— За такую цену ничего хорошего не бывает, — сказала Эн. — Не должно быть. Я рада, что он уехал.
— Не ври… — Аля вгляделась в нее. — А ты бы хотела уехать к нему?
— Это невозможно.
— А вообще ты бы хотела вернуться?
Лицо Энн сломалось, прошлое приблизилось вплотную, полыхнуло жаром.
— Хочешь, хочешь!
Аля бросилась к ней, прижала к себе, успокаивая, ничего крамольного в ее желании нет, надо рискнуть. Андреа должен обратиться к Хрущеву. Безумное только и может удаться в этой стране. Просить Хрущева, чтобы он напрямую разрешил Энн отправиться в Штаты, она не засекречена, она имеет право повидаться с детьми, она должна требовать, надо пользоваться, пока Андреа ходит в любимчиках, все может перемениться в любой момент, и Хрущев тоже.
— С какой стати Андреа станет просить?
— Настаивай. Ты не хочешь больше с ним так жить. Откажет – значит, ты ему нужна. Может, опомнится. А может, согласится. Может, у него действительно все кончилось. Вот и проверишь.
Идея казалась несбыточной, но ничего другого не оставалось, как-то надо было порвать сеть, в какую попала Эн, где она билась, ища выхода. Аля видела, что в этом треугольнике, в котором все правы, погибает тот, чьи чувства сильнее, то есть Эн.
После обеда они отправились в Никольский собор договариваться о венчании. Пока Аля искала канцелярию, Энн отыскала в боковом притворе икону Божьей матери. Ей было легче открыться. Как на исповеди. Конечно, привычней священник, его участливые тихие вопросы. Но Энн знала, что знака не будет, ей самой решать, что делать.
А как решать, если она переполнена обидой и боится поступать по обиде, а не по любви? Ей самой не разобраться, где любовь, где жалость; неужели Джо прав – ей действительно нужны несчастные? Нет, ей нужна какая-то цель… Стоило только представить Шереметьево, отлет, как сразу больно натягивались жилы привязанности к Андреа, они еще не отмерли, там, впереди, были страх и неизвестность. Если у Валеры все наладится, она ему тоже будет не нужна.
“Пресвятая Дева, не дай мне желать ему худа, дай мне желать ему добра и счастья отдельно от меня. Дай мне силы сказать все Андреа…”
Назад они возвращались по набережным, мимо вмерзших в лед теплоходов, лесовозов, речных трамваев. Энн увидела белоснежный красавец “Александр Герцен”, на котором они плыли по Ладоге до Валаама, он стоял пустынный, опухший от снега.
— Ты счастливая, — говорила Эн. — У вас с Владом общее дело. У меня с Андреа тоже было когда- то… Сейчас я нужна, как нужна машина или радио. В какие-то часы. Смешно вступать в отношения с радио. Ты знаешь, в Америке я могла бы его бросить, а тут – куда я денусь.
Это были те самые слова, которые и Андреа сказал Джо. Приехав из Москвы, Джо попросил его быть к Энн внимательней, ни о чем не расспрашивать, уделять ей больше времени, на что Андреа холодно поинтересовался, откуда его взять, время, когда не хватает даже на работу. И добавил: “Ничего с ней не приключится, куда она денется”. Прозвучало жестко, но ведь это относилось и к нему, им всем ведь только кажется, что они свободны, на самом деле они прикованы, им тоже некуда податься.
— Ты имеешь полное право уехать, — настаивала Аля. — Они не смеют держать тебя! Мы можем поднять кампанию!
— Но мы давали подписку.
— Подумаешь, подписка. Это противозаконно. Государство само не соблюдает законы. Оно никогда не считается с нами. Нас запугали словом “измена”. Отъезд – измена родине! А что это такое? Где я клялась любить ее или служить ей? Я ей ничем не обязана. Я обязана родителям, это да. А у этой родины нет на меня никаких прав, тем более на тебя.
— Они меня спасли.
— Чтобы вы на них работали? Если бы твой Андреа был просто маляром, фиг бы с ним возились.
— Они спасли нас, — упрямо повторила Эн. — Неблагодарность – худший порок. Я в долгу перед Россией…
— Неужели вы приговорены навечно работать на нас? Ужас!
Когда Энн рассказала ей про свой разговор в КГБ, Аля спросила, знает ли Андреа об этом. Нет? Почему?
— Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным мне.
— Ну, сестрица, ты меня удивляешь. Это сюжет!
Поднаторев в делах своих инакомыслящих, Аля была уверена, что, пока Андреа под покровительством Генерального, Энн не тронут, и надо этим воспользоваться. Все хорошее в этом государстве быстро кончается. Хрущева хватит кондрашка – и все, дверь захлопнется.
Мысль об отъезде волновала Энн сама по себе, независимо от Андреа, от всей ее здешней жизни. Будут агенты ФБР, допросы, но все это она пропускала и видела лишь тот момент, когда окажется в Нью- Йорке…
Аля приставала к Андреа с расспросами – мешает ли любовь ученым занятиям и может ли после сорока мужчина обходиться без любви, такое ли уж большое место в жизни современного человека, увлеченного работой, занимает любовь. Андреа ответил откровенно:
— Бабы нужны мужику долго, а любовь – это уж как повезет. Любовь – это украшение, это радуга.
Перед отъездом в церковь кто-то неизвестный позвонил Джо и посоветовал ему и Андреа не участвовать в церемонии. Венчание прошло скромно, венчались сразу несколько пар. Аля и Влад сияли. Влад был старше ее на целых шестнадцать лет, но сейчас они выглядели одинаково молодыми, обновленными. Влад восхищался словами, которыми благословлял их священник.
— “Оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей…”, “Узришь сыны сынов твоих”. Как сказано! — восклицал он. — “Недобро быть человеку одному на земле”. А о браке как он сказал: “Тайна сия велика есть” – это не про сам брак, а про рожденье новой жизни, одной плоти из двух. Как это верно насчет тайны. И биология наша только подтверждает, что жизнь – тайна и появление жизни – великая тайна!
У Влада в петлице черного костюма была маленькая ромашка. Аля тоже приколола к платью крохотный, красный, какой-то диковинный цветок. Все прошло тихо, без песен, водки, шумных гостей и тостов.
Энн расцеловала их со слезами счастья и зависти.
XXXI
Мини-ЭВМ среди специалистов произвела сенсацию. Приезжали полюбоваться Туполев, Мясищев, Келдыш, пожаловал и сам Королев – главный заказчик. Медлительно-широкий, кряжистый, он стоял перед машиной, что-то обмысливая. Сопровождавший его охранник выглядел по сравнению с ним чахлым юнцом. “Это подойдет, — сказал Королев. — Молодцы”. Он явно оценил усилия, какие понадобились, чтобы превратить прежний большой шкаф в эту изящную штуковину, втиснуть ее в портативный кожух; Королев мало что понимал в компьютерах, но ему тоже приходилось биться с начинкой ракет, и он знал, что такая наглядная разница дается за счет новых принципов. “Молодцы”, – повторил Королев, для Андреа этой похвалы было достаточно.
Каким-то образом в Штатах проведали о новой машине, в американских журналах появилось короткое сообщение о том, что русские сумели создать ЭВМ, по основным параметрам превосходящую новое поколение американских.
Начальник по режиму забеспокоился: произошла утечка информации! Начались проверки, поиски – почему, как. Радость была попорчена. Молодежь, чтобы исправить Андреа и Джо настроение, устроила праздник: крестины новой машины. Ее тут же выдвинули на Государственную премию. Местное начальство в
