в руке, а в креслах у столика, расположенного возле огромного, в полстены, камина сидели Агафонов и... Костя Гальчевский. Первый смотрел на Игоря с насмешкой и удовлетворением, второй – с откровенной ненавистью и злорадством. Молчание нарушил Эдуард Михайлович:
– Забыли вы, видимо, молодой человек, чему учили в школе милиции, да и практика уголовного розыска у вас не на высоте. А между тем, стоило бы повнимательней приглядеться во время дневного визита – наверняка заметили бы на фасаде дома, над дверью, два маленьких стеклянных окошечка. Это видеокамеры. Видите ли, у нас есть небольшая картотека постоянных посетителей этой дачи – круг хороших знакомых Киры, так сказать. А вы, к сожалению, в их число не входите. Водитель, который вас привез, входит, а вы – увы!
Агафонов комично развел руки в стороны.
– А о новых людях Коляй обязан докладывать мне напрямую, без всяких официозов, так что вашу физиономию на видеопленке я имел счастье лицезреть через полтора часа после появления возле моей дачи. Кстати, во второй раз за один день – это означает, что вы становитесь назойливым. А с назойливой мухой что делают?.. Правильно – прихлопывают! Но прежде чем вас прихлопнут, извините за столь вульгарное выражение, мне бы хотелось кое о чем побеседовать. И беседа должна носить характер открытого честного разговора. В противном случае я вынужден буду передать вас моему компаньону, – Агафонов указал на злобно ощерившегося Костю, – он жаждет встречи с вами целое десятилетие с вполне благородной целью – отдать долг. За что – решать вам с ним наедине. Так как, получится у нас с вами беседа? – задал вопрос Агафонов на вполне дружеской ноте.
– А почему бы и нет? – Игорь уже вполне оправился от шока и даже выругал, конечно, мысленно, себя за головотяпство и непредусмотрительность. Ну кто же вот так, без должной подготовки, прется на красные флажки, которые успел развесить генерал‑кагэбэшник в отставке? Если бы он принял во внимание хотя бы его прежнюю должность! Игорь чуть не взвыл от бессилия и злобы на самого себя. Но что сделано – то сделано, и теперь нужно искать выход из создавшейся, вернее, созданной старым матерым егерем ситуации. Что выход найдется, Игорь не сомневался, безвыходных ситуаций не бывает. Так учили его там, в Афгане.
Значит, надо тянуть время и думать, думать... Живым он уже не выйдет, это однозначно. А если попытаться... Окно – есть выход! Он развернулся и стремительным броском ринулся головой вперед в огромное окно, перед которым стоял, и... наткнулся головой на что‑то тупое, резкое, оглушающее...
Пятый присутствующий, здоровый амбал – личный водитель, а заодно и телохранитель Гальчевского – вышел из‑за большого книжного шкафа, поигрывая тяжелой дубинкой, болтавшейся на ремне, прикрепленном к запястью.
– Молодец, Тоша! – Костя легонько похлопал в ладоши. – Ты его не сильно?
– Три‑пять минут отключки, смотря по организму! – Антон легко поднял тело Игоря, рывком содрал с него куртку и бросил пленника в кресло. Затем взял с каминной полки моток нейлоновой веревки, связал ему руки за спинкой кресла, а ноги – враскорячку к задним ножкам, несколькими витками примотал тело к спинке и отошел, любуясь своей работой.
– О'кей! – пробормотал удовлетворенно.
– Действительно, словно единый комплекс! – одобрил Агафонов и обернулся к Косте. – Ну что, я был не прав?
– Вы, Эдуард Михайлович, как всегда – на высоте, – угодливо заулыбался тот.
– Учись предугадывать действия противника хотя бы на ход вперед! – назидательно проговорил Агафонов. – Кстати, твой папочка в этом был не очень силен, хоть и дослужился до полковника КГБ.
– Поэтому и проиграл, – хихикнул Костя.
Игорь очнулся, мотнул головой, посмотрел на веревки и усмехнулся:
– Боитесь?
– Просто естественная реакция на ваше поведение, – объяснил Эдуард Михайлович. – Что же это вы так невежливо – не побеседовав, даже не попрощавшись – головой в окно?
– Естественная реакция на ваше обещание прихлопнуть меня, как муху, – передразнил его Игорь. – Что же мне – стоять и ждать, пока вы хлопушку найдете?
– Ну, а теперь поговорим?
– В связи с вынужденными обстоятельствами – отчего же...
– Тогда вот вам первый вопрос: где драгоценности?
– Э‑э‑э, нет, так не пойдет, – запротестовал Игорь. – Если я вам скажу, гае они, наша беседа закончится, так и не начавшись. Потому что вам дальше беседовать станет неинтересно.
– Резонно, – немного подумав, отозвался Агафонов. – Ну хорошо, начинайте вы!
– Послушайте, Эдуард Михайлович, – обратился Игорь к хозяину дачи, – мы с вами – два партнера, а находимся в неравных условиях: вы сидите, как барин – в кресле, я же болтаюсь на нем, как бесплатное приложение. Что это за разговор по душам – ни покурить тебе, ни по стопочке опрокинуть с такими приличными собеседниками, – ласково улыбнулся он Гальчевскому.
– Не отвязывайте его, господин Агафонов! – всполошился тот, поняв завуалированную просьбу Игоря. – Этот гад еще не такое может выкинуть! Мы уже десять лет с Вольваком за ним гоняемся...
– Ну, вы с Вольваком – это еще не вся Украина! – презрительно ухмыльнулся Агафонов. – Что уж говорить о России, – и обернулся к Игорю. – А где гарантии, что вы не удерете?
– Какие же вам еще нужны гарантии? – мотнул тот головой в сторону телохранителей: Коляй так и не выпускал из рук револьвера, а в руках Антона вместо дубинки появился автомат «Узи» – маленькая израильская штучка, стреляющая быстро и долго.
– Ну, у меня должны быть и свои, – скромно улыбнулся Агафонов. – Коляй, развяжи его и надень наручники!
Когда тот исполнил приказ, Агафонов налил в стопки коньяк и придвинул Игорю пачку «Кента».
– Это чтоб побыстрее начать и закончить беседу, а то вы тянете время, как институтка, которой хочется, и в то же время она боится потерять девственность.
– Хорошо, – Игорь выпил коньяк, – за что вы убили мать Олеси?
– Гм‑м, а вы не так просты... Что ж, поговорим действительно по душам, когда‑то еще мне представится такая возможность? А вам она уже не представится никогда! Да, я действительно избавился от этой наркоманки и шлюхи: вколол ей наркотик, накормил до отвала успокоительными таблетками... Я и женился на ней, чтобы трахать ее дочь Олесю, которая вытянула из меня все жилы, пока согласилась раздвинуть ноги. Ну, ничего, зато потом я отыгрался на ней, – мстительная улыбка заиграла на устах Агафонова.
– Ну, а Олеся чем вам помешала?
– Я не привык расставаться с тем, что принадлежит мне. Но мало того, что она сбежала, прихватив план расположения замаскированных сейфов и потайных ходов в моей даче. Олеся стала шантажировать меня, угрожая опубликовать в газетах то, что знает. А знала она многое. И что бы вы думали она требовала от меня? Чтобы я покинул Россию, исчез в неизвестном направлении! Я, который одним росчерком пера делал из здравого человека психа и загонял под землю целые семьи партработников с дырой в затылке у каждого! И я ее приговорил! А привели приговор в исполнение вот он, – указал Агафонов на Гальчевского, – и твой любимец Вольвак, причем чужими руками.
– Ну зачем вы, Эдуард Михайлович... – заерзал в кресле Костя.
– Не бойся, он никому ничего не расскажет! – небрежно махнул рукой Агафонов. – Кстати, тогда прозвучали два выстрела – второй предназначался вам, но то ли снайпер попался «гнилой», то ли...
– Я рванулся поддержать Олесю! – объяснил Игорь.
– А‑а‑а, понятно, времени на третий выстрел у него уже не было. Да, мы вас всерьез тогда еще не принимали – так, думали, коммерсантишко очередной. Под новой личиной вас знал только Савелюк...
– Который и покушался на меня в Венгрии. Вы что, не могли убить меня еще там?
– Мне нравилась игра в кошки‑мьппки, пока вы были за границей! – признался Эдуард Михайлович.
– Вернее, пока эта игра не коснулась вас и вашей любовницы Олеси! – уточнил Веснин.
