паспорту. Однако при определенной сноровке и умении... Хотя какие там сноровка и умение в колхозе, где крупная наличность лишь у председателя да главы администрации сельсовета. Короче, прибегает ныне покойный Хайрулла к Агафонову и – бац тому в ноги! Не знаю, блажит, куда деньги делись, тамошний участковый всех урок перетряс – и местных, и залетных – нет ни у кого. Эдуард Михайлович «отвалил» ему восемь омоновцев:
– Если через три дня деньги не будут на моем письменном столе – вот этот песик любит печеные яйца! – показал на своего комнатного бультерьера и добавил: – Но исключительно человеческие!
А эта образина комнатная как будто понимает хозяина – начинает облизываться и скалить зубы. Эти омоновцы сгоряча чуть сразу не оторвали гениталии Хайруллы.
– Из‑за тебя, чебурек недоделанный, и нам без наследства оставаться?!
Однако перетрясли станицу на совесть – заглянули в каждый дом и хату. А сертификатов нет. И не сдает никто ни в одну из ближайших сберкасс – номера‑то Хайрулла все же догадался продублировать.
Агафонов обычно своим словам хозяин был – что сказал, то обязательно сделает! И омоновцы, и сам Хайрулла уже не сомневались, что тот комнатный гад прибавит в весе от калорий пищи, приготовленной из их наследства. Вот тогда я спросила отчима, отчего они все трясутся. Он мне с досадой выложил ту историю и результаты поисков.
– А дети маленькие есть у этих родственников? – поинтересовалась я.
Агафонов думал не больше пяти секунд. Потом вдруг сорвался с места, чмокнул меня в лоб и исчез...
Сертификаты лежали в кукольной коробке Ленки – трехлетней внучки хозяйки дома. Из них получилась красивая яркая подстилка...
После того случая я получила в подарок норковую шубку и стала главным секретарем Эдуарда Михайловича, причем – освобожденным. А Хейрулла и омоновцы остались производителями. Они так бурно выражали мне свою признательность за спасенное мужское достоинство, что я их быстренько отшила, во избежание всяческих последствий...
– Но ты была замужем! – уточнил Игорь.
– Да, так же, как и ты был женат! – зло отрезала Олеся. – Ой, прости, я не хотела... Но мне настолько неприятны воспоминания об этом трехнедельном замужестве, что я предпочитаю не вспоминать о нем совсем. Одним словом, в тех кругах, в которые я вышла замуж, после пары брачных ночей с мужем невестку почему‑то должен опробовать и свекор. Ну не скотство ли?
– Ну ладно, отдыхай! – поднялся со стула Игорь. – По моим скромным подсчетам, у тебя еще две недели, как сказал наш друг‑хирург Владислав, а у нас с Иваном еще кое‑какие дела имеются в этом регионе.
– Один вопрос! – его Олеся. – Весь дневник у тебя написан фиолетовой пастой, а последняя глава – черной. Почему?
– Ты что, следователь на допросе? – встречным вопросом ответил смущенный Игорь. – Почему да почему! Просто паста кончилась, вот и дописал, какая под руку попалась.
– Да? – прищурилась Олеся. – А она совершенно свежая, эта черная паста, даже мажется на палец. Кстати, у тебя нет с собой авторучки, я тут хотела на полях твоего дневника кое‑какие заметки сделать!
Игорь сунул было руку к боковому карману кожаного пиджака, покопался там и... развел руками.
– Нет, к сожалению, у Ивана на квартире оставил. И вообще – верни дневник! Почитала и хватит, это тебе не тетрадь по чистописанию.
– На! – Олеся швырнула ему общую тетрадь, ойкнула и схватилась за левый бок. Игорь бросился к ней, но она замахала руками, иди, мол.
– Последний вопрос можно, Михай? – догнал его уже у двери Олесин голос.
Игорь обернулся и, взглянув в широко распахнутые глаза, увидел в них ту же боль и ожидание, что и там, в гостинице ночью.
– Ты... меня... не поцелуешь?!
– Нет! – ответил он. – Теперь буду ждать положенных сорока дней. – И, уже отворив дверь, тихо добавил: – Хотя очень хотелось бы.
Дверь захлопнулась. А Олеся, уставив глаза в потолок, улыбалась чему‑то своему.
Глава XVI
СПИД и компромат
Да, дел у Игоря и Ивана в Донбассе было навалом. Прежде всего рассказать Ивану свою биографию. Тот слушал молча, не перебивая, лишь прикуривая сигареты одну за другой. А когда Игорь окончил «исповедь», хлопнул его по плечу:
– А сразу не мог рассказать? Земляк называется! Взял себе какую‑то кликуху нерусскую и в каждом уже подозреваешь мудака! Нехорошо, согласен со мной?
– Согласен, потому и рассказал! Да мне и деваться некуда. Этот паспорт, – Игорь повертел венгерскую «ксиву», – меня сейчас только угробить может – «засвеченный». А другого у меня, увы, нет.
– Зато есть баксы, – ухмыльнулся Иван. – А за баксы в Донбассе тебя Борисом Ельциным сделают. Если, конечно, пожелаешь.
– Не хочу быть президентом, – засмеялся вслед за ним Игорь, – из них мало кто своей смертью помирает. А американца могут?
– Я же тебе сказал – хоть австрийского шпиона! Пошли в моментальную фотографию!
И на следующий же день Игорь держал в руках английский паспорт на имя Джека Тэтчера. С двухмесячной визой. Взглянув на фамилию, он крякнул:
– Вы что же это из меня отпрыска знаменитой фамилии сотворили? Не могли что‑нибудь поскромнее подобрать?
– Шахтеры, Игорек, народ необразованный! Что на ум первое пришло – то и вляпали! Насчет чего достать, переделать, переклеить – это запросто, а вот другое... Да ты и сам это хорошо знаешь. Скажи мне лучше другое – по‑капиталистически шпрехаешь хоть немного?
– Что я, даром за границей столько околачивался? Ускоренные курсы английского с американским уклоном плюс практика... Андэстэнд?
– Чего? – возмутился Иван. – Ты мне баки не забивай, лучше говори, что дальше делать будем?
– Нужно съездить в Донецк. Погулять, приглядеться кое к чему...
– Всего‑то? Поехали хоть сейчас!
– Не пыли, пехота! – осадил его Игорь. – Это же мой родной город. Меня там не только наша «шестерка», но и вся местная шушера как облупленного знает... Не поможет никакая пластическая операция!
– Тогда сделаем по‑другому, – перестроился Иван. – Пошли к дяде Семену в драмтеатр. Это мой дядька, он там гримером работает.
Еще через пару часов Игоря не узнала бы и родня. Щегольские усики только украсили его лицо, а накладные бакенбарды изменили до неузнаваемости.
– Ни дать ни взять – выпитый аферист из «Двенадцати стульев»! – восхищенно заорал Иван, узрев его новую физиономию. – Как его там?
– Остап Бендер! – подсказал Игорь, разглядывая себя в зеркале.
– Во, в точку! Поехали, а то автобус прозеваем!
В Донецке они сняли номер на двоих в «Туристе», том самом, откуда начиналась «карьера» сержанта Игоря Веснина. Сняли вполне официально – американский корреспондент с гидом. Никого это не удивило – в последнее время по причине частых забастовок шахтеров из‑за невыплаченной вовремя зарплаты Донбасс недостатка в любопытных не испытывал (журналистскую карточку Игорю «сделали» там же, где и паспорт).
