Несколько часов спустя я уже ехал в открытом «Пежо-404», предоставленном мне вместо обещанного джипа; за рулем сидел Габриэль в футболке с надписью на груди: «СПИД. Я защищаю себя. Я пользуюсь презервативами». На спине была нарисована карта Центральной Африки, засунутая в презерватив.
Едва мы выехали из Банги, нам преградил путь военный патруль. Кое-как одетые солдаты с пыльными автоматами приказали нам остановиться. Они объяснили, что собираются «проверить наши удостоверения личности, а потом произвести положенный обыск машины». Габриэль тут же отправился в помещение контрольно-пропускного пункта, держа в руке мой паспорт и разрешение. Через две минуты он вышел. Шлагбаум подняли. Неисповедимы пути африканской административной системы.
С этого момента пейзаж заиграл сияющими красками. Насколько хватало глаз, вдоль асфальтированного шоссе мелькали деревья, оплетенные лианами. «Это единственная дорога с покрытием во всей Центральной Африке, — пояснил Габриэль. — Она ведет в Беренго, бывший дворец Бокассы». Солнце сияло не так ослепительно, ветер, обдувавший нас, был напоен нежными сладковатыми ароматами. По дороге нам попадались горделивые создания, вышагивавшие по обочине с такой грацией, какую встретишь только у африканцев. И снова у меня перехватило дыхание, когда я увидел черных женщин. Они, словно длинные гибкие цветы, абсолютно естественно прохаживались среди высоких трав…
Еще через пятьдесят километров показался следующий пропускной пункт. Мы въезжали на территорию провинции Лобае. И снова Габриэль отправился на переговоры, чтобы нас пропустили. Я вышел из машины. Небо потемнело. Над головой нависли огромные тучи, отливавшие фиолетовым. В ветвях деревьев истошно кричали птицы, напуганные приближением грозы. Здесь было настоящее столпотворение. Подъезжали грузовики, мужчины пили, сгрудившись у импровизированных прилавков, женщины торговали всякой всячиной, расположившись прямо на земле.
Большинство из них предлагали мохнатых, пестрых живых гусениц, извивавшихся и сплетавшихся между собой на дне широких мисок. Сидящие на корточках женщины настойчиво предлагали всем свою добычу, пронзительно крича: «Хозяин, сейчас самый сезон гусениц. Сезон жизни, сезон витаминов…»
Внезапно началась гроза. Габриэль предложил мне зайти к его братьям мусульманам и выпить чаю. Мы уселись на какой-то веранде, и там, в компании мужчин, одетых в белые джеллабы и маленькие пилотки особого фасона, я впервые отведал настоящего чая. Текли долгие минуты, а я все смотрел, слушал, любовался, как идет дождь. Это свидание наедине рождало в душе расположение, симпатию и доброжелательность.
— Габриэль, ты, случайно, не знаком с неким доктором Мдиае из Мбаики?
— Конечно, знаком, он председатель нашей префектуры, — ответил Габриэль, а потом добавил: — Нужно будет нанести ему визит вежливости. Мдиае должен подписать твое разрешение.
Через полчаса дождь кончился. Мы снова тронулись в путь. Было уже четыре часа. Габриэль достал из перчаточного ящика машины пластиковый пакет с темными тяжелыми пулями. Шестнадцатью из них я сразу зарядил обойму и вставил ее в рукоятку «Глока». Габриэль никак не прокомментировал мои занятия. Только украдкой поглядывал на меня краем глаза. Взять с собой в джунгли автоматический пистолет — дело обычное. Однако такое оружие — легкое, срабатывающее мягко и почти беззвучно, — Габриэль видел впервые.
Показался городок Мбаики — скопление глинобитных домиков, крытых гофрированным железом. Они были беспорядочно разбиты на кварталы и карабкались вверх по склону холма. На вершине красовался просторный особняк тускло-голубого цвета. «Дом доктора Мдиае», — вздохнул Габриэль. Наша машина подъехала к самым воротам.
Мы вошли в запущенный сад, опутанный лианами с огромными листьями. Тут же навстречу нам высыпала стайка ребятишек. Они насмешливо поглядывали на нас, прячась за стволами деревьев. Дом напоминал о колониальной эпохе. Очень большой, прятавшийся под обширной ржавеющей крышей, он казался бы просто великолепным, если бы не было заметно, что он уже приходит в упадок, будучи не в силах противостоять бесконечным дождям и палящему солнцу. В дверных и оконных проемах висели рваные шторы.
Мдиае стоял у дверей и смотрел на нас красными глазами.
После обычных приветствий Габриэль пустился в долгие путаные объяснения по поводу моей будущей экспедиции, через слово повторяя: «Господин председатель». Мдиае слушал, глядя на него мутным взором. Председатель был мал ростом, с покатыми плечами, в промокшей шляпе-канотье. Лицо и особенно глаза имели какое-то туманное выражение. Передо мной был необычный экземпляр: африканец-алкоголик, уже в довольно приличном подпитии. Наконец он пригласил нас войти.
В большом зале царили сумерки. Вдоль стен по маленьким канавкам, журча, струилась вода. Медленно, очень медленно Мдиае достал из ящика стола ручку и собрался подписать мое разрешение. Сквозь дыры в занавеске на противоположной двери я увидел, как на заднем дворе толстая негритянка с обвисшей грудью готовит какое-то блюдо из копошащихся в миске гусениц. Она нанизывала их на заостренные палочки и аккуратно раскладывала на углях. Вокруг нее вертелись дети. Мдиае все еще не подписал бумагу. Он обратился к Габриэлю:
— В это время года лес полон опасностей.
— Да, председатель.
— Много диких зверей. Полное бездорожье.
— Да, председатель.
— Не знаю, могу ли я разрешить вам туда отправиться…
— Да, председатель.
— А если что-то случится, как я смогу вам помочь?
— Не знаю, председатель.
Повисла напряженная тишина. Габриэль сидел с видом прилежного ученика, а Мдиае тем временем приступил к главному:
— Мне понадобится некоторая сумма денег. Это мера предосторожности, чтобы в случае необходимости я имел возможность оказать вам помощь.
Мне наскучил этот цирк.
— Мдиае, мне нужно с вами поговорить, — произнес я. — Есть одно важное дело.
Председатель посмотрел в мою сторону. Казалось, он только тогда меня заметил.
— Важное дело? — Его взгляд несколько секунд блуждал по комнате. — Значит, надо пойти выпить.
— Куда?
— В кафе. Прямо за домом.
Снаружи накрапывал легкий ленивый дождик. Мдиае привел нас в какую-то забегаловку. Полом там служила утрамбованная земля, а столами — перевернутые ящики из-под фруктов. Мдиае заказал пиво, а мы с Габриэлем — содовую воду. Председатель остановил на мне усталый взгляд.
— Я вас слушаю, — проговорил он.
Я без предисловий приступил к делу:
— Вы помните Макса Бёма?
— Кого?
— Того белого, который пятнадцать лет назад регулярно приезжал проверять работу алмазных шахт?
— Что-то я вас не пойму.
— Коренастого мужчину, грубого и жестокого, державшего в страхе рабочих и жившего в лесу?
— Нет. Не помню.
Я стукнул рукой по столу. Стаканы подпрыгнули. Габриэль ошеломленно уставился на меня.
— Мдиае, вы тогда были молоды. Недавно получили диплом врача. Вы подписали отчет о вскрытии Филиппа, сына Макса Бёма. Вряд ли вы забыли об этом. У мальчика были отрезаны руки, на теле — множество ран, а сердце вообще исчезло. Мдиае, я помню составленный вами документ до мельчайших подробностей. Он при мне и подписан вашей рукой.
Доктор ничего не ответил. Его красные глаза пристально смотрели на меня. Не отрывая от меня взгляда, он нащупал стакан, поднес его ко рту и стал пить маленькими глотками. Чуть оттянув полу куртки, я показал ему рукоятку «Глока». Остальные посетители бара тут же испарились.
