они увидели свою жертву. Когда молодой человек, ехавший не спеша, приблизился, Одо подал Хью знак, и братья выскочили из кустов. Один из них оказался позади всадника, а другой загородил ему дорогу. Испуганная лошадь встала на дыбы, и с головы одетого в черное платье незнакомца упала шляпа, под которой оказалась густая копна ярких медно-рыжих волос. Молодой человек схватился за шпагу, но его рука застыла на эфесе, когда он почувствовал, что ему в спину уперлось острие клинка.
– Кто посмел поднять руку на приближенного королевы?! – вскричал граф Бэзилдон.
– Тот, кто путешествует по этой дороге, отныне обязан платить пошлину, – заявил Одо. – А мы – ее сборщики.
– Отдайте нам свой кошелек, высокородный могущественный лорд, – сказал Хью.
Ричард Деверо удивленно взглянул на парней, обратившихся к нему с дерзким требованием.
– И вы осмелились грабить графа Бэзилдона? Да как вам такое только в голову могло прийти!
– Нам это не только пришло в голову, – парировал Одо, – но мы и осуществляем задуманное. Отдайте мне вашу шпагу и кинжал!
Но Ричард и не подумал выполнить его требование.
– Поторопитесь, – сказал Хью. – Или вы пожалеете о том, что не подчинились нашему приказу.
Ричард медленно вынул шпагу из ножен и, делая вид, что передает ее Одо, намеренно задел стальным клинком бок своей лошади. Та заплясала под ним, и он, вынув ногу из стремени, сильно пнул коня, на котором сидел Одо, а затем метнул шпагу эфесом вперед в лицо Хью.
– Беги! – воскликнул Хью, теряя равновесие и желая теперь только одного – чтобы его старший брат спасся бегством.
Упав с лошади, Хью поднялся на ноги и заковылял к придорожным зарослям, пытаясь скрыться от англичанина. Но тот быстро нагнал его и начал избивать.
– Ты у меня сейчас проглотишь собственные зубы! – вскричал разгневанный Деверо, нацеливая кулак в челюсть Хью, но тут же со стоном упал на землю как подкошенный.
– Ты убил его? – с ужасом спросил Хью, глядя на подоспевшего на помощь брата.
– Да я его просто дружески похлопал по плечу. Он скоро придет в себя.
– И поднимет тревогу, – добавил Хью, дотрагиваясь до шеи с таким видом, как будто он уже чувствовал, как на ней затягивается петля. – Мы должны задержать его.
Одо задумался на минуту.
– Если мы уведем его лошадь, то выиграем время и, забрав Кили, сумеем скрыться.
– Значит, теперь нас можно будет обвинить не только в разбое на большой дороге, но и в краже лошади, – простонал Хью.
– Не вешай нос, – подбодрил его Одо. – Англичане не смогут повесить тебя дважды.
И бравые ребята принялись обчищать карманы графа, обшарив их в поисках денег и ценных вещей. Прежде чем уехать, Хью достал один из сердоликов и вложил его в руку графа.
– Это для того, чтобы Кили не ругала нас за содеянное, если, конечно, она вообще узнает о том, что мы натворили, – объяснил Хью, поймав вопросительный взгляд брата.
– Сними с него сапоги, – распорядился Одо. – Босой он будет долго добираться до Ладлоу.
Вскочив на коней и взяв поводья лошади графа, Одо и Хью покинули место происшествия.
Через некоторое время Ричард Деверо открыл глаза. Он долго смотрел в голубое безоблачное небо, лежа на спине, потом сел. Дотронувшись рукой до ноющего затылка, он огляделся вокруг в растерянности. Где его лошадь и сапоги?
– Проклятые разбойники, – пробормотал он.
И тут Ричард заметил, что в его левой руке зажат какой-то камешек. Это был коричневый сердолик. Неужели негодники подобным образом заплатили ему за похищенное имущество? Рядом с Ричардом на земле лежала его шляпа.
Держа в одной руке сердолик, а в другой свой головной убор, Ричард встал на ноги. Он решил, что камешек послужит ему вечным напоминанием о злодеях и их преступлении.
«Если они когда-нибудь попадут мне в руки, – подумал он, – то проклянут тот день, когда родились».
И, дав себе такое обещание, Ричард отправился в путь. Ему предстояло подвергнуться самому унизительному в его жизни испытанию – босиком дойти до замка Ладлоу.
– Ох! – воскликнул он, наступив голой пяткой на острый камень.
Строя планы мести, Ричард довольно быстро добрался до замка. И только смех вооруженной стражи Толбота вывел его из задумчивости и вернул к суровой действительности, не дав до конца насладиться теми картинами расправы с двумя наглецами, которые граф рисовал в своем воображении.
Ричард прошествовал с гордо поднятой головой под аркой ворот и вошел во внутренний дворик. И хотя лицо его пылало от стыда, граф Базилдон делал вид, что не слышит насмешек и удивленных возгласов обитателей замка.
– Черт возьми, Деверо, что вы вытворяете?! – воскликнул стоявший на крыльце Роберт Толбот.
Повернувшись, Ричард увидел герцога Ладлоу и его любовницу леди Дон, графиню Чеширскую.
– Я прибыл, чтобы посвататься к леди Моргане, ваша светлость, – ответил граф с невозмутимым видом.
– Вы шли сюда босиком от самого Лестера?
– Меня ограбили, болван! – оборвал его Ричард, который никому не позволял издеваться над собой.
– Примите мои извинения за причиненные вам неудобства, – сказал Роберт Толбот, жестом приглашая Ричарда войти. – Буду рад предложить вам воспользоваться моим гардеробом. Заверяю вас, что мы поймаем злодея и повесим его.
– Обыщите окрестности и схватите двух верзил, – сказал Ричард.
– Верзил? – переспросил Толбот, решив, что он ослышался.
– Ну да, то есть двух парней очень высокого роста, – добавил Ричард. – Они говорят с акцентом, по-моему, уэльским.
– Это очень странно, – заметил Толбот.
Леди Моргана Толбот, выйдя из парадного зала, проводила удивленным взглядом отца и разутого графа Базилдона, удалявшихся по коридору.
– Что случилось? – спросила она проходившую мимо графиню Чеширскую.
– Деверо собирается посвататься к вам, – ответила леди Дон, лукаво улыбаясь. – У графа очень красивые пальцы на ногах. Леди Мэри и леди Джейн говорили мне, что скрытые от нескромных глаз прелести графа даже превосходят те, которые может лицезреть посторонний.
Моргана Толбот бросила на похотливую графиню негодующий взгляд, но ее любопытство было слишком велико, и она подавила в себе враждебные чувства к любовнице отца.
– И что же это за прелести?
– О, у Деверо есть то, чего нет у других мужчин. Например, веснушки на кончике его… – Не договорив, графиня Чеширская рассмеялась и направилась вслед за мужчинами.
Глава 3
От цветущих живых изгородей и лиловых астр в садах в воздухе распространялся легкий аромат, предвещая наступление полнолуния и осеннего равноденствия, когда день и ночь находятся в полной гармонии. Лондонские христиане готовились к Михайлову дню, а крестьяне из окрестных сел – к празднику урожая.
Были и те, кто находился в предвкушении совсем других торжеств. Ведь культ святого Михаила заменил культ языческого божества Солнца.
Тихий вечер опустился на Англию. Еще не начинало смеркаться. В небольшой дубовой роще на вершине Примроуз-Хилл, холма примул, стояли трое – два огромного роста парня и миниатюрная темноволосая девушка.
– Нет, малышка, мне это не нравится, – сказал Одо. – Если нас сейчас увидят, тебя сожгут как ведьму.
– И нас вместе с тобой как двух колдунов, – добавил Хью.
– Духи этой рощи не дадут нас в обиду, – промолвила Кили.
Она надела белый ритуальный балахон поверх лиловой шерстяной юбки и льняной блузки и накинула капюшон на свои иссиня-черные волосы.
– Ограбление лорда в Шропшире навлекло на нас серьезную опасность. Зло, которое мы причиняем другим, возвращается к нам сторицей.
– Вот черт, – пробормотал Хью, – но мы же сказали, что раскаиваемся в содеянном.
– Когда ты перестанешь корить нас за этот проступок, малышка? – спросил Одо. – Мы оставили лорду сердолик, чтобы тот оберегал его.
Губы Кили дрогнули, но она промолчала. Взяв восемь камней, которые передал ей Одо, она произнесла:
– Мэдок Ллойд ранил мою душу. Если я сейчас не увижу Олбан Элуд, Свет Воды, рана нагноится и отравит меня.
Выйдя на середину дубовой рощи, Кили выложила из камней большой круг, оставив с запада вход в него. Между камней она положила ягоды бузины, черники, дикой сливы и терна.
– Идите сюда! – позвала Кили кузенов. – Внутри крута вы будете в полной безопасности.
Но Одо и Хью отказались. Они не должны были терять бдительности, чтобы в нужный момент защитить Кили от незваных гостей. Войдя в круг с западной стороны, Кили закрыла вход, положив последний, восьмой камень.
– Пусть тревожные мысли останутся снаружи, – промолвила она.
Повернувшись три раза по часовой стрелке, Кили встала лицом на запад, где уже садилось солнце. Закрыв глаза и слушая собственное дыхание, она дотронулась до кулона, драгоценные камни которого переливались в закатных лучах.
Дрожь охватила Кили. Она любила ритуалы, совершать которые научила ее мать, но без Меган, обладавшей особым даром, чувствовала себя очень неуверенно.
Промолвив слова древнего заклинания, она обошла круг и, собрав разложенные между камней ягоды, положила их в середину.
– Благодарю тебя, великая богиня мать, за те плоды земли, которые ты нам даруешь, – произнесла Кили. – Благодарю духов этих величественных дубов, которые даруют нам пищу, воздух и дерево, чтобы мы могли построить наши дома и согреться у очага.
Кили помолчала, а затем, повернувшись три раза и воздев руки к небу, громко сказала:
– Духи пути моего, дайте мне услышать, что возвещают деревья. Духи предков моих, дайте услышать, что шепчет ветер.
