришлась ей по душе.
А поскольку Марина не любила тянуть с разъяснением любого рода непонятных ситуаций, она решила в тот же день рассказать Мише свой сон и посмотреть, как он отреагирует.
Конечно, Марина не собиралась начинать разговор сразу, напрямую. Совсем даже наоборот. Когда закончился суетливый день и Миша повез ее домой, Марина начала издалека.
– А чем ты по вечерам занимаешься? – спросила она небрежным тоном. – Ходишь куда-нибудь? К друзьям?
– Нет, все больше дома сижу.
Марине показалось, что голос бутафора прозвучал слишком холодно.
– Ну... я просто хотела поинтересоваться: неужели тебе достаточно одной только работы? Больше тебя ничто не занимает?
– Нет, отчего же. Я люблю, например, на даче работать.
– У тебя есть дача?
Миша смутился:
– Нет... Сейчас нету. Жене оставил, когда разводились.
Марина вздрогнула. Ей как-то и в голову не приходило, что Миша мог быть когда-то женат. Она воспринимала его как изначально свободного человека.
– А... Извини, может, я... А почему вы развелись? – выпалила она.
– Она в актера влюбилась и ушла.
– А... а детишки у вас есть?
Михаил грустно вздохнул:
– Нет. Лиза все на сцену рвалась, не хотела детьми обзаводиться, боялась фигуру испортить. Да ладно, что теперь об этом говорить? Это все давно было.
Марина согласилась с тем, что прошлое – это прошлое и совершенно незачем уделять ему слишком много внимания.
– Но кроме дачи, ты чего-нибудь хочешь?
Марина рассчитывала услышать, что Мише хотелось бы найти подругу жизни, однако бутафор сказал нечто такое, что просто ошеломило Марину.
– Вообще-то есть у меня одна мечта... только ты не пугайся, ладно?
– Постараюсь, – пообещала Марина.
– Мне бы хотелось иметь очень много денег, чтобы открыть собственный театр. Нет, я сам на сцену не рвусь, – поспешил сказать Михаил, увидев вспыхнувшее в глазах Марины подозрение. – Но я мог бы тогда оплачивать разные экспериментальные постановки, некоммерческие, понимаешь? Пускай бы молодые режиссеры и актеры выражали себя, как им хочется, и не зависели бы от сборов. Им ведь это очень нужно – играть что-то такое, чем не заинтересуется массовый зритель. Как тебе идея?
