висел череп. — А еще рог и челюсть носорога.
Король даже не повернулся. Он раскрыл письмо и, как только увидел размашистый небрежный почерк, воскликнул:
— Его рука!
Прочитав письмо, он сказал:
— И герцог велит тебе приехать немедленно. Ах, Традескант, если бы только все было готово вовремя!
— Я был там, — вздохнул Джон. — Выполнил его волю.
— Но он опоздал, опоздал на несколько недель. — Король печально улыбнулся. — Как это было на него похоже.
— А какой экспонат твой любимый? — громко осведомилась королева.
— Я думаю, что самый лучший — это китайский веер, — ответил Джей. — Он такой изящный и так красиво разрисован.
Он открыл ящик, достал веер и вложил в руку королеве.
— Ах! Я хочу такой же! — защебетала она. — Карл! Взгляни!
— Очень мило, — заметил король, нехотя оторвавшись от письма.
— Подойди сюда и посмотри, — заупрямилась королева. — Оттуда тебе не видно, какой на нем рисунок.
Отдав Джону листок бумаги, Карл направился к супруге.
Словно гора упала с плеч Джея, когда он понял, что вопрос о предметах, бывших собственностью лорда Бекингема, совершенно забыт.
— Я хочу точно такой же! — продолжала королева. — Я возьму ваш на время, и мне сделают копию.
Джей не был настолько предан двору, чтобы согласиться. Традескант быстро выступил вперед и произнес:
— Ваше величество, для нас будет честью, если вы примете этот подарок.
— Разве он не нужен вам здесь, в вашей коллекции? — удивилась королева, широко раскрыв глаза. — Наверное, вы показываете его посетителям?
Традескант поклонился.
— Вся наша коллекция, весь «Ковчег» принадлежат вам, ваше величество. Ведь все по-настоящему редкое и красивое должно быть ваше. Вы сами решаете, что оставить здесь, а что взять себе.
Она восхищенно рассмеялась, и на какое-то мгновение Джей испугался, что ее жадность пересилит желание казаться очаровательной.
— Конечно же, я все оставлю здесь, — ответила она. — Но как только у вас появится что-нибудь новое, редкое и красивое, я приеду взглянуть.
— Это будет большая честь для нас, — отозвался Джей, испытывая большое облегчение, что опасность миновала. — Не желает ли ваше величество бокал вина?
Королева повернулась к двери.
— А это кто? — спросила она, когда вперед выскочила Фрэнсис и распахнула перед ней дверь. — Маленький лакей?
— Я Фрэнсис, — представилась девочка.
Она позабыла сделать книксен, хотя Джейн и учила ее, правда без особой настойчивости.
— Я ждала вас целую вечность!
На секунду Джею показалось, что королева оскорбится. Но она предпочла рассмеяться своим девичьим смехом, после чего воскликнула:
— Извини, что заставила тебя ждать! Ну и как, по-твоему, я похожа на королеву, какой ты ее представляла?
Отец и сын вместе выступили вперед. Джей быстро встал рядом с дочерью и предостерегающе ущипнул ее за тоненькое плечико, а Джон заполнил паузу.
— Она ожидала увидеть королеву Елизавету, — заметил он. — У нас есть миниатюра ее величества, нарисованная на слоновой кости. Она не знала, что королева может быть такой юной и красивой.
Генриетта Мария рассмеялась и сказала:
— А еще женой и матерью сына и наследника. В отличие от бедной королевы-еретички.
Фрэнсис открыла рот от изумления и была уже готова спорить, но, к огромному облегчению Джея, королева отправилась дальше, больше не взглянув на девочку. Джейн распахнула дверь в гостиную и присела в реверансе.
— Я не ожидала королеву Елизавету, и она не ере… — начала было Фрэнсис.
Король как раз проходил мимо, и Джей сильно сжал плечо дочери, а Традескант пояснил:
— Она моя первая внучка, мы все очень баловали ее.
Карл посмотрел на девочку.
— Ты должна отплатить добром за добро, — твердо произнес он.
— Конечно, — не задумываясь, кивнула Фрэнсис. — А можно мне работать на вас и быть вашим садовником, как мой дедушка и мой папа? У меня очень хорошо получается с семенами, я умею нарезать черенки, и некоторые из них даже растут потом.
Королю ничего не стоило улыбнуться и ответить «да, конечно». Но он всегда попадался в ловушку собственной робости и боялся сделать что-то неправильно. С одним-единственным человеком на земле он забывал о том, что все берут с него пример, что в любой ситуации следует вести себя как король и умница. Но этот человек давным-давно умер.
— Д-девушки и женщины должны сидеть дома, — провозгласил король, игнорируя шокированное личико Фрэнсис. — Все в моем королевстве должны быть на своих м-местах. Ты обязана слушаться папу, а потом мужа.
И он проследовал дальше, в гостиную.
Бросив быстрый обеспокоенный взгляд на полное недоумения и ужаса лицо дочери, Джей поспешил за королем.
Фрэнсис посмотрела на Джона и увидела на его лице теплую симпатию. Она подбежала к деду и забралась к нему на руки.
— Я думаю, что король свинтус, — страстно всхлипнула она, уткнувшись в его куртку.
Джон, убежденный роялист всю свою жизнь, не мог не согласиться.
Тем же вечером госпожа Херт отправилась домой, самым приятнейшим образом изумленная и поверженная в смятение драгоценностями королевы, ее духами, блеском волос короля, его тростью и кружевами. Будучи женой торговца тканями, особое внимание она уделила материалам, из которых были сшиты наряды, и ей не терпелось вернуться домой и рассказать о французских шелках и испанских кружевах, в то время как английские ткачихи и кружевницы голодали. На пальце у короля был бриллиант размером с кулачок Фрэнсис, а в ушах королевы красовались жемчужины величиной с голубиное яйцо. И еще она носила крест, распятие, самый богопротивный и нечестивый символ. Она носила его как украшение — ересь и тщеславие слились воедино. Она носила его на шее — приглашение к плотским помыслам. Королева оказалась еретичкой, дурной женщиной, и госпожа Херт не могла дождаться, когда наконец доберется до мужа и подтвердит его худшие опасения.
— Приезжай к нам в будущем месяце, — пригласила она Джейн, прижимая ее к груди перед прощанием. — Отец хочет видеть тебя. И привози малыша Джона.
— Мне нужно быть здесь, присматривать за редкостями, пока свекор и Джон отсутствуют, — напомнила Джейн.
— Тогда приезжай, когда они оба будут дома, — предложила мать. — Пожалуйста, приезжай. Отцу интересно побольше узнать об Отлендсе. А ты видела, какое кружево было у нее на голове? Клянусь, оно стоит столько же, сколько дом в Лондоне внутри городской стены.
Усадив мать в повозку, Джейн протянула ей корзинку с пустыми банками и мятыми скатертями.
— Неудивительно, что страна в таком положении, — рассуждала госпожа Херт, все еще пребывающая в состоянии потрясающе приятного возмущения.
