К счастью, мальчики были совершенно разными. Люсьен, усыновленный Ирен Пандов, как минимум года на два старше сына Дианы. Она отдышалась и шагнула вперед. Мальчик сидел по-турецки, храня полную неподвижность. Диана обошла вокруг и заметила багровое лицо и закатившиеся глаза: Люсъен был в трансе. Руки и ноги выглядели негнущимися, как металлические прутья, по телу пробегала едва заметная дрожь, словно электрический ток.
Диана пощупала лоб Люсьена: у него был сильнейший жар. Она даже не подозревала, что температура может подняться так высоко.
Она сделала еще один шаг и застыла от изумления: на земле перед мальчиком было устроено святилище. В центре круга из белых камней стояла пирамидка из веточек, обвязанных крошечными ленточками. На вершине пирамидки виднелся маленький удлиненный череп. Это был череп только что ободранной морской свинки или хомяка. Диана вспомнила пустую клетку и поняла: ребенок принес зверька в жертву во время шаманского обряда.
40
– Мы констатировали у пациента очень высокую нервно-мышечную возбудимость, выражающуюся в перемежающихся судорогах и спазмах…
Она снова была в больнице.
Снова слушала объяснения врача.
Диана бегом вернулась в дом Ирен Пандов, закутала ребенка в один из настенных ковриков, надела чей-то старый плащ и помчалась в Ниццу, в отделение «скорой помощи» больницы Сен-Рош. Было всего два часа дня, но Диане казалось, что она постарела на несколько лет.
– У него очень высокая температура, – продолжил врач. – Почти сорок и одна десятая. Пока мы не обнаружили никаких патогенных причин. Ничего не дал и внешний осмотр. Судя по анализу крови, инфекции тоже нет. Придется подождать результатов других исследований. Возможно, у мальчика какое-то хроническое заболевание, хотя симптомы эпилепсии отсутствуют, и…
– Он в опасности?
На лице врача отразилось сомнение:
– На первый взгляд нет. В его возрасте можно не опасаться конвульсий. Температура начала снижаться. Каталептический ступор смягчается. Я бы сказал, что этот ребенок пережил… кризис, но худшее позади. Остается найти причину.
Диана вспомнила сложенный из камешков круг, череп хомяка на сплетенной из веток подстилке. Как объяснить все это врачу? Может ли она рассказать, что малыш находился в состоянии шаманического транса?
– Какое отношение вы имеете к этому ребенку? – спросил врач.
– Я уже говорила: он приемный сын моей подруги.
Врач заглянул в свои записи:
– Ирен Пандов?
Диана назвала это имя в приемном покое, чтобы мальчик не потерялся после ее отъезда.
– Где сейчас эта ваша Ирен Пандов?
– Не знаю.
– А мальчик… Он был один, когда вы его нашли? Диана повторила свою версию событий: визит к подруге, пустой дом, Люсьен на болоте. Она не боялась рассказывать полуправду: через несколько минут ее здесь не будет. Не стоит оглядываться, когда стоишь спиной к пропасти.
На лице врача отразилось недоверие. Он не сводил глаз с промокшего плаща собеседницы, синяков на ее лице и засохшей болячки на носу – Диана потеряла пластырь.
– Мне нужно позвонить, – внезапно решила она.
Свой сотовый Диана потеряла во время гонки вокруг озера. Врач кивнул на стоявший перед ним аппарат:
– Прошу вас…
– Я бы хотела остаться одна.
– Пройдите в соседний кабинет. Моя секретарша соединит вас.
– У меня конфиденциальный разговор.
Доктор недовольно покачал головой.
– В вестибюле есть автоматы, – буркнул он.
Диана поднялась и пошла к двери.
– Не задерживайтесь, – бросил он ей вслед. – Мы не закончили.
Она улыбнулась в ответ:
– Не беспокойтесь, я сразу же вернусь.
Не успела Диана закрыть дверь, как врач снял трубку. «Собирается звонить легавым, – подумала она. – Этот придурок в мятом халате решил пообщаться с полицией». Диана выскользнула в коридор и ускорила шаг.
Она купила телефонную карту в газетном киоске, зашла в кабину и набрала прямой номер Эрика Дагера.
