хрустальных канделябра, в каждом из которых горело по двадцать свечей. На белоснежной скатерти блестели аккуратно разложенные ложки, вилки, ножи и прочие столовые приборы из чистого серебра с ручками из слоновой кости. На отдельном столике красного дерева стоял большой серебряный чайник.
– Итак, стол сервирован на семь персон, – улыбнулась Анджелика. – Это число всегда приносит мне удачу!
– Надеюсь, что попугай все же не будет сидеть вместе с нами? – съехидничала Венеция.
– Конечно, нет! – успокоила ее девушка.
Она открыла клетку и посадила туда Джаспера. Там его ждали дорогие хрустальные вазы, доверху наполненные яблоками, апельсинами, мандаринами, бананами и всякого рода экзотическими фруктами едва ли не со всех континентов.
– А разве ваш сын не будет с нами ужинать? – спросила Анджелика у Венеции.
– Колин всегда ужинает с миссис Хони, гувернанткой, живущей у нас уже много лет. Она заботилась о мальчике и воспитывала его еще тогда, когда пришла к нам совсем юной девушкой. – Венеция помолчала немного и добавила: – Колин в последнее время стал думать, что Роберт – его отец.
Анджелика искоса бросила взгляд на Роберта, усаживавшегося у дальнего конца стола.
– Я не сомневаюсь, что он станет прекрасным отцом Колину, – сказала она Венеции.
Герцог поспешил придать разговору другое направление.
– Дорогая Роксанна, – обратился он к тетушке. – Я хотел бы устроить совсем неофициальный ужин. Не согласились бы вы мне в этом помочь?
– В чем конкретно? По-моему, все здесь уже сделано, причем наилучшим образом! – И тетушка Рокси одарила хозяина дома очаровательной улыбкой.
Тем временем Венеция снова обратилась к Анджелике:
– Скажите, вы уверены, что принц Рудольф приедет за вами в Англию? Это было бы замечательно!
– Принц Рудольф никогда не приедет за ней! – вмешалась в разговор Саманта.
– Принц с разбитым сердцем уже уехал в Италию! – добавила Виктория, подмигнув Анджелике.
– Это очень плохо! – вздохнула Венеция. – Роберт, вы намерены сегодня сопровождать меня и мое семейство на бал к лорду Мюррею?
– Нет, спасибо! Я должен сегодня встретиться с друзьями в «Уайтсе».
– С Адамом Сент-Обином и Джеймсом Армстронгом?
Роберт утвердительно кивнул.
– Адам Сент-Обин – это маркиз Стоунхерст, – объяснила Венеция, внимательно глядя на Анджелику. – А Джеймс Армстронг – герцог Кинросс.
Анджелика чуть было не подавилась лимонадом, который в этот момент поднесла ко рту. Итак, в прошлую ночь могилу ее отца охраняли два маркиза, включая Роберта, и один герцог!
– Вы не будете возражать, если я покину вас на остаток этого вечера? – шепнула Венеция на ухо Анджелике. – Сюда вот-вот придут мой отец и брат. Мне бы не хотелось с ними сейчас встречаться. А вам было бы очень даже интересно.
Анджелика вежливо улыбнулась, но ничего не ответила. Ибо с трудом могла поверить, что сейчас встретится с Чарлзом Эмерсоном – человеком, который разорил ее отца. Она бросила взгляд на Роберта, который весь вечер не спускал с нее глаз, но тут же поспешила отвернуться, испугавшись, что он заметит ее волнение.
После ужина все перешли в маленькую гостиную. Венеция же поднялась к себе в спальню, чтобы приготовиться к балу.
– Я попрошу слуг перенести сюда ваш инструмент, – обратился герцог к Анджелике. – Надеюсь, вы не откажетесь немного поиграть для меня?
– Мы все трое с удовольствием для вас поиграем, – улыбнулась она.
Арфа тут же появилась в гостиной. Анджелика села перед ней, а Саманта со скрипкой и Виктория с флейтой заняли свои привычные места по бокам. Гостиная наполнилась нежными звуками старинной музыки…
По окончании произведения Магнус и Роберт громко захлопали в ладоши, а тетушка Рокси даже крикнула «Браво!».
Но в тот же момент в дверях вырос дворецкий Тинкер и объявил:
– Ваша светлость! Приехали граф Винчестер и его сын.
Анджелика вздрогнула и повернулась в сторону двери. К ее горлу подкатил комок, сердце, учащенно забилось, а пальцы рук задрожали.
– Спокойно, мой ангел, – услышала она над самым ухом шепот Роберта.
Дворецкий отступил на шаг, и в гостиную вошел Чарлз Эмерсон…
Глава 7
Он оказался совсем не таким, каким его ожидала увидеть Анджелика. Внешне вежливый и мягкий, Чарлз Эмерсон был невысокого роста и крайне худым. Что запоминалось в его наружности, так это маленькие карие глазки, лишенные какого-либо выражения, и подобострастная улыбка, с которой он прошел по комнате и остановился в почтительном поклоне перед Магнусом.
Анджелика перевела взгляд на его сына. Александр Эмерсон неожиданно оказался хорошо сложенным