– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал он. – А пока, милая Джоанна, давай радоваться тому, что у нас есть. Любовь моя, ты не против, если я еще раз...
Вениамин бен Иосиф улыбнулся, услышав, как две пары ног осторожно одолевают ступеньку за ступенькой. Все в порядке, иначе они бы уже давно лежали в своих постелях.
Старый лекарь вставал рано, потому что любил в тишине почитать Тору, после чего обычно отправлялся кормить лошадей. Итак, любовники на месте, значит, он может не будить сладко спящую Дебору, подняться и, никому не мешая, заняться делами. Он подумал, что все к лучшему... Наверняка им придется нелегко среди паломников, достаточно вспомнить кислую вдовицу или высокомерную графиню, изображающую из себя мученицу, а на самом деле мечтающую о красивом любовнике, наподобие Ричарда Кингслира. Но лекарь знал, что ни Ричард, ни его прелестная возлюбленная не позволят ни ханжам, ни даже королю помешать им любить друг друга. Хорошо бы, если бы он мог сплясать у них на свадьбе и принять их первого сына.
16
– Сейчас все должны сойти с лошадей и остальную часть пути пройти пешком. Так велит обычай, – объявил брат Уиллибранд на третий день после того, как паломники покинули Ньюмаркет.
Они только что спустились с горы и вошли в маленькую деревушку, за которой был виден мост через Стиффки.
Паломники оживились. Всем уже надоела бесконечная северная дорога через вересковые пустоши и леса Норфолка. По ночам они всматривались в звездное небо и искали так называемый Уолсингемский Путь, указывавший им дорогу.
Для Джоанны и Ричарда это были волшебные дни, когда они, заколдованные своей любовью, видели только нежные полевые незабудки и веронику, которая росла на глине, и не замечали однообразия пейзажа.
Когда они покидали Вениамина и Дебору три дня назад и готовили своих лошадей в путь, еврейка вынесла во двор большой сверток.
– Леди Джоанна, это для вас, – сказала Дебора, – из этого вы сошьете себе свадебное платье, – и подмигнула ей.
Джоанна увидела такую же материю, из какой было сшито платье, которое было на Деборе прошлым вечером, правда, эта ткань переливалась золотом и серебром. Сама королева не отказалась бы от такой!
Джоанна онемела от изумления.
– О, нет! Я не могу принять! Как красиво! Нет, это я должна была бы подарить вам что-нибудь за ваше гостеприимство! Нет, нет!
– Вы должны принять мой подарок, улыбаясь, настаивала еврейка. – Это все пустое, стоит мне только вспомнить, что вы и сэр Ричард спасли для меня моего Вениамина, – и она нежно посмотрела на мужа.
– А я добавлю еще лошадь и телегу, сказал лекарь, кивая в сторону только что выехавшего во двор сына. – Мальчик проводит вас до аббатства, а потом вернется домой. Конечно, это не мой экипаж, но все же лучше, чем ничего... Никто никого не будет задерживать в пути, – усмехнулся он.
Потом они стали прощаться с объятиями, со слезами и с обещаниями приехать в гости.
Только подъезжая к аббатству, где провели ночь остальные паломники, Джоанна поняла значение подарка. Недаром Дебора ей подмигнула, ведь Джоанна сказала ей, что не помолвлена с сэром Ричардом, однако она и не сказала, что помолвлена с кем-то другим. Значит, Дебора поняла, что она и высокий рыцарь любят друг друга, и, может быть, даже слышала, как они шли на свидание.
Теперь, когда они все время были на глазах, Джоанне было и сладостно и мучительно ехать рядом с любимым и не иметь возможности даже коснуться его. Ричард сказал ей, что лучше всего им вести себя так, будто ровным счетом ничего не случилось, по крайней мере до Уолсингема. Там же хватает постоялых дворов, и они без труда найдут время побыть вдвоем, если не будут обращать внимание на такую сплетницу, как Марджери Эпплфилд.
Джоанна согласилась с ним, хотя понимала, что их сияющие лица вряд ли кого введут в заблуждение. Ведь, даже если она хотя бы украдкой не глядела на Ричарда, все равно улыбка не сходила с ее губ. Ричард тоже, по-видимому, больше не терзался мрачными мыслями, и его раскатистый смех то и дело оглашал округу. Когда же им случалось разговаривать, они долго и пристально смотрели друг другу в глаза. На привалах Ричард с такой откровенностью заботился о Джоанне, лишь не имеющий глаза не понял бы, что они влюблены.
Джоанна решила дождаться, когда они останутся в Уолсингеме наедине, чтобы еще раз попытаться узнать у Ричарда, отчего умерла Алисия. Ричард любил ее, и Джоанна больше не сомневалась в этом, а так как она тоже любила его, то ей очень не хотелось ехать одной в Уиллоуби. Надо только постараться вовремя и правильно задать вопросы, чтобы он понял, как ей нужно знать правду об Алисии, и он ей не откажет. А потом они вернутся ко двору и сделают все, чтобы разорвать ее помолвку с Годфри.
На дороге было много паломников. Они прошли около мили, прежде чем ступили в небольшой городишко на холме. Здесь даже те паломники, которые всего-навсего хотели совершить приятное путешествие, тем более что погода стояла на редкость теплая, сняли башмаки и последнюю милю до Уолсингема шли босиком.
Роза и Бесс, ступая по нагревшейся земле, то и дело вскрикивали и хихикали так же, как они это делали, когда в первый раз сели на лошадей. На обочине в лавчонках можно было купить всякие красивые вещи, например святые изображения, благословленные самой Девой Марией, изображения Богоматери из сахара, четки. Джоанна обратила внимание, что Эдвин Блэкхерст купил прелестные четки из агата и галантно преподнес их леди Клариссе, которая одарила его кокетливой улыбкой.
Однако в основном паломники не обращали внимания на торговцев, то ли не имея денег на дорогие безделушки, то ли желая сберечь их на потом. Мод Малкин крепко прижимала к груди сына и смотрела прямо перед собой, тихо шепча молитву. По щекам у нее одна за другой скатывались слезинки. Монашки и монахи негромко пели псалмы, одолевая последнюю милю перед Уолсингемом.
На главной улице города в глазах рябило от множества постоялых дворов и таверн, рассчитанных на благочестивых путешественников. Однако пока в них никто не заходил, потому что все спешили посмотреть на святыню.
