– Ладно, пока хватит, – Драга положил остывший прут назад, в огонь. – Пора подкормить хозяина, черт бы его подрал!
Чародей направился к выходу, на пороге обернулся.
– Надеюсь, мы еще свидимся? – он улыбнулся своей шутке и покинул подвал.
Вскоре в подземелье спустились крепкие гридни, волочившие за собой изрядно избитых бородатых мужиков разбойничьего вида. Несмотря на свое полубессознательное состояние, они так и сыпали ругательствами.
Княжьи люди, впрочем, никак не реагировали. И только когда работа была закончена, а разбойники смирно лежали, вытянутые по струнке, один из гридней дал волю чувствам и от души залепил ближайшему бородачу затрещину. Голова мужика дернулась и его вопли разом стихли.
– Не стоило тебе упоминать мою мать, собачье дерьмо, – потирая кулак, сказал гридень.
– Осторожней! – предупредил его товарищ. – Он не должен сдохнуть здесь, им еще на колу надо покорячиться.
Когда они проходили мимо витязя, тот не удержался, крикнул:
– Вы хоть знаете, ребята, кому служите? Вашего князя уже давно нет в живых! Этот Драга – колдун, одевший личину князя! Разве не видите? Он даже от имени князя отказался! Вашему Болеславу и в голову бы не пришло изменить свое имя!
Одни из воинов шагнул к нему вплотную, тихо сказал:
– Лжешь, собака, – воин сплюнул под ноги витязю. – Но, даже если ты и прав, это ничего не меняет.
– Да как ты… – ахнул витязь. – Что ты говоришь? Ты же присягал князю!
– Какому князю? – взъярился гридень. – Тому, кто полгода не платил нам? Не выдавал оружие, одежду, еду? Из-за которого разбежалось полдружины? Который на старости лет выжил из ума, и только пьянствовал? В то время как всякое ворье растаскивало казну и княжество? Ты об этом князе говоришь? Если он мертв, то я только рад этому! И сейчас мне все равно, кто разгребает то дерьмо, что осталось от настоящего князя, будь он хоть трижды колдун! Главное, что он его разгребает!
– Как бы там ни было, я – дружинник великого князя и вы все… – гордо начал Ладомир, но его перебили.
– Да, конечно, – глумливо согласился воин. – А я волхв Белояр!
Второй гридень хохотнул, хлопнул товарища по спине, и они ушли.
– Дурни! Вы еще пожалеете! – прорычал витязь.
Вновь загрохотала входная дверь и на пороге показался Драга.
– Хорошие парни, не находишь? – усмехнулся он. – Надеюсь, теперь ты хорошо прочувствовал, как условны в этом мире добро и зло, правда и кривда?
Ладомир не ответил, буравя князя ненавидящим взглядом. Драга подошел к одному из бородачей.
– А теперь, витязь, смотри и трепещи. Скоро тебя постигнет та же участь.
Чародей склонился над разбойником. Черные жвала вонзились ему в грудь, и бородач взвыл страшным голосом, забился в путах. От его воплей очнулся второй разбойник и с ужасом уставился на соседнее ложе.
– Что он делает? – заорал он. – Что он с ним делает? Скажите, ради всех богов, что он делает?!
Наконец, не выдержав зрелища, разбойник отвернулся и зажмурил глаза. И только витязь продолжал смотреть, впитывая каждый звук, каждый вопль и наливаясь черной ненавистью.
Чародей оторвался от жертвы, оставив на теле пару небольших отверстий против сердца. Но человек еще жил, если, конечно, можно было назвать жизнь без души жизнью.
В подземелье воцарилась тишина, прерываемая лишь шагами Драги, подходившего ко второй жертве.
– Теперь ты, парень, – обратился к нему Драга. – Я слышал, тебя интересует, что я сделал с твоим приятелем? Охотно отвечу – я вынул из него душу. Надеюсь, теперь тебе станет гораздо спокойнее, не так ли?
Жвалы Драги пробили ему грудь и разбойник отчаянно завизжал. Но вскоре его вопли стихли, а на ложе осталось лежать жалкое подобие человека – с пустыми вытаращенными глазами, и открытым ртом, истекающим слюной.
Драга вынул чистый платок, промокнул несколько капель крови, залетевших в лицо, и повернулся к витязю. Заметив его наполненный ненавистью взгляд, удивленно вскинул брови.
– Тебя никак взволновала судьба этого отребья? Успокойся, они живы и, в целом, здоровы. Они преступники и душегубы, поэтому их ждет кол. А что касается их душ, так не все ли равно, где отбывать вечные муки – у Ящера или у паучьего владыки?
– Неужели Ящер отдаст ему свою добычу? Неужели человеческий бог слабее паучьего?
– Много ли мы знаем о животном царстве, дружище? А о царстве насекомых и того меньше. Между тем, паучье племя пережило не одного человеческого бога. Кстати, у Великого Мизгиря есть любопытная версия сотворения мира, в которой нашему Роду уделено весьма скромное место.
Драга двинулся к выходу.
– Сейчас я покину тебя, ибо скоро утро и мне нужно немного вздремнуть. Нелегко, знаешь ли, разбирать княжеские дела, запустил их покойник, ох, запустил, впрочем, иного я и не ожидал. А ты не расстраивайся, вечером мы снова увидимся.
