сестру Джун.
– …служит камеристкой у леди Бриджитт, – закончила Мэй.
– А кто такая эта леди Бриджитт? – поинтересовалась Кили.
– Сестра Ричарда, – хором ответили близнецы.
– Наша сестра Эйприл служила у Хедер, – добавила Джун.
– Леди Хедер – тоже сестра Ричарда? – спросила Кили.
– Да, – снова дружно ответили близнецы.
– А мы так надеялись стать вашими камеристками, – грустно сказала Мэй.
Кили еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Девушки были наивны и искренни даже по провинциальным, уэльским, меркам. Прислонившись спиной к дубу, Кили внимательно посмотрела на своих собеседниц и спросила:
– Так, значит, всего вас четыре сестры – Спринг, Эйприл, Мэй и Джун?[6]
– Да, мама назвала Эйприл в честь месяца, в котором она родилась, – объяснила Мэй.
– А вас? – спросила Кили.
– И нас тоже, – ответила Джун.
– Но ведь вы близнецы! – удивленно воскликнула Кили, и сестры засмеялись.
– Я родилась в последний день мая, – сказала одна.
– А я – в первый день июня, – добавила другая.
Кили улыбнулась. Близнецы казались ей очень забавными.
– И откуда вы? – спросила она.
– Из соседней усадьбы, – хором ответили девушки.
Кили снова рассмеялась, веселое настроение близнецов передалось и ей.
– Отлично, – сказала она. – Я согласна, чтобы вы стали моими камеристками.
Сестры завопили от восторга, обнялись, а затем начали прыгать от радости. Наконец, опомнившись, они взглянули на свою новую госпожу и застенчиво улыбнулись.
– Простите нас за несдержанность, – извинилась Джун.
– Вот увидите, мы будем верой и правдой служить вам, – пообещала Мэй.
– Вот она где, – раздался мужской голос, и Кили увидела спешащих к ней Одо и Хью.
– Это мои кузены, – сказала она, обращаясь к сестрам-близнецам, которые открыли рты от изумления при виде двух огромного роста парней.
– До нас дошло радостное известие о твоей помолвке с графом, – сказал Одо, не обращая внимания на двойняшек.
– Почему ты сама не сообщила нам об этом? – с обидой в голосе спросил Хью.
Кили встала с земли, отряхнула платье и, прислонившись спиной к стволу могучего дуба, ответила:
– Мне необходимо было побыть одной, чтобы поразмыслить.
– Но о чем именно? – с недоумением спросил Хью.
– Замолчи, недоумок! – накинулся на него Одо. – Малышке необходимо было обдумать предстоящее замужество.
Возмущенно взглянув на Одо, Мэй робко подошла к Хью и, приложив ладонь к его затылку, сочувственно спросила:
– Вам больно?
Хью улыбнулся, и в глубине его глаз зажегся лукавый огонек.
– Если вы погладите ушибленное место, мне станет намного легче, – сказал он.
Одо стало завидно, когда он увидел, какие нежности расточает юное создание его брату. Мрачно нахмурившись, он перевел взгляд с Мэй на Джун и заметил, с каким обожанием та смотрит на него. Они улыбнулись друг другу.
– Какой вы сильный! – восхищенно сказала Джун. Одо самодовольно усмехнулся. Закатав правый рукав, он поднял руку, согнув ее в локте, и начал поигрывать мускулами. Кили и Джун захлопали в ладоши. Тогда Хью, не желавший ни в чем уступать брату, закатал оба рукава и продемонстрировал дамам свои бицепсы. Кили и обе сестры зааплодировали ему.
– Я могу коснуться носа кончиком языка, – похвастал Одо.
– А я могу, касаясь носа кончиком языка, шевелить еще при этом ушами, – раздался голос у них за спиной.
Кили обернулась и увидела Ричарда, который, подбоченившись, стоял неподалеку от них.
– Покажите Одо и Хью мою усадьбу, – распорядился Ричард, обращаясь к Мэй и Джун. – И представьте их прислуге.
Кили кивнула кузенам, отпуская их, и они направились вслед за близнецами по тропинке, ведущей к владениям Деверо.
– Мои кузены – воины, а не слуги, – заметила она, проводив их взглядом.
– То, что я сейчас видел, свидетельствует об обратном, – возразил Ричард. – Они ведут себя не так, как подобает воинам.
Кили искоса взглянула на графа, который прислонился к стволу дуба рядом с ней.
– В Шропшире они взяли верх над вами, – напомнила она ему.
– Я справился бы с Хью, но их было двое против одного, – заметил граф.
– Это эпитафия вашему мужскому достоинству? – насмешливо спросила Кили и тут же пожалела о своих словах.
Ричард наклонился к ней так близко, что она ощутила его теплое дыхание на своей щеке, и пообещал хрипловатым шепотом:
– Через месяц, миледи, вы сами сможете оценить мои мужские достоинства.
Кили покраснела до корней волос, но сделала вид, что не поняла его намека.
– Пусть то, что моим кузенам не хватает сообразительности, не вводит вас в заблуждение, милорд, – предостерегла она. – Одо и Хью могут многого добиться, если ими правильно руководить. Мои кузены неукротимы, если понимают, чего от них хотят.
– Когда мы поженимся, они могут поступить ко мне на службу, принеся клятву верности, – заметил Ричард. – Мне нужны сильные и храбрые парни.
Кили изогнула черную как смоль бровь, подражая привычке самого Ричарда, так раздражавшей ее.
– Одо и Хью принесли присягу мне, – заявила она.
– У женщин в Англии нет вооруженных телохранителей, – заявил Ричард.
– В таком случае я положу начало новой моде, – с вызовом сказала Кили. – Вооруженные воины на службе у женщины не более необычное зрелище, чем румянящий щеки мужчина.
Ричард засмеялся.
– Хотите полюбоваться моими бицепсами? – спросил он.
Кили пыталась сдержать улыбку, но не сумела. Запрокинув голову, она взглянула снизу вверх на Ричарда и залюбовалась им. Он был невероятно красив и… очень коварен.
Поборов в себе желание броситься ему на шею и припасть к его губам, Кили с осуждением спросила:
– А как ваши лодыжки, милорд? Неужели произошло чудо, и вы за ночь выздоровели?
Ричард лукаво усмехнулся и придвинулся так близко к Кили, что его губы оказались всего лишь в нескольких дюймах от ее.
– Простите, любовь моя, – сказал он жарким шепотом. – Я так страстно мечтал увидеть вас, но когда вы присели на край моей постели, я не смог совладать с собой. Я понятия не имел, что ваш отец может ворваться в мою спальню. Вы прощаете меня?
Кили вздохнула и отвела взгляд в сторону. Что еще ей оставалось делать? Она не могла не простить его. Жребий был брошен, и, на счастье или на беду, ей предстояло десятого ноября стать женой графа. И Кили, глядя вдаль, кивнула, давая понять графу, что его извинения приняты.
– В таком случае давайте скрепим наше примирение поцелуем, – предложил Ричард.
Кили пристально посмотрела ему в глаза.
– То, что вы лишили меня невинности, еще не дает вам права пользоваться моей благосклонностью, – заявила она.
Ричард с недоумением посмотрел на Кили. Неужели она всерьез полагает, что потеряла невинность в его постели? Какая же она наивная и неискушенная!
– Я пришла сюда, чтобы посидеть под этим раскидистым дубом и обрести душевный покой, – сказала Кили, – но мир со своей суетой снова обрушился на меня.
– Посидеть? – с усмешкой спросил Ричард. – Да вы на днях целовали это дерево! Кстати, вы так и не рассказали мне, в какую игру недавно играли здесь со своими кузенами.
Кили смутилась. Она не знала, как долго Ричард наблюдал за ней в тот день и что именно видел. Наверное, достаточно для того, чтобы удивиться ее поведению. Что сделает граф, когда узнает, что женился на языческой жрице, наследнице древних друидов?
– Если хотите, поцелуйте сейчас дуб, чтобы он принес нам удачу, – предложил Ричард, и в его изумрудно-зеленых глазах зажглись лукавые искорки.
– Вы говорите так, как будто речь идет о развлечении. Кроме того, сегодня только графы могут целовать дуб.
– Я предпочел бы поцеловать вас.
– А я предпочитаю, чтобы вы этого не делали, – решительно сказала Кили и уперлась рукой ему в грудь. – Кроме того, мне не нужна камеристка, а вы прислали мне сразу двух.
– У графини Бэзилдон должна быть камеристка, – заявил Ричард. – Но я искренне люблю Мэй и Джун и не могу предложить место одной из них, а другой отказать. Поэтому ради мира в семье согласитесь на то, чтобы принять в услужение обеих.
Кили кивнула. Ей нравилось, что Ричард внимателен к своим близким, но выражение ее лица оставалось удрученным.
– Вы совершили трагическую ошибку, милорд, – сказала она грустно. – Этот брак принесет нам одни несчастья.
– Почему вы так думаете? – спросил Ричард.
– Я это знаю, – ответила Кили, не сводя умоляющего взгляда фиалковых глаз с графа. Ей очень хотелось, чтобы он понял ее. – Неужели вы не заметили, что я отличаюсь от других женщин?
– Заметил, – сказал Ричард и, взяв ее голову в свои ладони, склонился к ее лицу. – Я ничего не желаю знать о других женщинах, они мне безразличны.
Его дыхание обжигало ее. Кили затрепетала. Ей казалось, что Ричард слышит, как громко стучит ее сердце.
Святые камни друидов! Разве сможет она жить рядом с ним, испытывая такой накал чувств? Нет, она погибнет, сгорев в огне неистового волнения, которое охватывает ее в присутствии графа.
– У меня… у меня есть тайна, – промолвила Кили, думая, что это отпугнет Ричарда. – И я не могу открыть ее вам.
– У вас есть страшная тайна? – спросил Ричард, поддразнивая Кили, и провел пальцем по ее шелковистой щеке. – Красавица моя, у вас чистое сердце, и я читаю в нем все ваши мысли и чувства как в открытой книге. Кроме того, я без ума от ваших иссиня-черных
