Не хряснулась: меня поймали.
– Не умеешь – так не берись, – досадливо проворчал Инк, старательно пряча недопустимый на официальной аудиенции смех.
– Я как лучше хотела. – Решив, что уделила достаточное внимание этикету, я беззастенчиво уселась на одно из кресел и уставилась на Инка в упор.
– Что ты хотела мне сказать? – начал он.
– Когда? – «искренне» удивилась я.
– На поляне в День Весны, – терпеливо напомнил эльф.
– Ах, это, – я небрежно махнула рукой, – да это ерунда! Лучше объясни, зачем ты вызвонил меня из самой Окейны.
Его Первородие досадливо передернул плечами:
– Иньярра, ты говорила, что тебе есть что мне сказать.
Я наклонилась вперед и насмешливо протянула:
– Ты первый.
– Я король, – веско напомнил он. – Где ты видела короля, первым отчитывающегося перед подданными?
Я усмехнулась, позволив черному огню заполнить радужку:
– А где ты видел ведьму, уважающую королей?
Возмущению эльфа не было предела, а я не выдержала и расхохоталась.
– Инк, брось! Прекрати разыгрывать из себя великого вершителя судеб – и я прекращу изображать из себя злостную нарушительницу законов, плюющую в образа и подметающую пол королями.
Он подумал, горько рассмеялся и присел рядом.
– Ладно, йыр с тобой. Говори давай, хватит душу томить!
Я чуть наклонила голову:
– Значит, так… В Мисвале мутировал Лес. Причем без видимых причин. В Окейне ставят купол, чтобы спастись от заморозков, а на улицах хлещет дождь. В иллюзии Варильфийта я убила бозувольта, а час назад отправила в Нучер домовенка и полуденницу… – Я выдержала лукавую паузу и добавила: – Что-то заинтересовало? Вопросы есть?
Вопросов не было. Были неестественно широко распахнутые глаза и незакрывающийся рот. Я с сожалением попыталась оправдаться:
– Ты сам хотел… Ну… скажи что-нибудь!
Он сказал. Но это – не для летописей.
– Лучше бы молчал! – фыркнула я.
– Угу, – с усилием промычал он. – А Храмы, часом, под землю не ушли?
– Все шутишь! – фыркнула я.
– Ладно, – посерьезнел он, переваривая шокирующие новости. – А ты с Хранящими связываться не пробовала? Может, они чего заметили?
– Пробовала, – вздохнула я, – с Таирной. Спросила, почему могут происходить такие глобальные изменения.
– А она? – живо заинтересовался эльф.
Я пожала плечами:
– Сказала, что при запрещенной некромантской волшбе, при совмещении двух Веток и при рождении трех ведьм одновременно.
– Не проверяла? – спросил он.
– Да как сказать… Некромантов, способных на такую волшбу, чтобы весь мир с ума сходил, можно по пальцам пересчитать. Вряд ли они бы стали заниматься запрещенным колдовством такого уровня, что ими заинтересуются сами Хранящие. Слишком легко вычислить колдуна по волшбе. Рождение ведьмы – даже одной – мы все втроем бы почувствовали: я даже сейчас чувствую, что с Хранящими все в порядке, только Тая чем-то расстроена. Что уж говорить о появлении на свет еще одной сестры? А вот по поводу
– В общем, хорошего мало, – подытожил Инк.
Я расстроенно кивнула:
– И не говори. Кстати, а что ты хотел мне показать?
Он криво усмехнулся:
– Знаешь, в масштабах того, что ты сказала, это уже потеряло всякую значимость.
– И все-таки?
Он с сомнением покачал головой, но, зная, что я не отстану, все-таки встал и протянул мне руку:
– Пошли.
