– Вот! Все слышали? Она призналась! Ведьма! – Трактирщик шипел, плевал ей под ноги, но на расстояние удара меча так и не подошел. – Тебя надо сжечь!
Трактирщик огляделся, выискивая среди толпы монахов, и, не найдя ни одного, побежал к трактиру.
– Люди! – кричал он по дороге на бегу. – Вы слышали ее? Она призналась, что испортила мои запасы! Слышали? Хватайте ее! Держите! Я позову святых отцов! Сожжем ведьму!
В толпе его нестройно поддержали, но только-только проснувшиеся и еще непозавтракавшие люди были не готовы к активным действиям. Распаляясь все больше и больше, трактирщик принялся взывать к их вере, совести и добродетели… И Айрис это надоело.
Рикерт попытался было ее остановить, но девушка, улыбка на лице которой уже растворилась без следа, ринулась на крыльцо:
– Мерзавец!
Растолкав людей, она с силой толкнула трактирщика. Он врезался в дверной косяк, по лицу поползли ручейки крови. В толпе неодобрительно зашумели, вперед протиснулись было двое наемников, придерживая мечи, и тотчас замерли. Вцепившись одной рукой в шевелюру трактирщика, а второй приставив нож к его горлу, Айрис свирепо оскалилась.
– Только шевельнитесь, ублюдки! Мигом получите его гнилую башку на холодец!
Наемники переглянулись и стали выбираться из толпы.
– С этими чертовками связываться… – буркнул один. – Они как кошки, пока прибьешь, всю морду исполосуют.
Оставшись без боевой поддержки, остальные постояльцы разбрелись довольно быстро.
– Куда же вы? Люди добрые! – заверещал трактирщик. – Позовите хотя бы святых отцов!
Двор опустел за считаные мгновения. Подойдя к Айрис, Рикерт кивнул на коня.
– Пора ехать.
– Знаю!
Она оттолкнула трактирщика, заставив его вновь встретиться с косяком. Что-то хрустнуло, трактирщик охнул и, размазывая по стене кровь, сполз на крыльцо.
– Может, все-таки прирезать? – задумчиво спросила Айрис. – Чтоб не мучился… С разбитой головой…
– Айрис, пора убираться отсюда. Если монахи замутят народ…
– Я что, дура, по-твоему?! – огрызнулась девушка. – Без тебя знаю!
Она пнула стонущего хозяина трактира и убрала нож.
– Ладно, гнилая башка, живи пока, если сможешь.
Рикерт покосился на истекающего кровью туранийца, покачал головой – не жилец. Айрис же лихо запрыгнула в седло, не коснувшись стремени, и пришпорила лошадь. Сильно прихрамывая, Рикерт поспешил следом.
– Эй, не так быстро, – крикнул он ей вслед.
– Да-да, прости. – Она придержала лошадь, позволив ему ухватиться за стремя. – Забываю, что ты у меня калека.
Они уже приближались к главным воротам Арлона, когда Рикерт решился задать вопрос:
– Айрис, тебя нравится убивать?
– О чем это ты? – презрительно поджала губы девушка. – О той туранийской твари?
– Да. Значит, ты способна убить человека из-за разбавленного вина?
Айрис резко натянула поводья:
– Ты что, учить меня вздумал? Или, может, забыл о том, чем сам занимался в Итании? Или думаешь, я не знаю, из-за чего могут убить такие, как ты, наемники?
– Там была война.
– И что это меняет? Ты и твои дружки не убивали мирных жителей?
– Айрис, я просто спросил.
Она пристально посмотрела ему в лицо, но ничего, кроме любопытства, не обнаружила. Пожав плечами, она пустила свою лошадь шагом.
– У меня тоже война, – тихо сказала она. – Только я воюю не за деньги.
– Значит, ты уже убивала людей?
– Какое твое дело? Что ты ко мне пристал со своими идиотскими вопросами? – Айрис насупилась, но затем ответила: – Тех, кого я убивала, я не считаю людьми.
– Вот как? И трактирщик тоже, по-твоему, не человек?
– Мразь он, а не человек! – Эти слова у нее вырвались сами собой. – Ненавижу таких ублюдков! А ты, Рик, надоел мне своими вопросами!
Она хлестнула лошадь, та рванулась в галоп, и Рикерт едва успел разжать вцепившиеся в стремя пальцы.
