спускайся медленно, с легкой улыбкой. Не опускай голову, не тереби складки платья, не сбегай по ступенькам, как… как жокей, который спешит на скачки.
– Да, тетя, – в третий раз послушно повторила Бренна, чуть поморщившись.
В последующие месяцы она так живо помнила все подробности этого памятного вечера – от элегантных дамских туалетов до тускло-коричневого фрака в обтяжку, который надел дядя Эймос. Девушка приостановилась на верхней площадке широкой винтовой лестницы и медленно, с гордо поднятой головой, как велела тетя, начала спускаться.
Сегодня все окна были открыты, и по комнатам гулял легкий ветерок. Свечи ярко горели в люстрах и канделябрах. С красных гардин стряхнули пыль, обитые Дамаском диваны выбивали, пока в них не осталось ни пылинки. Пол пахнул пчелиным воском. Повсюду были расставлены цветы, аромат которых смешивался с благоуханием духов.
Бренна украдкой огляделась. Слева на стуле для фортепьяно сидела кузина Джессика в алом атласе и о чем-то беседовала со старшим, уже немолодым братом Тоби Ульриком. Тот, наклонившись к ней, внимательно слушал, поигрывая золотой цепочкой от часов.
«Боже, если бы только отец смог приехать сюда, – подумала Бренна. – Его последние письма были такими грустными!»
Она заметила идущего навстречу Тоби Ринна, широкоплечего и представительного, в зеленом фраке с широким воротом и длинных панталонах, облегавших мощные мускулистые бедра. Несмотря на сравнительную молодость, он пользовался большим уважением семьи, и Ульрик часто прислушивался к мнению брата.
– Бренна! Вы сегодня неотразимы!
Тоби взял девушку за руку и устремил пылающий вожделением взгляд на ее грудь. Бренна удачно пошутила, с трудом подавляя необъяснимую дрожь. Тоби Ринна отнюдь нельзя было назвать уродом: немало девушек мечтали выйти за него замуж. Но Бренне казались омерзительными его жирное тело и грубовато-привлекательное лицо с бачками чуть длиннее, чем диктовала мода. Мохнатые брови нависали над маленькими голубыми глазками, а губы были неприятно красными, словно он постоянно кусал их или облизывал. В свои тридцать лет Тоби уже был одним из самых влиятельных жителей города. Как утверждал Эймос, чем больше появлялось на Миссисипи пароходов и плоскодонок, тем больше возникало возможностей у молодого энергичного человека приобрести немалое состояние. Правда, о Риннах было известно только то, что они приехали из Нью-Йорка, невероятно богаты и крайне вспыльчивы.
Тоби проводил Бренну в столовую, кивнув по пути Джессике и Ульрику, не столь громоздкому, как младший брат, но с такими же ярко-красными губами. Ульрик был в черном, но так и сверкал золотом и бриллиантами. Вот уже несколько месяцев он ухаживал за Джессикой, и тетя Ровена таяла при одном намеке на романтические отношения между этой парой. Со слов Абьютес Бренна заключила, что дела в семействе Батлеров не слишком хороши – в последнее время Эймос сделал несколько неудачных вложений, в противном случае вряд ли тетя Ровена проявляла бы такое радушие по отношению к Риннам.
– Хотите пунша, Бренна? – осведомился Тоби с таким видом, будто беседует о чем-то интимном, и повел девушку к огромному столу, уставленному блюдами с холодной индейкой, креветками, говяжьими ножками в уксусе, салатом с омарами и жареным филе.
– Спасибо, только пунш. Я не голодна.
За пуншем Тоби рассказывал Бренне о пароходе, который намеревался купить и отделать плюшем и золотом, устлать коврами и обставить мебелью красного дерева.
– И конечно, мы будем подавать только выдержанные вина, все самое лучшее! – хвастал он. – По моему мнению, пароходы – вещь весьма доходная! Через двадцать лет их здесь будет хоть пруд пруди!
Тоби продолжал говорить о делах, о большой партии товара, доставки которой ожидал, о новостях из Нечиза, где недавно взорвался паровой котел на пароходе. Но Бренна, почти не слушая, глядела на Абьютес, которая с несчастным видом сидела в кресле на другом конце комнаты.
Кузина, обычно веселая, жизнерадостная и неудержимо болтливая в обществе женщин, краснела и замыкалась в присутствии мужчин. Несколько недель назад па балу в доме Райделлов Бренна, случайно войдя в дамскую комнату, увидела горько плачущую Абьютес и утирающую ей слезы крайне разгневанную тетю Ровену.
Но сегодня, очевидно, для огорчений не было повода. На глазах у Бренны тетя решительно взяла под руку невысокого темноволосого жилистого мужчину и подвела к старшей дочери. По липу тети Ровены легко можно было прочесть, что на этот раз она не даст сбежать потенциальному жениху дочери.
Бренна улыбнулась, но тут же прислушалась к словам Тоби и недоуменно нахмурилась.
– …поэтому она живет в Нечизе вместе с мачехой, которая снова вышла замуж, а теперь Мелисса приехала погостить в Новый Орлеан… вот и она. Бренна, позвольте познакомить вас с моей сводной сестрой Мелиссой Ринп.
Суховатые нотки в голосе Тоби позволяли предположить, что он не питает к сестре большой любви. Бренна обернулась и увидела девушку ошеломляющей красоты. Светлые, искусно уложенные локоны обрамляли овальное личико с бледной полупрозрачной кожей, чувственными пухлыми губами и косо посаженными кошачьими глазами, в которых сверкали насмешливые искорки. Пышная белоснежная грудь вздымалась из выреза желтого атласного платья. Талия казалась настолько тонкой, что ее можно было обхватить ладонями.
Воцарилась неловкая тишина. Девушки смотрели друг на друга, испытывая мгновенно вспыхнувшую взаимную неприязнь, интуитивную и необъяснимую.
– Мелисса погостит в моем доме месяц-другой, – пояснил Тоби. – Конечно, я позаботился нанять компаньонку с прекрасными рекомендациями.
– Вот как?
– Да, я приехала повидаться кое с кем, – пояснила Мелисса, мягко растягивая слова.
– Надеюсь, вам понравится наш город.
– Вы правы. Здесь есть чем развлечься, – лукаво улыбнулась девушка, явно наслаждаясь только ей самой понятной шуткой.
Но тут тетя. Ровена невольно спасла Бренну от неприятного общества, ударив в китайский гонг и возвестив о начале вечера. Смеясь и болтая, приглашенные потянулись в гостиную, где бледная взволнованная Абьютес уже сидела за арфой.
Она стала играть, опустив глаза и мрачно поджав губы, не обращая внимания на отчаянные жесты матери, безмолвно требующей, чтобы дочь улыбалась. Потом Джессика, куда более смелая и спокойная, помня на этот раз, что хмуриться ни в коем случае нельзя, исполнила несколько фортепьянных пьес, снискав одобрительные аплодисменты. Громче всех хлопал Ульрик Ринн. Наконец настала очередь Бренны, которая пела старые любовные баллады своей родины на гэльском языке. Для нее эта часть вечера была лучшей, позволявшей хотя бы ненадолго отдаться колдовским чарам музыки. Гости притихли, и даже Мелиссу Ринн, казалось, захватили жалобные нежные мелодии: все это время она не шевельнулась, загадочно блестя глазами…
Бренна уже почти допела последнюю песню, когда у дверей послышался легкий шум – на пороге появился запоздалый гость. Бренна, чуть скосив глаза, увидела высокого широкоплечего мужчину, двигавшегося с легкостью и грацией дикого жеребца. Светло- каштановые, выгоревшие на солнце короткие волосы слегка вились на писках. На загорелом до черноты лице сверкали ясные синие глаза, смотревшие словно в самую душу девушки. Черты лица, казалось, высеченные резцом скульптора, почти идеальные в своем совершенстве, чуть портили раздвоенный подбородок и две глубокие ямочки в уголках рта.
Бренне удалось допеть до конца, хотя ее почему- то бросало то в жар, то в холод. Она не знала, куда девать глаза и руки. Этот пронизывающий взгляд выводил из себя, будто незнакомец прикасался к ней, нежно лаская слегка загрубелыми ладонями.
Бренна не помнила, как встала из-за фортепьяно и в знак благодарности присела перед аплодирующими гостями. Она смутно сознавала только, что мужчина направляется к ней. Фрак и панталоны цвета голубиного крыла обтягивали его, как вторая кожа. Девушка заметила, что его плечи необычайно широки, талия тонка, а ноги стройны и мускулисты.
Он оказался рядом и властно взял Бренну за руку, словно пришел специально ради нее.
– Кто вы? – В бархатном баритоне незнакомца отчетливо слышался бостонский акцент. – Я думал, что знаком со всеми молодыми леди в Новом Орлеане, но, очевидно, ошибался. Вы недавно приехали?
– Я… меня зовут Бренна Лохлан.
– Бренна Лохлан, – медленно повторил он, наслаждаясь звуками ее имени.
– Да, племянница тети Ровены… приехала из Дублина, где я… мой отец…
– Надеюсь, я не смутил вас своим поздним прибытием?
Его глаза смеялись: казалось, он прекрасно понимал, что с ней творится и почему она запинается на каждом слове.
– Знай я, что вы так чудесно поете, уверяю, постарался бы приехать как можно раньше.
– Благодарю за комплимент, – сухо ответила Бренна. – Нет, вы не смутили меня. И, кстати, кто вы? Не помню, чтобы вы представлялись.
– Кейн Фэрфилд, недавно вернувшийся после созерцания всех чудес Востока.
– Кейн Фэрфилд! Тот самый, кто… – Вспыхнув, она поспешно прикусила язык.
– Тот самый, о ком сплетничает весь город? Вижу, вы уже кое-что слышали обо мне, – расхохотался он. – Похоже, люди вроде меня вечно шокируют порядочных дам, восседающих в чистеньких гостиных и считающих, что мужья должны иметь лилейно-белые руки и бездельничать с утра до вечера. И все же… – Он улыбнулся ей, и Бренна сочла его слишком самоуверенным. – И все же эти самые леди обожают, когда в их жизни случаются небольшие приключения,
