– Может быть, вы в самом деле влюбились в меня? С мужчинами, которые меня окружают, это происходит часто. Признавайтесь: вы тоже думаете, что влюбились?
– Что за дикая мысль? – ответил Чигорин, покрываясь пятнами. – Мне такое и в голову не приходило. Это же полная бессмыслица.
– Бессмыслица – влюбиться в такую, как я? – тихо спросила женщина, и Чигорину показалось, что голос ее дрогнул от обиды.
– Нет, я совсем не это хотел сказать, – поспешно заверил он, окончательно запутавшись. – Просто я… То есть просто вы… То есть… Черт… Простите, мне, кажется, пора идти!
Чигорин повернулся и зашагал к выходу. У двери он натолкнулся на Бостанжогло и какого-то рослого, грузного мужчину с бакенбардами.
– Михаил Иванович! – воскликнул Бостанжогло с удивлением. – Куда же вы!
– Мне надо… Я обещал… одному человеку…
– Но вы ведь только что пришли! И потом, с вами хочет познакомиться мой старинный друг! Позвольте вам представить – ростовский помещик Жеребкин!
– Очень приятно! – обронил Чигорин, пожимая руку спутнику табачного короля. – Мне пора… Я… Одним словом, прощайте! – Чигорин махнул рукой и выскочил из гостиной.
Бостанжогло задумчиво посмотрел ему вслед и нахмурился.
– Он всегда так экспрессивен? – поинтересовался помещик Жеребкин.
– Напротив, – ответил Бостанжогло, – обычно он весьма уравновешен. Ума не приложу, что с ним произошло.
– Видимо, была причина, – заметил на это Жеребкин, хмуря кустистые брови. – Уверен, что грубость вашего протеже была непреднамеренной. В противном случае ему бы пришлось за нее ответить.
Бостанжогло натянуто улыбнулся, потом снова посмотрел на закрывшуюся за шахматистом дверь, извинился перед помещиком Жеребкиным, повернулся и подошел к Анне Петровне.
– Я только что наткнулся на Чигорина, – сообщил он. – Наш шахматист выскочил отсюда как ошпаренный. Что за муха его укусила?
– Муха здесь ни при чем, – ответила Анна Петровна немного рассеянно. – Просто он вспомнил об одном неотложном деле.
– У тебя странное лицо, – сказал Бостанжогло, задумчиво глядя на любовницу. – Могу я узнать, о чем вы говорили?
– Так, ни о чем, – небрежно ответила женщина. – Обыкновенная светская болтовня.
Бостанжогло долго вглядывался в лицо любовницы, потом глухо проговорил:
– Ну-ну.
Затем повернулся и направился к гостям. В глазах его затаилось странное выражение, но Анна Петровна этого уже не увидела.
3
В тот вечер Чигорин обошел три ресторана кряду, и в каждом выпил по стакану водки. Он нигде не мог сидеть долго. Что-то гнало его прочь, на улицу, на холод и ветер. Несмотря на выпитую водку, он не чувствовал себя пьяным. В его душе боролись разнообразные ощущения и устремления, и он не мог в них толком разобраться. Преобладающим чувством было волнение.
В первом кабаке Чигорин повздорил с хозяином, во втором схватился с двумя пьяными купцами и довольно сильно намял им бока, после третьего хмельные физиономии собутыльников так наскучили ему, что он решил купить у буфетчика штоф и пойти пить домой. На улице яростно завывал ветер и кружил в черном воздухе белые вихри снежинок.
Михаил Иванович брел по щиколотку в снегу, проклиная эту погоду, этот город и это волнение в груди, которое не давало ему успокоиться. И в тот момент, когда жжение в груди стало совершенно нестерпимым и Чигорин понял, что водку, пожалуй, придется выпить прямо здесь, на улице, возле него притормозили сани.
– Тпрр-у! – раздался громкий оклик кучера. – Стой!
Сани остановились.
– Михаил Иванович!
Чигорин, придерживая рукою ворот и пригнув голову против ветра, подошел к саням. В санях сидела женщина. Лицо ее было закрыто черной вуалью, но Чигорин сразу узнал ее.
– Анна Петровна! Анна! – воскликнул он.
– Михаил Иванович, милый, что вы с собой делаете! Зачем вы так много пьете!
Чигорин с грустной улыбкой сообщил:
– Я профессиональный пьяница, Анна Петровна. А профессиональный пьяница, когда он не играет в шахматы, пьет.
– Но вы играете в шахматы!
– Это не игра. Удача отвернулась от меня, и вот я уже никому не нужен. Остается одно – пить горькую.
– О, господи! – воскликнула Анна Петровна. – Но ведь это не так! Я знаю наизусть все ваши партии!
– Не думаю, что я…
Договорить Чигорин не успел. Анна Петровна откинула с лица вуаль, обхватила щеки шахматиста холодными, тонкими пальцами и крепко поцеловала его в губы. Чигорин опешил.
– Что бы ни значил этот поцелуй, я готов повторить его снова, – с растерянной улыбкой проговорил он, вглядываясь с лицо женщины. – Хотя не думаю, что Бостанжогло…
– Господи, до чего же вы, шахматисты, дотошны! – рассердилась Анна Петровна. – Ну при чем здесь Бостанжогло? Сегодня вечером я искала вас, а не его! И я вас нашла! Вы хотите говорить о Бостанжогло?
Чигорин почувствовал, что его губы растягиваются в глупую улыбку, но ничего не смог поделать и лишь покачал головой.
– Нет.
– Тогда замолчите и поцелуйте меня! – приказала Анна Петровна.
Чигорин обнял женщину за талию и поцеловал ее в губы, так же крепко, как она его минуту назад.
– Вы не должны пить! Вы победите! Вы обязательно победите, слышите!
– Останьтесь сегодня со мной!
Анна Петровна улыбнулась и покачала головой:
– Нет, сегодня нельзя. Завтра. Завтра я приду к тебе!
– Обещаешь?
– Да!
– Я живу…
– Я знаю, где ты живешь! Давно знаю! Мы встретимся завтра, а пока – прощай!
Чигорин был так взволнован и ошеломлен, что не нашелся что возразить и покорно соскочил на обочину.
– Трогай! – крикнула Анна Петровна кучеру.
Кучер хлестнул лошадь по крупу, и сани, набирая скорость, покатили по заснеженной дороге. Михаил Иванович стоял на обочине и долго смотрел им вслед. Шарф его размотался, ветер дул прямо в лицо и грудь, но Чигорин этого не замечал. Когда сани окончательно скрылись из глаз, шахматист достал из кармана пальто штоф и со словами «Тебя мне сегодня не надо!» швырнул его в сугроб.
4
В тот благословенный момент, когда Чигорин топил штоф с водкой в сугробе, другой шахматист, Эмануил Ласкер, стоял перед разъяренным горским князем и смотрел на серебристый ствол «кольта», направленный дулом ему в живот.
– Или вы возьмете свои слова назад, – прорычал князь, – или ответите за это оскорбление кровью!
Ласкер улыбнулся и с убийственным спокойствием ответил:
– К прежним вашим характеристикам я добавлю еще одну: вы не только негодяй и трус, вы еще и кретин!
Лицо князя побледнело так, что сравнялось цветом с его белоснежной черкеской. Рука, сжимающая
