кружевные платочки. Молодые люди, танцевавшие с ней на балах и званых вечерах, смущенно бормотали соболезнования. Феликс Морган, управляющий заводом Эмсела, открыто плакал. Домашняя прислуга Эмселов хоть и занимала последние ряды в церкви, но оплакивала своего бывшего хозяина ничуть не меньше его именитых друзей, сидящих у самого алтаря.
Вчерашняя весенняя гроза превратилась за ночь в нудный моросящий дождь, и Элиза стояла у могилы под зонтом, который держал над ней Мэт, прислушиваясь к монотонному стуку капель о натянутый черный шелк. Она заметила, как все присутствующие зябко поеживаются от сырости и втайне мечтают поскорее вернуться в сухие, теплые гостиные, где можно погреться у ярко пылающего камина.
Когда священник произнес заключительные слова заупокойной молитвы, Мэт, продолжая держать зонт над головой Элизы, повел ее под руку к экипажу. Он чуть сильнее обычного прижал Элизин локоть к своей груди, как будто давая понять, что ничего не имеет против, если она прильнет к нему всем телом и, как подобает в таких случаях, даст волю слезам. Элиза же вопреки ожиданиям Мэта гордо выпрямилась, отняла свою руку и с независимым видом направилась к экипажу.
У экипажа, к немалому удивлению Элизы, их ждал Риордан Дэниелс. Он стоял поодаль, около своей щегольской коляски, с его зонта стеной стекала вода. Ошеломленная этой встречей, Элиза замерла на месте. Его не было ни в церкви, ни около могилы. Он, что же, только что приехал? И вообще как он осмелился показаться здесь?!
– Элиза, что случилось? – Мэт недоуменно смотрел на свою спутницу, не замечая непрошеного визитера.
– Он… он приехал.
– Он?
Риордан уже направлялся к ним своей решительной, даже чуточку агрессивной походкой. Его сверкающие глаза были прикованы к лицу Элизы. У нее перехватило дыхание и закружилась голова от испепеляющего сердце желания уничтожить этого человека. Уничтожить человека, чья «удача» привела к гибели ее отца, чьи «карты» легли таким образом, что она лишилась всего на свете.
– Мисс Эмсел, – начал Риордан Дэниелс. – Если вам понадобится какая бы то ни было помощь, я с радостью готов сделать все от меня зависящее. Что же касается вашего дома… Я дал распоряжение своему адвокату предоставить вам пожизненную аренду…
– Нет! – выкрикнула Элиза. – Мне не нужна ваша благотворительность! Я ни от кого не приму милостыни! Слышите? Я хочу владеть только принадлежащим мне по праву.
Лицо Риордана мгновенно потемнело.
– «По праву», мисс Эмсел, вам не принадлежит ничего.
Они смотрели друг на друга, и на пересечении их взглядов, как злой джинн из бутылки, возник дух противостояния, тот самый дух, который захватил их обоих с момента бешеной скачки по чикагским улицам. Сейчас Элиза окончательно убедилась в том, что ее соперник – игрок по натуре; он любит открытую борьбу и умеет выигрывать, от него нельзя ожидать пощады, но и сам он ее никогда не попросит. Правда, Риордан Дэниелс привык бороться с равными ему по силе мужчинами, йо не с женщинами. А это огромная разница!
– О! Можете не сомневаться, я буду владеть беззаконно отнятым у меня по праву, – спокойно, в тон Риордану ответила Элиза. – Повторяю, я намерена вернуть все до последнего цента.
Элиза зло улыбнулась, с удовольствием заметив, как перекосилось лицо Риордана, и, опираясь на руку Мэта, села в экипаж. Ее и без того горделивая осанка приобрела легкий оттенок надменности. Она милостиво позволила своему спутнику занять место в экипаже рядом с ней и царственным жестом велела вознице трогаться в путь. Но мысли ее невольно вновь и вновь обращались к высокому темноглазому мужчине, оставшемуся стоять под проливным дождем.
На следующий день рано утром Элиза отправилась на Лэйк-стрит в контору Мэта Эберли. Верная своему решению придерживаться давнего пожелания отца, Элиза, отказавшись от внешних проявлений траура, надела кремовое платье. Изящная соломенная шляпка придавала ее облику нарочитую жизнерадостность. Мэт был потрясен, увидев ее на пороге конторы в таком виде.
– Элиза, почему вы не в трауре? – недоуменно спросил он.
– Папа терпеть не мог черное, и я тоже. Довольно того, что скорбит мое сердце; то, как это выглядит со стороны, не имеет значения. Впрочем, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать мои туалеты. Мне надо знать, есть ли шансы вернуть завод отца.
Мэт провел ее из приемной в свой кабинет – маленькую неопрятную комнатку, до отказа забитую толстыми томами по юриспруденции. Посреди кабинета стоял длинный стол, заваленный скоросшивателями и уставленный картотечными ящичками. На стене висела фотография Стефана Дугласа в момент его знаменитой речи на процессе против Авраама Линкольна.
Мэт предложил Элизе присесть на диван, а сам тяжело опустился в кожаное кресло. Он внимательно посмотрел на свою юную посетительницу взглядом умудренного жизненным опытом, предусмотрительного и здравомыслящего человека.
– Я ведь уже говорил вам, Элиза, с этим ничего нельзя поделать.
– Не верю. – Девушка нахмурилась.
– Напрасно. – Мэт поднялся и подошел к окну, за которым шумела наводненная людьми и экипажами улица. – Ведь здесь дело не только в деньгах… Элиза, вы юное, невинное создание и не понимаете, что хотите вторгнуться в жестокий мир деловой конкуренции, где таких людей, как Риордан Дэниелс, привлекают вовсе не деньги. Для них это азартная, захватывающая, составляющая смысл их жизни игра, и те деньги, которые она приносит, не самоцель, а вознаграждение за победу.
Элиза упрямо поджала губы и, глядя в пол, сказала:
– Для моего отца это не было игрой.
– Вы ошибаетесь. Ваш отец тоже был игроком, только не такого крупного масштаба, как Риордан Дэниелс, для которого ваш завод важен лишь потому, что он выигран в честной борьбе.
Повисла мучительная, долгая пауза… Но Мэт Эберли все-таки продолжил:
