— Выходит, вы на переднем крае. Что-то я не часто встречал вас на своем пути.
— Потому что мы тебя намного опередили. Давай сюда досье, Касдан, и наслаждайся Рождеством.
— А вы-то что собираетесь делать?
— Уголовка занимается расследованием. — Он обернулся на своих товарищей. — А еще госбезопасность, финансовая инспекция, отдел по борьбе с изуверскими сектами. Так что поверь, в армянских старперах мы не нуждаемся. Не мешай нам делать нашу работу, черт тебя побери!
За сорок лет службы в полиции Касдан усвоил одну истину. Избыток наличных сил всегда вредит эффективности. Все эти отделы и службы, собранные вместе, означали одно: бумажную волокиту и накладки в обмене информацией.
Не считая главного. Колония — суверенное государство. Даже если убийцы будут разоблачены, придется требовать их экстрадиции, соблюдать все формальности, на которые уйдут недели, если не месяцы.
Зато он может действовать немедленно.
Он и его троянский конь — Волокин.
Армянин притворился, что сдается:
— Досье в соседней комнате. Там все, что я собрал.
Маршелье сделал знак Симони, тот вышел и тут же вернулся, нагруженный заметками, протоколами, фотографиями. Все трое уселись на диван и погрузились в документы.
Касдану казалось, что они роются у него в трусах, но это не имело значения. Собрать доказательства, следовать обычной процедуре — сейчас ему не до того. Надо ехать в Арро. Заручиться помощью Роша. Проникнуть в Колонию.
— О'кей, — бросил Маршелье, вставая. — Все это мы забираем.
— Желаю удачи. Не забудьте закрыть за собой дверь.
— Старик, ты не понял. Ты поедешь с нами.
— Что?
— Расскажешь нам свой вариант истории. И мы все запишем.
— Это невозможно.
— На свидание опаздываешь?
— Нет, но…
— Тогда в путь.
70
— Фамилия?
— Жирар.
— Имя?
— Николя.
— Возраст?
— Двадцать шесть лет.
— Зачем ты к нам пришел?
— Работу ищу.
— Двадцать седьмого декабря?
— Я жил с родными. Дома. В Милло. Мне рассказали о Колонии.
— Что ты о нас знаешь?
Вопрос-ловушка. Волокин стоял на ветру лицом к пропускному пункту во второй ограде Колонии, бросив сумку на землю. Он легко преодолел первый пропускной пункт, предъявив поддельное удостоверение личности, изготовленное префектурой полиции для внедрения в среду педофилов.
Тон был задан с первых шагов. Стальные ограды. Личный досмотр. Допрос. Антропометрические фотографии, сделанные цифровым аппаратом, пока его сумку выворачивали наизнанку. Волокин размышлял, какими возможностями для проверки личности располагает секта. До вторых ворот его довезли через поля на черном внедорожнике.
Теперь они взялись за него всерьез. Заговорили о найме. Вызвали управляющего. Добравшись до второй ограды, Волокин увидел, как по боковой тропинке с ревом пробирается еще один внедорожник.
— Так что ты умеешь делать?
— Да мало чего, месье, — смутился Волокин. — В Милло мне сказали, что в наших краях вы одни берете людей. В смысле, в это время года. Только у вас еще можно найти работу.
Улыбка мелькнула на лице собеседника. Он гордился своей Колонией. Этим островком плодородия посреди бесплодного края. Лет тридцати, с широким мускулистым лицом и черными озабоченными глазами, он походил на современного земледельца — близость к земле иногда придает такую правильность чертам. Смущал только его голос. Словно не знавший ломки. Или ломка прошла неправильно, так что по голосу невозможно было определить его возраст. И пол.
— Верно, — сказал он наконец. — Мы здесь не замечаем времен года. Вернее, мы создали их заново, без зимы, без мертвого сезона. Непрерывный цикл. Хочешь работать на нас?
— А то, месье.
— Тебе известны наши условия?
— Говорили, плата у вас хорошая.
— Я имею в виду наши правила. Ты вступаешь в общину, понимаешь? На территорию, у которой собственные законы. Усек?
Управляющий говорил с ним как с умственно отсталым. Русский то и дело кивал.
— Чем ты занимался последнее время?
Воло порылся в ягдташе.
— Вот мой список, месье. Осенью я собирал виноград, и…
Тот выхватил у него ягдташ. Нашел резюме, удостоверение личности, потом отдал сумку своим помощникам, которые снова ее перерыли. Управляющий пробежал глазами «биографию», которую Волокин написал перед отъездом. Вымышленную историю батрака, пестрящую ошибками.
Управляющий покинул пропускной пункт. Волокин снова задумался, какими средствами для проверки данных они располагают. Проходили минуты. Он боялся, что, подъезжая к цели, сдрейфит. Нахлынут воспоминания. Жуткие обрывки воспоминаний, которые ему до сих пор удавалось держать в узде. Электрошок. Ледяная вода. Принудительная бессонница. Бичевание. Но нет. Пока его занимало только настоящее. Свирепый ветер, едва не валивший его с ног на этой исходной позиции. Роль, которую ему предстояло сыграть. Цитадель, в которую во что бы то ни стало надо проникнуть.
Вернулся управляющий. Он держал в руках еще один листок, трепещущий на ветру.
— Отлично, — сказал он, — ты принят на несколько дней на испытательный срок.
Он развернул листок на капоте внедорожника. Это оказался план. С первого взгляда можно было различить какие-то круги: четыре дуги, охватывающие на приличном расстоянии блок зданий, также расположенных по окружности. Волокин догадывался, что план фальшивый. Во всяком случае, он не имел никакого отношения к центру усадьбы. Точную топографию поселения никогда бы не показали чужаку.
Управляющий ткнул пальцем в отдельно стоящее здание в южной части плана:
— Сейчас мы здесь, у ворот Колонии. А вот эти здания, — он указал на внутренние дуги, — те, куда ты допущен. Общежитие для рабочих и тех, кто занимается сельским хозяйством. У зданий не названия, а номера.
Волокин склонился над планом. Действительно, на каждом строении был номер. Как в детской раскраске, где нужно раскрашивать в определенные цвета места, обозначенные цифрами. Номера с первого по одиннадцатый, в самом центре плана, были обведены красной чертой.
— Красная линия означает, что к этим зданиям приближаться запрещено. Усек?
— Усек.
