граф.
– Мне становится скучно от подобных разговоров, – заявила Луиза. – Бьюсь об заклад, твоей невесте хотелось бы побеседовать совсем о другом. Не правда ли, дорогая моя?
– Почему бы тебе не рассказать о том, как прошло твое детство? – обратилась Моргана к сестре и, переведя взгляд на Луизу, продолжала: – Ваша будущая невестка была рождена вне брака. Надеюсь, она не унаследовала дурных привычек и пристрастий.
Кили вспыхнула от смущения, но что она могла возразить? Моргана сказала чистую правду.
– Веди себя прилично, – одернул герцог младшую дочь.
– Но ведь это правда! – возразила Моргана.
– Моргана, дорогая моя, – сказала графиня Чеширская, растягивая слова, – попридержите свой язычок.
– И поберегите наши нервы, – добавил Ричард, бросая рассерженный взгляд на белокурую красавицу, на которой еще совсем недавно собирался жениться.
– Главное не то, где родилась женщина, а то, что у нее в душе, – заметила Луиза Деверо, обращаясь к Моргане. – Мы можем выбирать друзей и спутников жизни, но выбирать своих родителей не в нашей власти. Их дает судьба.
– Сущая правда, – согласилась с ней графиня Чеширская, бросив на Моргану недовольный взгляд.
– Хорошо сказано, – промолвил герцог.
В этот момент Кили почувствовала, как брат толкнул ее в бок. Посмотрев на него, она увидела, что он тайком показывает ей фигу. «Как я могла забыть этот странный английский обычай, связанный с праздником Сэмуинн?» – коря себя, подумала Кили.
– Миледи, вы так мило защищали меня, – сказала она своей будущей свекрови, – что я чувствую себя обязанной выразить вам вот эти чувства…
И, подняв правую руку, Кили сложила пальцы в кукиш.
Все присутствующие, кроме графа, застыли в ужасе, раскрыв рты от изумления. Ричард вскочил с места и, схватив Кили за руку, поспешно вывел ее из комнаты.
– Черт возьми, что вы творите? – возмущенно спросил он, когда они оказались в коридоре. – Неужели именно так вы представляете себе поведение цивилизованного человека?
– А разве мне нельзя выразить вашей матери чувство приязни? – спросила Кили, испуганная тем, что Ричард не на шутку рассержен.
– Выразить моей матери чувство приязни? – переспросил он. – Дорогая моя, ваш грубый жест означает «да пошла ты!».
Ричард рассмеялся, поражаясь ее наивности.
– Святые камни! Генри разыграл меня! – вскричала Кили, всплеснув руками. – О, Ричард, значит, я оскорбила вашу матушку! Что же мне теперь делать?
Граф заключил ее в объятия.
– Мне очень нравится, когда вы произносите мое имя, – хрипловатым от сдерживаемой страсти голосом промолвил он.
– Все потеряно, – простонала Кили, не слушая его. – Я никогда больше не смогу предстать перед лицом вашей матери.
– Нет худа без добра, дорогая моя. На нашей свадьбе посаженой матерью могла бы стать королева Елизавета.
Кили не могла сдержать смех.
– Я постараюсь найти нужные слова, чтобы все объяснить, – сказал он наконец, беря ее за руку.
Когда жених и невеста вошли в столовую, за столом царила неловкая тишина. Все присутствующие слышали, не разбирая слов, сначала сердитый голос графа, а затем его смех.
Ричард кашлянул, прочищая горло, и, стараясь спрятать улыбку, сказал:
– По- видимому, Кили стала еще одной жертвой розыгрыша Генри. Он уверил ее, что этот жест означает «я люблю тебя».
– Простите меня, пожалуйста, – обратилась Кили к матери графа, а затем, взглянув на брата, пригрозила: – Я придушу тебя за твои проказы!
– Да ладно тебе, – сказал Генри, ухмыляясь и, очевидно, не испытывая ни малейшего раскаяния. – Это был самый гениальный розыгрыш в моей жизни. По сравнению с ним жареного Энтони можно считать просто забавой. – И, взглянув на графа, добавил с загадочным видом: – Для вас мы тоже кое-что придумали, но вам придется немного подождать.
Ричард хмуро посмотрел на Генри.
– Я с огромным наслаждением помогу Кили расправиться с тобой, – заявил он.
– И я тоже, – подала голос Моргана.
– Я тоже не отказала бы себе в таком удовольствии, – предупредила их графиня Чеширская.
Кили взглянула на мать Ричарда.
– Не хотели бы вы принять участие в праздновании кануна Дня всех святых сегодня вечером? – спросила она.
Луиза Деверо улыбнулась, любуясь красотой своей будущей невестки.
– Дорогая моя, для меня нет большего удовольствия, чем повеселиться вместе с вами.
Сидевший рядом с ней дядя Хэл негромко кашлянул.
– Впрочем, есть одно занятие, которое я нахожу более увлекательным, – с улыбкой заметила Луиза, подмигнув своей будущей невестке.
– Скажите какое, – не подозревая, о чем говорит Луиза, промолвила Кили, – и мы включим это развлечение в наш сегодняшний праздник.
Все присутствующие расхохотались, и Кили зарделась, не понимая, что смешного она сказала.
– Мама намекала на то, чем занимаются любовники, – шепотом объяснил ей Ричард, наклонясь к самому уху Кили. – И чем мы с тобой займемся ровно через десять ночей…
Глава 11
«Чем занимаются любовники…» – эти слова графа не выходили у Кили из головы.
Она вспоминала обжигающее дыхание графа, щекочущее ухо, и ее охватывало чувство томления. «Может быть, это и есть страсть?» – спрашивала себя Кили, стоя у окна спальни и глядя вдаль невидящими глазами. Его губы, сильные руки, ласкающие ее обнаженную грудь, его жгучий взгляд…
Кили тряхнула головой, возвращаясь к действительности. Граф занимал в ее жизни все более важное место. Но Кили не хотела отдавать свое сердце мужчине, тем более английскому аристократу.
Заметив, что уже смеркается, Кили улыбнулась в предвкушении праздника. Сэмуинн не за горами.
Она посмотрела в окно, стараясь разглядеть тот участок сада герцога, который располагался у Темзы. Всю вторую половину дня Одо и Хью упорно трудились, выкладывая там большой круг из камней для костра. В круг для растопки они положили веточки священного тиса, символизирующего вечность. Теперь уже все было готово для волшебного праздника.
Одетая во все черное, Кили скорее походила на помощника конюха, нежели на просватанную девушку, у которой вскоре должна состояться свадьба. На ней были облегающие фигуру брюки, просторная рубаха, кожаная безрукавка и высокие ботинки. Волосы спрятаны под черную шерстяную кепку.
– Я нашел пробку, – сообщил Генри, врываясь в комнату сестры.
Кили повернулась лицом к брату.
– Я подобрала тебе костюм для сегодняшнего вечера, – с улыбкой сказала она.
– Но переодевшись в женский наряд, я не смогу ухаживать за девушками на празднике, – проворчал Генри.
– Согласно древней традиции, на Сэмуинн надо переодеваться в костюм противоположного пола, – объяснила Кили. – Кроме того, тебе таким образом удастся подслушать очень много интересного, ты узнаешь, что они думают о твоей удали и как к тебе относятся.
Генри прищурил голубые глаза.
– Ты меня разыгрываешь, да? – подозрительно спросил он.
Кили рассмеялась.
– Клянусь, это правда, – сказала она. – Надень вот это платье.
Генри натянул поверх своей одежды фиолетовую шерстяную юбку, льняную блузку, а затем черный плащ с капюшоном. – Не открывай своего лица, – предупредила его Кили. – Пусть все думают, что ты – это я.
– Мне нужна парочка дынь, – сказал Генри.
– Зачем? – с недоумением спросила Кили.
На лице Генри появилась хитрая улыбка.
– Как я могу выдавать себя за девушку, если у меня нет грудей? Мне, конечно, хочется сделать себе большие.
Кили покраснела.
– Но, поскольку я изображаю тебя, мне будет достаточно заложить за корсаж блузки две ягоды крыжовника, – продолжал Генри.
– Очень остроумно, – сказала Кили, шлепнув его по спине. – Ты действительно похож на девушку.
– Повернись, – попросил Генри сестру и, внимательно оглядев ее, сказал: – Невероятно, но ты вылитый помощник конюха.
Насадив пробку от бутылки с вином на кинжал Генри, Кили подошла к камину и подержала ее над огнем до тех пор, пока она не обуглилась, а потом дала пробке остыть.
– Стой спокойно, не шевелись, – велела Кили брату и начала мазать его лицо жженой пробкой, приговаривая: – Злые духи не смогут узнать нас и не последуют за нами в дом, если мы перепачкаем сажей наши лица.
– Жаль, что сейчас не полнолуние, – посетовал Генри.
– Мы всегда празднуем Сэмуинн в то время, когда луна невидима, – сказала Кили. – И никогда в период полнолуния после осеннего равноденствия.
– Но почему?
– Заглянуть за горизонт в потусторонний мир можно лишь тогда, когда твое земное зрение ослабевает.
Генри усмехнулся.
– Порой ты говоришь странные вещи, сестра, – заметил он.
Взяв жженую пробку из рук Кили, он измазал ее лицо и поставил большую черную точку на кончике ее носа.
Захватив веточки тиса, брат и сестра направились к двери. Осторожно выглянув в коридор, Генри осмотрелся. Казалось, на этаже не было ни души. Махнув Кили, чтобы она следовала за ним, Генри пошел к лестнице.
Из зала доносились приглушенные голоса слуг. Генри и Кили не хотели, чтобы кто-нибудь видел их переодетыми до начала праздника.
– Может быть, подождем, пока все уйдут? – прошептал Генри.
– Давай лучше добежим до двери, – предложила Кили. – И скроемся прежде, чем нас кто-нибудь узнает.
Генри кивнул, соглашаясь с сестрой.
– Раз… два… три!
Кили и Генри, сорвавшись с места, понеслись наперегонки вниз по лестнице, миновали
