дал знак одному из ратников, тот кивнул и тронул коня с места. Отъехав от отряда шагов на пять, он снова остановился и громко крикнул:
– Кто таков?! Чего надо?!
Глеб молчал, не сходя с места и спокойно разглядывая всадников. Ратник, выехавший вперед, оглянулся на своего предводителя, ожидая дальнейших распоряжений. Тот поднял руку и небрежно махнул ладонью.
Ратник снова тронул коня, выхватил из-за пояса плеть и замахнулся на Глеба.
– Прочь с дороги, бродяга! – рявкнул он.
Выстрел прогремел гулко и раскатисто. Еще секунду ратник неподвижно сидел в седле, потом завалился набок и рухнул на дорогу. Кони испуганно захрапели и задергали головами, а всадники изумленно уставились на своего убитого товарища.
Глеб перевел дуло ольстры на седовласого предводителя, которого, как он уже откуда-то знал, звали Урфин.
– Эта штука называется громовым посохом! – спокойно объяснил Глеб. – Любой, кто вздумает мне перечить, будет убит на месте!
Седовласый агент прищурил глаза и хрипло спросил:
– Кто ты и что тебе нужно?
– Мне нужен толстобокий отрок, который лежит у вас в телеге, под рогожей, – громко ответил Глеб.
Лицо Урфина исказила гримаса злобы. Он привстал на стременах и яростно крикнул:
– Убейте бродягу! Живо!
«Идиот!» – подумал Глеб и снова поднял ольстру, намереваясь сбить Урфина выстрелом с коня. Палец нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Глеб еще раз нажал. И еще раз. Ольстра отказывалась стрелять. Видимо, в спусковой механизм набился песок, и его заклинило.
– Прикончите бодягу! – вновь заорал Урфин.
Всадники выхватили мечи и боевые топоры, тронули коней и устремились на Глеба. Глеб сунул ольстру в кобуру и с лязгом вытянул из ножен меч.
– Рамон, Хлопуша, ко мне! – крикнул он.
Друзья Глеба выскочили из кустов и ринулись на иноземцев с мечами наголо. Завязался бой. Отточенные клинки-всерубы вонзались в тела иноземцев. Ржание коней слилось с криками всадников.
Меч Хлопушы, лихо просвистев, угодил куда-то выше оскаленной конской морды. Вороной конь заржал, вздыбился и рухнул набок, колотя передними копытами по сухой земле. Иноземный ратник спрыгнул с коня, но сделать ничего не успел – огромный меч Хлопуши, описав гигантскую дугу, отсек ему голову.
Рамон увернулся от топора ратника и тут же заметил чью-то занесенную руку с боевым топором. Два коротких меча Рамона сами рванулись навстречу врагу, рука с топором исчезла, кто-то хрипло вскрикнул, и конь, лишившись своего седока, понесся в лес.
Отбив очередной удар и рубанув противника по медному шелому, Глеб повернулся ко второму, и тут тяжелый топор с силой обрушился на крестовину его меча – меч выпал из рук, а Глеб вынужден был отпрыгнуть далеко в сторону, чтобы увернуться от следующего удара.
Прижатый к толстой сосне сразу тремя ратниками и уже почти ни на что не надеясь, Глеб выхватил из кобуры ольстру, нацелился в грудь тому, что ближе других, и нажал на спуск. Ольстра сработала. Пуля вошла в широкую грудь ратника, выбив из нее фонтан крови. Следующие два выстрела положили конец существованию двух других ратников. Глеб еще трижды нажал на курок – и внезапно битва закончилась.
Ошарашенные всадники на перепуганных конях сгрудились в кучу, а Глеб, держа их на прицеле, снова вышел на середину дороги и крикнул:
– Урфин, я перебью вас всех, если не отдадите мне парня!
Седовласый агент долго молчал, пристально глядя на Первохода, а затем повернулся к своим и скомандовал:
– Отдайте ему увальня!
С телеги, почти не видной в сумерках, слезли два человека, откинули рогожу, схватили под руки связанного чародея Лудобока и стащили его наземь. Затем швырнули на обочину и повернулись к агенту Урфину, ожидая дальнейших распоряжений.
– Развяжите ему руки и ноги! – крикнул Глеб.
Ратники уставились на Урфина.
– Делайте, как он говорит! – рявкнул тот.
Один из двоицы вынул нож и чиркнул по веревкам, стягивающим запястья и щиколотки неуклюжего чародея. Тот, охая и постанывая, поднялся на ноги и повернулся к Глебу.
– Лудобок, я тебе не враг! – крикнул увальню Глеб. – Здесь, рядом с дорогой, меня ожидают мои товарищи! Они – такие же странные ребята, как ты! Если хочешь присоединиться к нам – милости прошу! А захочешь остаться с этим живодером, неволить не стану!
– Неволить ты меня уже не сможешь, – сипло ответил Лудобок, потирая окровавленные запястья и морщась от боли. – Но я и так с тобой пойду.
Медленно, неуверенно двинулся он к Глебу. Агент Урфин напряженно следил за ним.
Остановившись рядом с Глебом, Лудобок улыбнулся ходоку, а затем быстрым движением вырвал у него из рук ольстру, развернулся и выстрелил в Урфина.
Агент рухнул на землю, и из его разжавшихся пальцев на утоптанную землю большака выкатился метательный нож. Лудобок повернулся к Глебу и вложил ольстру ему в руки.
– Этот гад собирался метнуть мне в спину нож, – объяснил чародей. – Он должен был убить меня, а потом ты – его. Я не хотел, чтобы ты убивал кого-то из-за меня.
– Но сам ты сделал это с легкостью, – заметил Глеб.
Лудобок посмотрел на него серьезным, внимательным взглядом и пояснил:
– Урфин пытал мою мать. Есть ли в мире преступление страшнее этого?
– Вероятно, нет, – ответил Глеб и взглянул на ратников. – Сейчас мы сойдем с дороги и пропустим вас! – сказал он. – Телегу с конем оставите нам! Советую вам мчать отсюда во весь опор и никогда больше сюда не возвращаться! Если я увижу вас на своем пути снова – перебью всех до одного!
С этими словами Глеб подал знак Рамону и Хлопуше, потом обхватил Лудобока рукою за покатые плечи и быстро свел его с большака.
Глава шестая
ИСТОРИЯ ПРО КРАСНУЮ ЯЩЕРКУ
1
У добытчика Буна не было ни отца, ни матери, ни дядьев, ни теток. Семь лет назад по селу Очиково прокатилась моровая болезнь, после которой из всех родичей Буна уцелел один лишь двоюродный дед – Родим.
Буну об ту пору шел тринадцатый годок. Возраст большой для отрока, но малый для мужика. И пошел бы он по миру с котомкой, коли б не дед Родим.
…Хороший был плотник дед Родим. Столы ладил такие, что хоть вдесятером на них становись и прыгай – ничего им не сделается. А уж лавки-то, лавки! Сядешь – не захочешь вставать.
Про крепость и надежность Родимовых поделок по деревням и селам ходили слухи, и даже князь заказал ему сделать столы и лавки для своего пиршественного зала. А после – когда посмотрел, как ловко плотник Родим справляется с топором да как сноровисто кладет на свои изделия резьбу, заказал ему и сам трон!
Осиротевшего Буна плотник Родим взял себе в ученики и года через три сделал из него такого отличного мастера, что даже изредка подумывал – уж не зря ли? Отберет ведь, постреленыш, кусок хлеба. Изо рта вынет.
Прошло, однако, еще три года, и понял Родим, что Бун ему не соперник, а совсем наоборот – подмога и надежа на старости лет. А случилось это так.
Пошел однажды дядька Родим в лес – присмотреть парочку хороших березок для будущих изделий, да вдруг побелел, как полотно, и рухнул на траву.
Благо поблизости был Бун. Подбежал он к Родиму, заглянул ему в лицо. А поняв, что Родим без
