Джулия Грайс
Нежные объятия
Глава 1
Элиза Эмсел щелкнула вожжами и пустила гнедую кобылу легким галопом. Янтарный диск солнца висел на бледно-голубом небосклоне. Судя по свежести майского утра, день обещал быть великолепным.
Элиза решила взять себя в руки и не волноваться раньше времени. Раньше, чем она увидится с отцом и узнает обо всем от него самого.
Девушка, решительно осадив лошадь, направила свою легкую двухместную коляску к пересечению Стэйт– и Монро-стрит, туда, где возвышалось массивное здание отеля «Палмер-Хаус», неизменно напоминавшее проезжавшим мимо него горожанам хмурого провинциального дядюшку в мешковатом сером сюртуке, с унынием и недоумением взирающего на столичную круговерть. У парадного подъезда отеля ливрейный швейцар помогал изысканно одетой даме выбраться из экипажа; тут же крутился вокруг своего лотка торговец фруктами. Когда Элиза поравнялась с ним, он нахально осклабился и призывно протянул к ней руку со спелым красным яблоком.
Элиза вдохнула полной грудью привычный и любимый запах чикагского утра, состоящий из запахов опилок, лошадиного пота, дыма, свежеиспеченного хлеба, молодой листвы, реки… Уберите хотя бы один из этих запахов, и ощущение города станет неполным, куцым.
Элиза родилась в Чикаго; здесь прошло ее детство и здесь же находился сталеплавильный завод отца, вечно коптящие трубы которого как нельзя кстати вписывались в городской пейзаж. Папа… Элизу снова охватило беспокойство, но она поспешила отогнать его прочь.
Прохожие невольно останавливались и глядели вслед этой юной леди со светло-каштановой копной волос и горделивой осанкой греческой богини, правящей колесницей. Элизу не пугало оживленное движение чикагских улиц. Вот и сейчас она уверенно направила двуколку в узкий просвет между телегой и фургоном торговца мануфактурой.
Кучер, сидевший на козлах фургона, с искренним удивлением уставился на лихую барышню; до сего дня он и представить себе не мог, чтобы женщина сама правила лошадью, да еще так умело.
Девушка привыкла изумлять окружающих, а посему и бровью не повела в ответ на реакцию кучера.
С тех самых пор как два года назад отец подарил Элизе на семнадцатилетие эту коляску, она, решительно презрев общественное мнение, не слезала с козел.
Авен Эмсел счел своим долгом научить дочь, как правильно вести себя, если лошадь, например, взбрыкнет или поскользнется в дождливую погоду на деревянной мостовой. Благодаря урокам отца Элиза в скором времени стала обращаться с вожжами так же искусно, как любой кебмен или кучер, а то и лучше.
Эмсел искренне радовался такому увлечению дочери и всякий раз смеясь говорил, что ей удалось справедливо посрамить скучных и жеманных дам из общества, не говоря уж о мужчинах, толком не знающих, с какой стороны подойти к лошади. Жалко, что она не родилась мальчиком, а то, вне всякого сомнения, утерла бы нос всему Чикаго.
Элиза просто обожала свою двуколку и гнедую кобылу Дэнси. Что может быть восхитительнее возможности в любой момент поехать куда угодно?! Самые отдаленные районы города, элеваторы, скотные дворы, заводы Маккормика и кварталы бедняков, так непохожие на центр Чикаго с каменными многоэтажными домами и мраморной роскошью отелей, были в ее распоряжении в любое время дня и ночи.
Тогда, в 1870 году, очень немногие девушки из высшего общества пользовались подобной свободой. Ее кузина Мальва Эймс, занимавшаяся воспитанием Элизы после смерти ее матери, неизменно приходила в негодование, узнавая об очередной Элизиной прогулке по городу.
– Она сломя голову носится на этой умопомрачительной двуколке, как какой-то сорванец, и сует свой хорошенький носик на фабрики, лесопилки и Бог знает куда еще! Хорошо хоть с головой у нее все нормально. В противном случае и представить страшно, что бы из нее вышло!
Это замечание, сделанное вчера вечером за чаем в гостиной Мальвы, одном из самых популярных великосветских салонов Чикаго, было, положа руку на сердце, справедливым. Действительно, что из нее выйдет? Элизе девятнадцать лет. Образование, полученное ею в пансионе миссис Соме, предполагало довольно поверхностное обучение французскому, истории, экономике и литературе, а также рукоделию, игре на фортепиано и пению – то есть всему тому, что считалось необходимым для благовоспитанной девицы, намеревающейся покорить свет.
К сожалению, наша героиня ненавидела фортепиано, терпеть не могла петь и с трудом выносила рукоделие. Зато великолепно говорила по-французски и добилась определенных успехов в истории и математике.
Однажды миссис Соме, глядя на свою воспитанницу, тяжело вздохнула и, сокрушенно покачав головой, невольно повторила слова Элизиного отца:
– Если бы вы родились мальчиком!.. Но увы… Хотя я и не любительница таких сорванцов в юбках, должна признать, ваша энергия и целеустремленность обязательно выведут вас на верную дорогу.
– Да, миссис Соме, – пробормотала Элиза, польщенная комплиментом, который классная дама, нахмурившись, поспешила взять обратно:
– При условии, если вы поумерите свою спесь. Излишняя гордость хороша лишь изредка. Чаще всего это серьезный недостаток.
Как только Элиза покинула стены пансиона миссис Соме, Мальва за свой счет отправила ее в путешествие по Европе, а по завершении круиза оказала своей младшей кузине покровительство и ввела ее в лучшие дома чикагского общества.
Мисс Элиза Эмсел, окруженная многочисленной толпой потенциальных соискателей руки и сердца, буквально потонула в водовороте балов и вечеринок. Ее единодушно признали одной из первых красавиц сезона, а посему неудивительно, что вокруг новоиспеченной покорительницы сердец постоянно увивались самые блестящие молодые люди света. Элиза была высокой и стройной девушкой с великолепным цветом лица и прекрасной кожей, бархатной, как спелый персик, и гладкой, как китайский шелк. В минуты
