промолвил Ричард тихим угрожающим голосом, и его изумрудно-зеленые глаза вспыхнули мрачным огнем.
– Успокойся, Деверо, – сказал Уиллис. – Это всего лишь танец.
– Ты оставил меня здесь одну, на произвол судьбы, – напомнила Кили мужу.
Танцующие вокруг пары старались приблизиться к ссорящимся, чтобы подслушать, о чем они говорят.
– Я запрещаю тебе танцевать с этим человеком, – заявил Ричард. – Выбери себе другого партнера.
Кили пришла в негодование. Ее муж мог танцевать и флиртовать с кем угодно, а она должна стоять в одиночестве и ждать, пока он соизволит к ней вернуться.
– На нас обращают внимание, милорд, – заметила Кили, стараясь сохранять спокойствие, что давалось ей с большим трудом.
– Не выводи меня из себя! – взревел Ричард и, обуреваемый ревностью, схватил Кили за руку.
Кили размахнулась и дала мужу звонкую пощечину. Резко повернувшись, она с гордо поднятой головой направилась к выходу. Оказавшись в коридоре, Кили подхватила юбку и бегом бросилась в свою комнату.
Ее возмущало то, что Ричард приказал ей быть общительной и тут же выставил на посмешище. Кили кипела от гнева, расхаживая перед камином. Да как он смеет…
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в спальню ворвался Ричард.
– Держись подальше от Смайта, – процедил он сквозь зубы, надвигаясь на Кили. – И вообще прекрати поощрять ухаживания других мужчин.
Кили открыла было рот, чтобы ответить, но Ричард не дал ей этого сделать.
– Не отрицай свою вину, – сказал он. – Я не слепой и хорошо вижу, как другие мужчины пялятся на тебя.
– Ты путаешь меня с собой, местоположение веснушки на твоей интимной части тела известно всем дамам при дворе, они в восторге от нее! – выпалила Кили, прерывая гневную тираду графа.
– С меня достаточно! – в бешенстве воскликнул Ричард. – Остаток вечера ты проведешь здесь, в этой комнате. Подумай о своем поведении!
И, выбежав из комнаты, он громко захлопнул за собой дверь. Чувствуя себя глубоко оскорбленной, Кили бросила ему вслед в сердцах:
– Чтоб ты сломал большой палец на ноге!
Внезапно Кили услышала крик и громкий стук падения тела в коридоре. Распахнув дверь, она застыла на пороге, увидев растянувшегося на каменном полу графа.
Подняв на нее свои изумрудно-зеленые глаза, он промолвил смущенно:
– Поспешишь – людей насмешишь.
Кили захлопнула дверь и, зажав рот рукой, постаралась приглушить рвущийся из груди смех. Однако мысли о том, что ее брак был ошибкой, быстро отрезвили ее и отбили желание веселиться. Она всегда жаждала иметь отца и дом. Для Кили было полной неожиданностью то, что герцог признал и полюбил ее, и она не могла поверить, что ей так сказочно повезет и сбудутся обе ее мечты. Кили не сомневалась, что никогда в жизни не обретет свой дом.
Выросшая в Уэльсе, Кили понимала, что никогда не приспособится к странному английскому образу жизни, хотя и останется здесь ради ребенка, который должен появиться на свет. Кили казалось, что она могла бы жить и без Ричарда, если бы только он, и расставшись с ней, оставался любящим отцом для их общих детей. Кили твердо решила, что завтра утром вернется в дом Деверо, с мужем или без него.
От этой мысли у Кили сразу же улучшилось настроение, и, упаковав несколько самых необходимых вещей в кожаную сумку, она легла спать в лучшем расположении духа, чем проснулась.
Надеясь избежать продолжения ссоры с женой, Ричард вернулся в спальню позднее, чем обычно. Он быстро разделся в темноте, не зажигая свечи, бросил одежду на пол, а потом лег в постель, прижался к спящей жене и скоро уснул.
Казалось, что он совсем недавно погрузился в глубокий сон, но тут вдруг громкий стук, похожий на удары молота по наковальне, вернул его снова к действительности. Это гулко стучала кровь в его тяжелой голове. Ричарду было трудно приподнять веки. «О Боже, – подумал он, – зачем я выпил так много вина?» Он протянул руку, чтобы обнять жену, но ее не было на постели. Услышав тихий шорох, Ричард понял, что это Кили ходит по комнате.
– Сколько времени? – спросил он, не открывая глаз.
– Еще очень рано.
Почувствовав, что Кили стоит рядом с кроватью, Ричард открыл наконец глаза и увидел, что она кладет пергамент на подушку. Ослепленный яркими лучами солнца, бившими из окна, он прищурился, почувствовав острую резь в глазах и боль в голове.
– Что это? – спросил он, бросив взгляд на пергамент.
– Записка тебе, – ответила Кили.
– Записка? От кого?
– От меня.
Ричард изогнул медно-рыжую бровь, выражая недоумение.
– И что же в ней написано?
Взяв с пола кожаную сумку, Кили повернулась и сказала:
– Я еду домой.
Ричард застонал. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось разбираться с новыми проблемами, такими, например, как сбежавшая жена. Почему эта чертовка не может подождать, когда его мысли прояснятся и голова перестанет трещать от боли?
– Я запрещаю тебе покидать эту комнату, – сказал Ричард тоном, не терпящим возражений.
– Дорогой мой, добавь целебные травы, помогающие от лихорадки, в кружку с подогретым сидром, размешай и выпей. Головная боль пройдет, – промолвила Кили с лучезарной улыбкой и вышла из комнаты.
Ричард вскочил с кровати и, подбежав к двери, распахнул ее. Однако он вынужден был остановиться на пороге.
Проходившая мимо служанка подмигнула ему и, смеясь, воскликнула:
– Оказывается, слухи верны! У вас действительно большая веснушка на кончике…
Ричард захлопнул дверь и стал озираться, пытаясь отыскать одежду, которую прошлым вечером разбросал по полу. Но его аккуратная жена уже успела свернуть ее и убрать в шкаф, и Ричард впустую потратил пять минут на поиски своих панталон, рубашки и туфель.
Когда он снова открыл дверь и ринулся было из комнаты, то чуть не споткнулся о поднос с завтраком, который успели поставить, пока он одевался. Ричард замер на мгновение, а потом нагнулся и поднял его. На подносе лежали сваренные вкрутую яйца, сыр, хлеб и горка нарезанной ветчины. Ричард взглянул на аппетитные ломтики мяса, но от мысли о еде его затошнило. Большое количество вина, выпитого им накануне, лишило его аппетита, на который он обычно не жаловался.
Его взбалмошная жена совершенно не беспокоилась о ребенке, которого носила под сердцем. Отправившись на пустой желудок в Уэльс и моря себя голодом, она подвергала его жизнь опасности. Ричард решил сначала затолкать в рот Кили весь завтрак, который стоял на подносе, начав с ненавистной ей ветчины, а затем запереть ее в комнате.
Выбежав из дворца, Ричард увидел Кили. Она неторопливо шла через лужайку. По ее виду и неторопливой походке нельзя было сказать, что она беглянка. Любуясь округлыми линиями ее бедер, Ричард невольно улыбнулся. Его головная боль немного утихла. Красота жены, словно бальзам, благотворно влияла на здоровье и расположение духа графа.
«Приказной тон и чтение нотаций не сделали эту своенравную колдунью более покладистой, – подумал Ричард. – Может быть, легендарное обаяние Деверо окажется более действенным?»
Войдя в тускло освещенную конюшню, Ричард увидел Кили, стоявшую у открытого стойла Мерлин, и вздохнул с облегчением. У нее по крайней мере хватило ума не поднимать тяжелое седло. Мерлин седлал Хью. А Одо в это время пытался отговорить кузину ехать в усадьбу Деверо. Когда граф приблизился, все трое обернулись и вопросительно уставились на него.
– Завтрак подан, – сказал Ричард с пленительной улыбкой на устах.
– Я никогда не завтракаю, – заявила Кили, на которую, по-видимому, не подействовали его чары.
– Не забывай, что ребенку необходимо питание.
– Я пообедаю попозже.
Отвернувшись от мужа, Кили погладила Мерлин по носу.
Ричард поставил поднос на землю. Боясь сорваться, он посчитал в уме до десяти, а затем на всякий случай продолжил счет. Он по натуре не был вспыльчивым человеком, однако жена, с ее несносным характером, легко выводила его из себя. По ее милости в нем проявлялись его худшие качества. Впрочем, и лучшие тоже.
– Неужели ты собираешься ехать в Уэльс одна? – спросил Ричард.
Обернувшись, Кили удивленно взглянула на него.
– Я не собираюсь ехать в Уэльс.
– В таком случае куда же ты отправляешься? – спросил Ричард, с трудом сдерживая себя и стараясь говорить, не повышая голоса.
– В усадьбу Деверо.
Ричард успокоился и подошел ближе.
– Мне хотелось бы поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь, – сказал Ричард.
– Хорошо, – согласилась Кили. – Что именно ты хочешь обсудить со мной?
Ричард открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут раздался громкий голос Одо:
– Нет, Мерлин! Прекрати, мерзкая лошадь!
Бросив взгляд через плечо, Кили увидела, что Мерлин пожирает их завтрак.
– Успокойся, – обратилась она к кузену. – Пусть себе ест на здоровье.
– Кили, почему ты решила уехать? – спросил Ричард.
– Я уже говорила тебе об этом. Я не могу привыкнуть к жизни при дворе.
– Но почему?
Кили потупила взор, как будто испытывала смущение, высказывая свои заветные мысли.
– Жизнь при дворе разрушит наш брак. Ты или не обращаешь на меня никакого внимания, или ругаешь за совершенные мной ошибки. Может быть, живя в усадьбе Деверо, я не буду вызывать так часто недовольство у тебя.
– Это не ты вызываешь у меня недовольство, – сказал Ричард, приподняв ее голову за подбородок и вглядываясь в любимые фиалковые глаза. – По правде говоря, жизнь при дворе не кажется мне привлекательной, но я обещал Елизавете остаться здесь до
