– Сейчас иду!
Она сполоснула руки, быстро вытерла их одноразовым полотенцем и, крутанув ручку замка, вышла из туалета. Каштан стоял у стены с сигаретой во рту и задумчиво смотрел в окно.
– Что с грузинами? – поинтересовалась Марго, подходя к нему.
Каштан посмотрел на журналистку и сказал:
– «Бежали робкие грузины». Я научил их вежливости.
– Надеюсь, вы их не убили?
– Нет. Но в этом ресторане они больше не появятся.
Пропустив Каштана вперед, она осторожно опустила мобильный телефон в карман его пальто. Парень на мгновение остановился, словно что-то почувствовал, и Марго быстро сказала:
– Вы ведете себя тут совершенно по-хозяйски. Никого не боитесь, легко решаете проблемы. Послушайте, Каштан, кто вы такой?
Он повернул голову и с усмешкой бросил через плечо:
– Менеджер по продажам.
– Должно быть, вы очень хороший менеджер?
– Пока никто не жаловался, – ответил Каштан.
Каштан распахнул дверь бара, и в лицо Марго пахнуло уличной прохладой, пропитанной запахом прелых листьев и моря… Но стоило им сойти с крыльца бара, как они тут же нос к носу столкнулись с отцом Андреем.
– Вы? – изумленно воскликнул он.
– Здравствуйте, отец Андрей! – Марго протянула дьякону руку. – Рада вас встретить.
Отец Андрей рассеянно пожал протянутую руку, затем перевел взгляд на Каштана, и по лицу его пробежала тень.
– Я вижу, вы знакомы? – хмуро сказал он.
– Я вижу, вы тоже, – ответила ему Марго.
Несколько секунд они стояли молча. Все это время Каштан с интересом разглядывал их. Потом, словно спохватившись, произнес:
– Марго, мне пора идти. Если понадоблюсь – я на связи. Вот моя визитка. – Каштан сунул журналистке в ладонь визитную карточку, затем наклонился и крепко поцеловал ее в губы. Все это произошло так быстро, что Марго не успела отклониться.
– Звони! – с улыбкой сказал ей Каштан, подмигнул отцу Андрею, повернулся и, сунув руки в карманы пальто, двинулся прочь, насвистывая под нос веселую мелодию.
Дьякон и Марго молча посмотрели ему вслед.
– Значит, Каштан ваш друг? – не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал дьякон.
Марго улыбнулась самой невинной улыбкой, на какую была способна.
– Да нет, – весело ответила она. – Мы с ним почти не знакомы.
– Я заметил, – сказал отец Андрей, и ироническая усмешка тронула его губы. – И что же вы делаете в Чудовске? Помимо любовных приключений, конечно.
Марго начинала сердиться.
– Нет никаких приключений, – ответила она. – Мы правда только что познакомились. Не знаю, какого черта он полез целоваться.
– Выглядело это вполне естественно, – сказал отец Андрей.
Марго фыркнула:
– Вот еще! Не говорите чепухи! И вообще – я не собираюсь перед вами оправдываться! Сами-то вы что тут делаете?
– Консультирую мэрию по поводу восстановления храма Преображения Христова, – ответил дьякон.
– И все?
– А что еще? – вскинул брови отец Андрей.
Марго глянула на часы.
– Знаете что, дьякон, я сейчас спешу по делам. Что, если мы встретимся вечером и поболтаем?
– А разве Каштан не ангажировал вас на сегодняшний вечер?
– Перестаньте говорить мне про этого парня, – сердито сказала Марго. – Итак, где мы встретимся?
– Вы остановились в «Космосе»?
– Да. В двадцать третьем номере.
– А я в девятнадцатом. Захотите поговорить – приходите в гости. В девять я буду у себя.
– Хорошо.
Они пожали друг другу руки, как старые приятели, и расстались, унося в сердцах досаду, удивление и грусть.
Глава 4
Четыре короля
Но надо же как-то с доски
фигуру убрать…
1
В клубе было шумно, пахло папиросным дымом и винными парами. Гарри Н. Пильсбери сидел во главе стола с расстегнутым воротом и раскрасневшимися щеками.
– Пейте, друзья мои, – говорил он, обводя собутыльников мягким взглядом дымчато-серых глаз. – Пейте за лучшего шахматиста в мире.
– Мы пьем за лучшего! За вас, Гарри!
Раздался звон фужеров и крики «виват!» и «браво!». Публика была уже пьяна, а потому кричала «браво!» на каждую реплику молодого американца. Вечеринку господина Пильсбери оплачивали молодые российские промышленники – любители шахмат, не пожелавшие назвать своих имен, но разославшие от имени американца приглашения.
«Вот она – пресловутая русская широта души!» – подумал Пильсбери, когда узнал о том, что кто-то из местных толстосумов дает в его честь банкет.
Пили уже полтора часа, поэтому и Пильсбери, и его гости (большинство из которых он так и не успел узнать поближе или даже толком разглядеть) – все были пьяны.
Пильсбери, устав пить шампанское и вино и слегка волнуясь от града комплиментов, сыпавшихся со всех сторон, курил уже третью подряд папиросу и говорил своим мягким, бархатистым голосом:
– Спасибо, господа, спасибо. Мне, конечно, лестно, что вы называете меня лучшим, но… Что есть слава мирская в сравнении с вечностью? К тому же моя победа далась мне несложно. Я слишком хорошо играю в шахматы, господа. Даже не знаю, за что господь бог так щедро одарил меня.
Сказав это, Гарри задумчиво скосил глаза на кончик папиросы, как бы размышляя о суетности и бренности мира, в котором ему приходится существовать.
– А говорят все же, что Чигорин играет лучше вас, – послышался голос с края стола.
Американец вздрогнул и вышел из задумчивости.
– Кто? Чигорин? – Пильсбери поискал взглядом говорящего, увидел пожилого господина с лицом пропойцы и мягко ему улыбнулся. – Он хороший игрок. И, возможно, был бы лучшим. Но господину Чигорину не повезло, так как он живет в одно время со мной. Да, господа, я лучший. И турнир в Гастингсе доказал это. Говорю это не из хвастовства, а только для того, чтобы констатировать факт.
– Ура будущему чемпиону! – крикнул кто-то.
– Ура! – поддержал другой.
Американец одарил собутыльников бархатистой улыбкой, как бы говоря «спасибо, друзья, спасибо, я вижу в ваших лицах подлинное знание шахмат и понимание подлинной диспозиции на шахматном олимпе».
– И все же говорят, что Чигорин играет лучше вас, – не унимался пожилой пропойца, сверля американца маленькими насмешливыми глазами.
Пильсбери слегка побледнел.
– Прошу прощения, с кем имею честь беседовать? – мягко, почти ласково осведомился он.
