И цепкий, едва не утащил к себе в гости!
Тяжело дыша, Ладомир присел возле еще шевелящегося обитателя реки. Из раны на груди омутника обильно струилась кровь.
– Ты что же это, приятель, озверел? – потыкал в него пальцем витязь. – На своих стал бросаться?! Так ведь я и утопнуть мог.
– Мог… – слабеющим голосом забормотал омутник. – Жаль, не смог.
– Тебе вроде прошлый раз запретили нас трогать?
– Скоро вы все умрете! Вас раздавят как букашек! – омутник забулькал, то ли смеясь, то ли в предсмертной агонии, и вскоре издох.
– Вот и заводи дружбу с такими, – заметила Виста, бросив взгляд на Лютого.
– Сдох, гад, сдох и ничего не сказал, – расстроился Ладомир, зло сплюнул. – Столько возни и все впустую.
– Ладомир, можно я шкуру с него сниму? – спросил Лютый. – Я знаю места, где за нее неплохие деньги дадут.
– Я ее продырявил, – отмахнулся Ладомир.
– Это не беда. Конечно, цену сбавят, но все равно деньжат отвалят неплохих.
Ладомир покачал отрицательно головой.
– Нет, Лютый. Не зверь все-таки, хоть и гадина, но с мозгами. Не по людски будет.
– Что значит не по-людски? Это же нечисть.
– То и значит, что не по-людски.
Витязь ухватил омутника за хвост и, раскрутив как следует, закинул едва ли не на середину речки.
– Пусть свои хоронят, – буркнул Ладомир.
Словно услышав его, из глубины омута показалась огромная жабоподобная морда. Виста оцепенела. Она готова была спорить, что видит самого настоящего водяного! Это существо выглядело куда мощнее и опаснее омутника, а ведь она и омутника в свое время недооценила.
Она убрала руку с меча, он здесь не помощник, постаралась расслабиться, дабы закрепощенные мышцы не мешали течению магической силы.
– Это еще что за чудо-юдо? – пробормотал Лютый.
– Водяной, похоже, пожаловал, – спокойно заметил Ладомир.
В голове водяного захлюпало, забулькало, зажурчало и, наконец, откуда из ее недр полилась вполне человеческая речь. Сильно исковерканная, но все же понятная.
– Ты вернул тело моего глупого сына, – сказал водяной, сверля глазами Ладомира.
– Да, ты прав, он не отличался умом, – насмешливо ответил Ладомир.
– Жаль, что он не дождался своих братьев, иначе мы бы беседовали с тобой на речном дне. Но он всегда был нетерпелив. Но я поднялся не для того, чтобы обсуждать моих детей, я хотел бы…
Он замолк, похоже, подбирая нужные слова.
– Твой поступок необычен для человека. Чтобы не чувствовать себя хоть в чем-то обязанным тебе, я скажу тебе то, ради чего ты убил моего сына. Город погубила горгония, – очень медленно, словно против воли, выдавил из себя водяной. – А теперь прощай, человек, но помни, в следующий раз тебе так не повезет!
Водяной ушел под воду, всколыхнув всю поверхность омута.
– Главное – правильно задать вопрос, – пробормотал Лютый. – А там или ты сам ответ найдешь или он найдет тебя.
– Что еще за тварь такая – горгония? – осведомилась Виста, все еще с тревогой косясь на омут.
– Разное про нее говорят, – задумчиво проговорил Ладомир.
– Если верить всему, что говорят, – откликнулся Лютый, – лучше сидеть дома, на печи. По мне, так нет на свете твари ужаснее и опаснее, чем человек.
– Вот это точно, – глядя ему в глаза сказала Виста. – Человек может выследить и обмануть любого.
Их взгляды столкнулись. Первым отвернулся Лютый, уж очень хорошо в его памяти отпечатался образ рассеченной надвое кольчуги. А Виста довольно усмехнулась.
– Ты права, – согласился Ладомир. – Но горгонии нет нужды выслеживать кого-либо. Никто из людей и животных не в силах противиться ее Зову.
– Ты хочешь сказать, что это Зов горгонии вытащил всех людей из города? И увлек к ней в пасть? – глаза Висты округлились.
– Думаю, до нее дошло не так уж много. Большая часть наверняка погибла по дороге, в лесу всегда полно голодных.
– Тогда нам нужно торопиться, – забеспокоилась Виста. – Я не хочу оказаться поблизости от этой твари. Тем более, что та толстая жаба, которую ты назвал водяным, открыто объявила нам войну.
Витязь кивнул.
– Объявила, ничего не скажешь. Но война началась еще вчера ночью, – он прищурился на полуденное
