– Ой, папа, не надо! – тетке было уже страшно. – Я побегу лучше участкового подыму!
– Это Вовку, что ли? – дед Федор пренебрежительно махнул рукой. – Да я ентого засранца ишо в детсаде за таблицу умножения гонял, куды ему!..
– Этот засранец майор уже! – оскорбилась за местную власть дочка.
– Тем более, – неопределенно изрек дед. – Ты мне ножик дашь, или рвать его вставными зубами? – прикрикнул он на дочку.
Получив желаемое, пошел все же на огород, сел на размежевке, закурил «Пьер Карден» и решительно вспорол пластик.
– Твою маму мерин нюхал! – дед еще не привык к шведскому этикету.
На сыроватый кубанский чернозем из распоротого чрева свертка поползли змеи. Но не живые – натуральные: по пластику скользили бусы и ожерелья из жемчуга, аметиста и теплого янтаря, браслеты из благородного металла, украшенные сверкающими камешками, и из камней, скрепленных между собой таким же металлом... Дед Федор ошарашенно затряс головой, затем торопливо снял пижаму, простелил, потряс над ней разрезанным пакетом. Изнутри теперь посыпалась разная мелочь, серьги, кольца, подвески, кулончики и медальоны с цепочками... И что‑то оставалось еще внутри – зацепилось, не хотело выходить на свет. Дед запустил руку нащупал, потянул..«и зажмурился от яростного, слепящего разноцветного блеска – утреннее солнце отразилось в бесчисленных мелких камешках...
Это была камея – огромная золотая раковина. Вделанные в нее драгоценные мелкие камешки образовывали панно: два бутона розы, а между ними – пышно распустившийся цветок. На зеленых изумрудных листьях и на алых лепестках роз сияли капельки росы – бриллианты. Алмазной пылью осыпаны и края раковины. Вся композиция была настолько яркой и живой, что массивная золотая цепь из крупных колец как бы терялась на ее фоне, делалась воздушной...
– Закрой хлебало, старый пердун, и собери цацки вот сюда! – на кучу драгоценностей шлепнулась мягкая охотничья сумка из выделанной кожи на длинном ремешке, а к затылку деда прилип противно‑прохладный металл...
Жорик Чич с раннего утра занял удобную позицию на самом верху сеновала и в бинокль наблюдал за соседним двором – оценивал силы противника. Огород Гребовых отсюда был тоже как на ладони, так что манипуляции деда Федора с предполагаемой «бомбой» Жорик видел отлично. А когда увидел то, из‑за чего, собственно, и была затеяна вся эта катавасия с куплей‑продажей дома, не выдержал и вмешался в ход событий, насадив предварительно на свой «ТТ» глушитель. Убивать – оно, конечно, нежелательно, но если что‑то или кто‑то вздумает помешать – пусть обижается на себя в связи с вынужденными обстоятельствами. Чич уже предвкушал победу, полную и окончательную: бабки, предназначенные для покупки дома, он, конечно, возьмет себе – в виде премии за отлично выполненную работу. «Ну и в виде компенсации за потраченные нервы прихватит‑перепрячет что‑нибудь из этих игрушек – шеф знает только про камею, а точного количества драгоценностей, так же, как и их списка – нет. Теперь осталось совсем немного – пока те, в доме, еще не проснулись – оглушить эту старую развалину и смотаться втихую из станицы...
Планы его, однако, нарушила тетка Дуня. Выждав некоторое время в деревянной будке туалета, куда спряталась на случай взрыва, и не слыша оного, она несмело высунула голову из прикрытой двери и», увидела отца, стоящего на коленях, а над ним – соседского квартиранта Жору с длинным пистолетом. Не раздумывая и минуты, она ухватила грабли, прислоненные к летнему туалету, и, размахивая ими, понеслась к «убивце».
Жорик, как и дед, завороженный видом сокровищ, увидел тетку Дуню уже метрах в пяти. На раздумье ему было отпущено еще меньше, чем ей перед этим, поэтому он просто вскинул «ТТ» и дважды нажал на спуск. Два мягких хлопка решили исход так и не начавшегося сражения в его пользу: тетка Дуня словно споткнулась на бегу и мягко завалилась набок, так и не выпустив из рук свое оружие. Не мешкая ни секунды, Жорик с маху приложился рукояткой пистолета к затылку деда. Тот охнул и осел на землю, а Чич, отбросив пистолет, стал лихорадочно запихивать в охотничью сумку скользкие украшения.
– Браво, браво, бис! – послышалось рядом, и он мгновенно протянул руку к лежащему на земле «ТТ».
– Не стоит! – нога в замшевом ботинке отбросила «ствол» в сторону. – У меня реакция быстрее. К тому же я подготовлен, а ты вот забыл об осторожности.
Жорик наконец поднял голову. Фотографии Славки, деда Федора, даже Гека у него были – снабдил шеф перед началом операции. Этот, стоящий возле него, был один из незнакомцев, как он доложил вчера. Второй была девчонка.
Незнакомый мужик был без оружия, и это в корне меняло ситуацию. Жорик мгновенно сгруппировался, перекатился вбок, через секунду вскочил уже с готовым к бою пистолетом в руках и... полетел на землю от резкого, с разворота, удара ногой. Оружие порхнуло в другую сторону. Незнакомец весело оскалился:
– Я же предупреждал! Знакомиться будем?
– На улице с первым встречным не знакомлюсь! – буркнул Чич, не рискуя подняться.
– Савелюк, Борис! А ты Чич – клевый чувак! – Жорик насторожился: «Клевый чувак» – поговорка шефа.
– Да от него я! – понял его состояние Борис. – Просто тебя заслал снаружи, а меня изнутри – для стопроцентного успеха. – Он протянул руку, помог Жорику подняться и протянул ему тонкий нейлоновый шнур: – На, вяжи старика!
Жорик поднял пистолет, снял набалдашник глушителя и сунул «ствол» в кобуру под мышку. Затем озадаченно завертел в руках шнур.
– Не могешь? – пренебрежительно ухмыльнулся Борис. – Гляди и учись!
Он в три секунды связал большие пальцы рук деда Федора у него за спиной, затем достал из кармана рулон скотча, оторвал кусок и залепил его рот.
– А теперь пошли в дом! – бросил на плечо ремешок охотничьей сумки, словно расстался с ней всего минуту назад. И Жорик понял – Борис плавней!
Проходя по размежевке, Савелюк словно бы не заметил лежавшую возле дорожки тетю Дуню, лишь проходя бросил Жорику через плечо:
– Эту... в холодок, чтоб не видно было!
Чич ухватил женщину за ноги, поволок за летний туалет, стоящий под майскими вишнями. Юбка на ней бесстыдно задралась, обнажив крепкие полные ноги. Но не это сейчас волновало Жорика – в доме оставались трое врагов и девчонка, которых как можно быстрее нужно нейтрализовать, пока они не проснулись. Девчонку можно...
...Окна и двери дома были распахнуты, в комнатах витал сладковатый, щекочущий ноздри запах, а в углу большой прихожей – сваленные в кучу, словно кули камыша, тела Игоря, Славки и Гека, обмотанные кусками бельевой веревки.
– Как же ты их – сам? – удивился Жорик. Борис самодовольно ухмыльнулся, подбросил на руке картонный цилиндрик, похожий на большую новогоднюю хлопушку.
– Усыпляющий газ – дернул за шнурочек, вышел покурить и через десять минут проветривай помещение! Мыши, между прочим, не выдерживают – дохнут.
– А эта... девчонка где? – осторожно поинтересовался Жорик.
– Смылась, сикушка! Она ведь в другой комнате спала. Пока я то да се – в окно и сиганула. Как ты думаешь, побежит она к участковому?
– А что она ему может напеть? У нее пока только догадки, и она их обязательно проверит. Значит, околачивается где‑то поблизости.
– Примерно так и я подумал! – признался Борис. – А ну, веди сюда эту старую кочерыжку, будем решать – что с ним делать!
Вскоре Чич ввел в комнату очухавшегося деда Федора, толкнул его на стул. Борька между тем сунул каждому из лежащих в ушу под нос какую‑то ампулку, затем похлопал по щекам... Первым подал голос Игорь:
– Ну и сука же ты, Савелюк! Догадывался я, кое‑что подозревал...
– А я тебя опередил, – довольно засмеялся Борька. – Кстати, не промажь я еще там, в Балатоне,
