риса и консервированных мандаринов были заслуженным вознаграждением людям, на чью долю выпало столько мучений.
После обеда Тиба пригласил Ли Фан-гу и Кэ Сун-ю выбрать постоянное место для часового. Когда они отошли достаточно далеко от базы, Тиба попросил товарищей присесть.
— Нам нужно кое о чем условиться. — заговорил он, вытирая платочком вспотевший лоб. — По- видимому, мы допустили грубейшую ошибку, взяв с собой Фуная. В этом виноват я. Там, в овраге, он вставал из земли не случайно. Может быть, я ошибаюсь? Но если это и так, лучше быть начеку. Мы не можем рисковать. Фуная нельзя выпускать из виду ни на минуту. Об этом прошу втайне предупредить всех товарищей. Разумеется, мы не будем назначать его в охранение и не будем давать ему таких поручений, при выполнении которых он оставался бы один. В самое ближайшее время, как только представится удобный случай, проверим, основательны ли наши подозрения. Прошу подумать, как это лучше сделать, и высказать свои предложения.
Обсуждали вопрос об охране базы. Решено было, что днем охрану следует нести на вершине каменного укрытия, оттуда хорошо просматривается вся местность к северу, вплоть до долины Туманов. В случае опасности дергать за телефонный шнур, который соединит часового с пещерой. На ночь выставлять секрет под каменной глыбой, находящейся метрах в трехстах от базы, вниз по течению ключа. Секрет будет связан с базой телефоном.
Тут же был обсужден план действия боевой группы. В ближайшие дни предстояло совершить несколько походов к складам, чтобы создать запасы продовольствия, обмундирования и другого имущества, которое удастся там обнаружить, а также захватить еще пару полевых телефонов, батареи и провод к ним. Когда все это будет сделано, Тиба и Кэ Сун-ю начнут совершать ночные выходы на телефонные линии, связывающие отдельные части гарнизона. Особенно привлекала их линия, связывающая штаб-квартиру генерала Цуцуми с главной базой. Штаб-квартира командующего находилась в пяти километрах от главной базы, в распадке, на южном склоне вулкана Туманов.
От дороги до штаб-квартиры — два километра бетонированной тропинки, по которой генерал обычно выезжает к главной дороге верхом.
По склону распадка проходит телефонный провод. Тиба хорошо знал это. Тут и решили устроить подслушивание.
Как только Тиба войдет в курс последних событий в гарнизоне, он начнет писать листовки. Фуная будет их размножать. И тогда начнется главная работа для Ли Фан-гу, хорошо владеющего японским языком, — разносить по ночам листовки по гарнизону и расклеивать их на стенах зданий.
На базу вернулись перед наступлением сумерек. Все повстанцы, кроме часового на глыбе да Фуная, спали. Фуная сидел на камне у пруда, опустив в теплую воду босые ноги…
— Вот где я вылечу свой ревматизм! — весело сказал он Тиба.
Тиба предупредил: — Подолгу не рекомендуется держать, могут быть обострения других болезней. Отправляйтесь отдыхать. Снаружи никто не должен находиться, кроме часового. Фуная послушно встал и ушел в пещеру, а Тиба и Ли Фан-гу повели в секрет молодого Го Чженя и пожилого Вэнь Тяня. Попутно они протянули туда провод телефона. Тем временем Кэ Сун-ю незаметно наблюдал за Фуная, хотя тот уже спал.
БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
К концу первой недели, после того как боевая группа Тиба обосновалась у теплого ключа, было закончено накопление продовольствия, одежды, необходимых средств связи и были созданы все условия для того, чтобы начать, планомерные действия. В одну из ночей Тиба, Ли Фан-гу и Кэ Сун-ю, захватив с собой телефонный аппарат, отправились в первую разведку. Предполагалось решить три задачи: сделать попытку подключиться к генеральскому проводу, раздобыть старых газет и плакатов, на которых можно бы писать листовки, и уточнять ориентиры наикратчайшего маршрута до речки, что бежит по долине Туманов, отыскать постоянный брод, чтобы потом всегда ходить этим маршрутом.
Часа через три они благополучно достигли речки, быстро нашли перекат, переправились и вышли к дороге, соединяющей главную базу с тихоокеанским побережьем и Северным плато. Здесь, в зарослях бамбука, стеной поднявшегося вдоль дороги, они около часа отдыхали. За это время на дороге никто не появлялся.
— Условимся так, — прошептал Тиба, — возвращаться непременно к этому месту. Сейчас десять вечера. В четыре-половине пятого утра всем быть здесь. Друг друга не дожидаться. Кто первый подойдет, тот должен спрятать свой камень сбоку дороги, против места, где мы сейчас находимся…
Вышли на дорогу, нашли три больших камня и положили их в ряд вдоль насыпи — каждый приготовил свой камень. Отсюда Тиба и Кэ Сун-ю полезли на гору, чтобы по ней подобраться к Генеральскому распадку (до него отсюда было метров пятьсот), а Ли Фан-гу, одетый в обмундирование японского солдата, направился по дороге в сторону главной базы.
Ли Фан-гу уверенно шагал вперед, почти неслышно, ступая резиновыми дзикатаби. Глаза его давно привыкли к темноте, и он хорошо различал не только серую полосу дороги, но даже и камни на ней. Справа от дороги — темные овраги и белеющие каменные обрывы, слева шумела и булькала речка.
Ли Фан-гу не испытывал страха. Напротив, им владело радостное чувство боевого азарта. Неукротимая энергия пружинила мышцы, и он почти не ощущал своих ног. Смерть он презирает. Если она столько раз прежде бежала от него, связанного по рукам и ногам, то теперь ей уже не смять его, окрыленного свободой.
Впереди показался широкий просвет: здесь долина Туманов выпрямлялась и выходила к Охотскому морю. Справа, из глухого распадка, раздался безразличный голос:
— Кто идет?
Судя по тону, спрашивающий нисколько не был озабочен появлением прохожего. Ли Фан-гу автоматически отметил это про себя и ответил равнодушно:
— Свой, рядовой Такахара. Выполняю срочное приказание господина командира батальона.
— С восточного? — по-свойски, дружелюбно спросил голос из темноты.
— Оттуда.
— Послушай, дружище, не знаешь, как там, на плато, управились с китайцами?
— С бунтовщиками?
— Да.
У Ли Фан-гу дрогнуло сердце: неужели до сих пор товарищи держатся? Он не знал, как ответить на вопрос, чтобы не вызвать подозрений. Из густого мрака ночи ему навстречу выдвинулась темная фигура со штыком. Ли Фан-гу быстро соображал: если патрульный потребует документы, то ответ один: придется его уничтожить. Холодным оружием. Убитого скоро найдут, начнется переполох… Нет, этого нельзя допустить! Нужно найти другой выход.
Чтобы прервать затянувшуюся паузу с ответом, Ли Фан-гу переспросил:
— Бунт, говорите? Это в подземелье, что ли?
Он надеялся из ответа патрульного выудить какой-нибудь намек на развитие событий. И не ошибся. Тот сказал:
— В подземелье-то всех захватили, а вот тех, которые убежали, поймали или нет?
— О, это длинная история, — загадочно протянул Ли Фан-гу. — Сейчас я очень спешу доставить пакет господину начальнику штаба, а вот когда буду возвращаться обратно, расскажу подробно.
— Скажи хоть, много ли наших побили?
— Не очень, — лихо соврал Ли Фан-гу. — Может быть, вы покажете мне, где помещается штаб, а то я только раз приезжал на машине.
— Нет, не могу, дружище.
— Жаль, ну да ладно, разыщу. Будьте здоровы. — И решительно зашагал по дороге. Патруль ему не препятствовал.
В течение получаса Ли Фан-гу шел очень быстро. По-прежнему справа — голая скала, слева —
