— Покупай землю, — предложил он.
— Чтобы возделывать ее?
— Чтобы продавать.
Джон моргнул — совет Сесила был необычным. Большинство людей подумывали о покупке земли исключительно для своего пользования. Не было ничего более надежного, чем мелкое землевладение.
Сэр Роберт покачал головой.
— Если хочешь заработать, мой Джон, нужно соображать быстро, молниеносно. Видишь шанс — сразу хватай его; используй возможность раньше, чем остальные ее разглядят. А когда другие поймут, что к чему, ты продашь им эту возможность; они будут радостно верещать по поводу удачного приобретения, а ты уже соберешь сливки с прибыли. И двигайся быстро. Как только увидишь лазейку, как только откроется вакансия или подвернется случай, как только умрет хозяин, бери то, что принадлежит тебе по праву, и вперед! — Сесил поднял глаза на нахмурившегося Джона. — Практика. Не принципы. Когда скончался Уолсингем,[8] кто был самым подходящим кандидатом на его место? Кто собаку съел на всей его переписке, кто знал почти столько же, сколько сам Уолсингем?
— Вы, милорд, — заикаясь, пробормотал Традескант.
— А у кого на руках оказались бумаги Уолсингема, содержавшие всю необходимую информацию для кандидата в госсекретари?
Джон пожал плечами.
— Это неизвестно, милорд. Документы похитили, а вора так и не нашли.
— Этим вором был я, — удовлетворенно сообщил Сесил. — Как только я понял, что госсекретарь уже не оправится, я пробрался в его кабинет и взял всю его переписку за последние два года. А когда стали решать, кого же посадить на его место, другого кандидата, кроме меня, просто не было. Никто не мог изучить бумаги и разобраться в том, что нужно делать, поскольку бумаги пропали. Никто не знал, что думал Уолсингем, о чем он уже договорился. Только один человек во всей Англии из дюжины тех, кто работал на него, был готов занять его место. Этим человеком был я.
— Вы совершили кражу! — воскликнул Джон.
— Не все так однозначно, — быстро ответил Сесил. — Советую тебе сосредоточиться на практической стороне дела. Подумай о своих желаниях, мой Джон, и сделай все, чтобы они осуществились. На блюдечке с голубой каемочкой никто ничего не преподнесет, уж будь уверен.
Традескант не смог удержаться и посмотрел на великолепный дворец Теобальдс, столь роскошный, что даже король позавидовал и решил его получить, понимая, что сам никогда не построит лучше.
— Увы, — вздохнул граф, следуя за взглядом садовника, — если кто-то более могущественный захочет лишить тебя самого дорогого, он это сделает. И точно так же будет руководствоваться практическими соображениями, а не принципами. Покупай землю и не бойся рисковать — вот мой совет. Будет нужно — укради, но только если уверен, что тебя не поймают. Когда твой хозяин будет умирать — даже если речь обо мне, — заранее позаботься о новом месте. И еще: женись на своей невесте с приданым; судя по всему, именно такая подруга нужна человеку, идущему по карьерной лестнице. И предупреди ее, пусть будет экономной хозяйкой.
Джон Традескант ехал по кентским сельским дорогам в Меофем — свою старую деревню, где его ждали каждый день в течение последних шести лет. Изгороди из кустов боярышника белели от цветов, теплый воздух был напоен сладкими ароматами. Роскошные зеленые пастбища Кента сверкали на солнце; коровы бродили по ним, утопая по колено в пышной растительности. Стояли времена процветания и богатства природы; Джон в изумлении оглядывал просторы. Обильные заливные луга, яркость деревьев и живых изгородей действовали на него, словно крепкое вино. Сквозь изгороди, покрытые белым пухом ворсянки, пробивались маленькие звездочки цветков белоголовника. Внизу, там, где был подсажен молодой кустарник, красовался голубой ковер из колокольчиков. Дорогу будто занесло весенним снегом из крошечных цветков боярышника. Повсюду по обочинам, в каждом укромном уголке, раскрылись лимонно-желтые примулы, напоминавшие множество бутоньерок. Когда тропа вилась меж лугов и легкий ветерок проносился по травам, Джон любовался волнением светло-желтых цветков первоцвета, которые набрасывали на зелень золотую вуаль точно так же, как женщина набрасывает золотую сетчатую шаль на зеленое шелковое платье.
Цветы на дубах крепко сжали свои кулачки; маленькие изящные сережки из почек висели на концах прочных изогнутых веток. Свежие бледные листики белых берез дрожали между танцующих почек; буки на холмах покрылись влажной трепещущей листвой.
Руки Джона сами собой тянулись к растениям. Он так остро чувствовал каждую маленькую орхидею с распускающимися бутонами, каждую цветущую крапиву, каждый пышный кустик фиалок, лиловый, белый или даже бледно-голубой, что эту остроту ощущения никак не мог игнорировать. К тому моменту, как Традескант въехал в Кент, его карманы были набиты побегами и мягкими влажными ползучими корешками. А пару цветков он даже заткнул за ленту на шляпе. Джон казался себе богаче своего господина, поскольку так долго находился в сокровищнице цвета, свежести и жизни, и явился домой с карманами, полными трофеев.
Главная улица Меофема, извиваясь по небольшому холму, вела к церкви из серого камня, стоявшей на самой вершине, точно вишня на булочке. Справа от нее расположился маленький фермерский домик семьи Дэй, построенный вблизи церкви, где отец Элизабет служил викарием. Откормленные куры разгуливали по двору; приятный запах обжаренного хмеля витал вокруг сараев и маленькой сушильни.
В дверях показалась Элизабет Дэй. Она была одета в неярких серых и белых тонах, на голове простой чепец.
— Я услышала стук копыт, — сказала она. — Господин Традескант, добро пожаловать.
Джон спешился и повел лошадь к стойлу.
— Хотите, Уильям снимет хомут? — спокойно предложила хозяйка.
Это был вопрос с подтекстом.
— Если не возражаете, я бы остался на ночь, — ответил Джон. — Уильям может снять седло и уздечку и пустить коня пастись.
— Я распоряжусь, — кивнула Элизабет; она отвела глаза, пытаясь скрыть радость. — Выпьете стаканчик эля? Не утомила ли вас дорога?
Хозяйка проводила гостя в дом. После яркого солнечного света маленькая гостиная, обшитая деревянными панелями, была темной и прохладной. Элизабет ненадолго отлучилась в пивоварню, а затем вернулась с большой пивной кружкой. Джон выглянул в крошечное окошко — посмотреть на фруктовый сад.
Розово-белые цветущие яблони покачивали ветками над белыми и розовыми маргаритками, рассыпанными в подстриженной траве. У семьи не было ни сил, ни желания создать перед домом хороший сад, хотя Элизабет и заботилась об огороде, который находился сразу за задней дверью. Шесть лет назад, когда Джон приезжал сюда подтвердить свою помолвку, он соорудил перед окном квадратную клумбу из лаванды с кустиком руты в каждом углу. Сейчас рута торчала клочками, словно уже позабыла, какой должна быть, но лаванда выглядела неплохо. На этой работающей ферме ни у кого не было времени детально продумывать и пропалывать сложный регулярный сад.
Дверь открылась, в проеме показался Джордж Ланс, отчим Элизабет.
— Рад видеть тебя, Традескант, — поприветствовал он гостя.
Элизабет принесла две кружки эля и тихо покинула комнату.
— Я решил жениться, — внезапно объявил Джон. — И так слишком долго откладывал.
— Не слишком долго для Элизабет, — отозвался Джордж, защищаясь. — Она все еще девственница.
— Слишком долго для меня, — уточнил Джон. — Мне не терпится создать семью. Я достаточно пожил в одиночестве.
— Как прежде, служишь у сэра Роберта?
Джон кивнул.
— Сейчас он уже граф.
— Все еще в фаворе?
